Нора Робертс - Ей снилась смерть Страница 7

Дверь открылась только в половине первого ночи. Из нее вышел мужчина в красном балахоне. В руках у него по-прежнему была все та же блестящая коробка, а на розовощеком лице играла широкая и какая-то ярост­ная улыбка. Он снова посмотрел в объектив камеры, только теперь его глаза блестели безумием. Затем убий­ца, пританцовывая, направился к лифту.

– Скопируйте этот диск на файл Хоули. Дело но­мер 25176-Н. Сколько там было дней Рождества, Пибо­ди? В той песенке, о которой вы говорили.

– Двенадцать. – У Пибоди пересохло в горле, и ей пришлось сделать большой глоток кофе. – Двенадцать дней.

– Ну что ж, нам следует как можно скорее выяс­нить, являлась ли Хоули его «единственной любовью» или у него имеется еще одиннадцать. – Ева встала из-за стола. – Давайте-ка побеседуем с ее дружком.

Рабочее место Джереми Вандорена находилось в крохотном закутке, в длинном ряду точно таких же. Здесь едва помещался небольшой стол с компьютером и телефоном и стул на трех колесиках. К тонкой стене были приколоты распечатки биржевых сводок, теат­ральное расписание, шутливая рождественская открытка, на которой была изображена пышная женщина со снежинками на интимных местах, а также фотография Марианны Хоули.

Когда Ева вошла в его каморку, Джереми даже не поднял на нее взгляд. Он лишь коротко махнул рукой, давая понять, чтобы ему не мешали, а затем вновь при­нялся самозабвенно стучать по клавишам компьютера, одновременно надиктовывая что-то в соединенный с наушниками микрофон, который располагался прямо возле его губ.

– «Комстат» – пять и восемь десятых пункта, – то­ропливо бубнил он, – «Кенмарт» упал на три и три чет­верти. Нет, «Рорк индастриз», наоборот, подскочили на шесть пунктов. Наши аналитики утверждают, что к концу дня его акции вырастут еще на пару пунктов.

Ева приподняла бровь и сунула руки в карманы брюк. Она тут стоит, ожидая, когда какой-то брокер со­изволит поговорить с ней об убийстве его избранницы, а Рорк тем временем делает миллионы. Вот забавно!

– Все, готово!

Вандорен нажал еще на какую-то клавишу, и по эк­рану монитора поползли непонятные буквы и цифры. Ева подождала еще с полминуты, а затем вытащила из кармана свой полицейский значок и помахала им перед самым носом мужчины. Тот удивленно моргнул, а за­тем повернулся и взглянул наконец на незваную гос­тью.

– Я вас понял, – проговорил он в свой микро­фон. – Все будет сделано, как вы велели… – Пауза. – Не беспокойтесь… – Пауза. – Спасибо. – С растерян­ной улыбкой и немного нервничая, Вандорен стащил с головы наушники. – Да, лейтенант, чем я могу вам по­мочь?

– Джереми Вандорен?

– Ага. – Взгляд его карих глаз скользнул за спину Евы, обнаружил там сержанта Пибоди и вернулся об­ратно. – У меня какие-то проблемы?

– А вы разве совершили что-нибудь незаконное, мистер Вандорен? – ответила Ева вопросом на вопрос.

– Насколько я помню, нет. – Джереми попытался улыбнуться, но это вышло у него плохо – в движение пришел лишь угол рта. – Если, конечно, не считать то пирожное, которое я стянул с лотка, когда мне было во­семь лет. Оно вернулось за мною из прошлого?

– Скажите, вы знаете Марианну Хоули?

– Марианну? Разумеется. Только не говорите, что Мэри решила предъявить мне иск за то самое пирож­ное! – Внезапно в мозгу Джереми пронеслась какая-то догадка, и улыбку словно стерли с его губ. – В чем дело? – тревожно спросил он. – Что-нибудь случи­лось? Что с ней?

Джереми вскочил со стула и принялся озираться по­верх перегородок, разделявших закутки, в которых си­дели такие же, как он, брокеры. Он словно пытался отыскать взглядом Марианну.

– Мистер Вандорен, мне очень жаль… – Еве ни­когда не удавалось отыскать подходящие слова, когда приходилось сообщать такие новости родным и близ­ким погибших. – Мисс Хоули мертва.

– Нет! Не может быть! Нет! – Он уставился на Еву невидящим взглядом. – Это невозможно! Ведь я гово­рил с ней только вчера вечером… Мы договорились по­ужинать сегодня в семь. С ней все в порядке. Это какая-то ошибка!

– К сожалению, это не ошибка. Мне очень жаль, – повторила Ева, пристально глядя в его остановившиеся глаза. – Прошлой ночью Марианна Хоули была убита в своей квартире.

– Марианна? Убита?! – Вандорен ошеломленно помотал головой, словно эти два слова были иностран­ными, и он не понимал их смысл. – Этого не может быть. Это просто невозможно. – Он развернулся во­круг своей оси и схватился за телефон. – Сейчас я ей позвоню. Она должна быть на работе.

– Мистер Вандорен. – Ева решительно положила руку на плечо Джереми и заставила его сесть на стул. Для нее здесь стула не было, поэтому она просто присе­ла на край стола, чтобы их лица были хотя бы прибли­зительно на одном уровне. – Ее опознали по отпечат­кам пальцев и анализу ДНК. Если ваше самочувствие позволяет, мне бы хотелось, чтобы вы проехали со мной и опознали убитую.

– Опознать… – Он снова вскочил со стула, да так резко, что задел еще не зажившее плечо Евы, заставив ее вскрикнуть от боли. – Да, я еду с вами! Правильно, черт возьми! Я еду, потому что это явно не она. Это – не Марианна!

Ни один морг в мире никогда не был веселым мес­том. В этом же какой-то шутник – то ли просто дурак, то ли утонченный любитель черного юмора – подвесил к потолку зеленые и красные воздушные шарики, а дверные проемы украсил золотистыми гирляндами. Эти жалкие рождественские украшения выглядели здесь столь же нелепо, как пошлый анекдот над гробом с по­койником.

Как множество раз до этого, Ева стояла возле смот­рового окна. И как множество раз до этого, испытывала острую жалость к человеку, стоявшему рядом с ней. Марианна Хоули лежала там, за окошком. Она была до подбородка прикрыта белой простыней – это делалось специально, чтобы не добивать и без того истерзанных горем близких. Они не должны были видеть огромного, сделанного патологоанатомом разреза в форме буквы Y, который шел от груди до паха каждого тела и был зашит наспех, через край. Их следовало уберечь от вида фиолетовой печати на ступне трупа, где значился его порядковый номер и имя.

– Нет… – Вандорен беспомощным жестом поднял руки и положил их на смотровое окошко. – Нет, нет, нет, это не может быть правдой! Марианна…

Ева мягко положила ладонь ему на предплечье. Джереми дрожал всем телом, его руки на стекле сжа­лись в кулаки, и он стучал ими по оконцу – слабо и не­часто.

– Если вы узнаете в ней Марианну Хоули, хотя бы просто кивните, – проговорила Ева.

Он кивнул и заплакал.

– Пибоди, найдите для нас какой-нибудь пустой кабинет. И принесите воды.

Джереми схватился за ее плечо и почти повис на ней: ноги его подгибались, невыносимо тяжелое бремя горя придавливало к земле. Ева поддержала его и сдела­ла знак служителю морга, чтобы тот задернул окошко.