Шеннон Маккена - Жаркая ночь Страница 7

– Она себе кого-нибудь подыскивает?

Элани замешкалась.

– Да нет, не думаю. Ее свидание сегодня кончилось ничем. Наверное, это тот парень, с которым договорился Дови. Дови – наш коллега; он всегда старается свести Эбби с мужчинами, которые соответствуют ее списку.

– Списку? Что еще за список?

– Да так, пустяки! – Элани нервно засмеялась. – Вообще-то она рассказала мне о нем по секрету, поэтому не хотелось бы…

– Я никому не скажу. – Люсьен пристально посмотрел Элани в глаза: – Ты ведь мне веришь, а?

Элани часто заморгала.

– Ну да, конечно. Из-за проблем с мужчинами в прошлом она выработала строгие требования к тем, с кем встречается.

– Деньги?

– Да, они должны быть обеспеченными. А еще ей нравится красиво поужинать, сходить в театр, на концерт, поговорить о высокой культуре. Мне удалось разговорить ее на предмет этого списка, но о прошлом она молчит, и я не могу осуждать ее за это.

– М-да, интересно… – Люсьен задумался.

И в самом деле, это было самое интересное, что поведала ему Элани за те три недели, пока трахается с ним.

Люсьен отложил в памяти пикантную подробность и, перекатившись, улегся на Элани. Потом он стал изображать страсть, что давалось с трудом. То, что он задумал, не сулило ему настоящего сексуального возбуждения, в котором он так нуждался. Риск, очень большая прибыль – все будет, и мысль, что он украдет золото пиратов, не могла не греть его. Но только из-за денег заниматься этим делом Люсьену не хотелось. Всю свою жизнь он был богат, но всегда, начиная с возраста скучающего, ищущего острых ощущений подростка, он заимствовал на семейных виллах своих друзей в Монако и драгоценности, и произведения искусства только для того, чтобы почувствовать, как гулко бьется сердце в момент кражи.

Со временем, повзрослев, Люсьен понял, чем отличается от других людей. Внутри у него была какая-то мертвая зона, какая-то эмоциональная недостаточность, которую он научился скрывать. К счастью, все это не сказывалось ни на уровне его интеллекта, ни на инстинкте самосохранения.

Если возникала необходимость в острых ощущениях, ему требовалось удовлетвориться чем-то очень и очень возбуждающим, но при этом на окружающих он производил впечатление милого, интеллигентного, симпатичного и успешного молодого человека.

Родители готовили его к тому, чтобы он мог занять место в отделе благотворительности большой компании «Хавертон корпорейшн», которая принадлежала его семье; еще бы: ведь он был самым добрым, самым отзывчивым членом семьи, раздавал деньги налево и направо, в то время как остальные Хавертоны хищно гребли их под себя.

Такая ирония недопонимания втайне забавляла Люсьена, и все же он пытался излечиться самостоятельно. Он перепробовал все, что только мог: наркотики, экстремальный спорт, замысловатый секс. Сексуальное насилие помогало ему больше всего. Убийство ради развлечения тоже было эффективно, хотя и хлопотно. Люсьену не нравилось пачкать одежду, и ему претил запах крови.

И все же любимым его занятием, дающим настоящее удовлетворение, осталось воровство. Ничто не могло сравниться с ним по чистоте возбуждения. Оно было самым лучшим средством против скуки, а Люсьен не боялся ни боли, ни тюрьмы, но до смерти ненавидел скуку.

Если бы Элани являлась женой директора музея или была его дочкой-тинейджером, если бы по какой-то причине ставки в игре взлетели вверх, тогда, соблазнив ее, он испытал бы приятно щекочущее чувство, которое окупило бы все затраты. Уверения в любви, которые он раздавал своим жертвам, подстегивали его, но только не с Элани. Ее было очень легко соблазнить, потому что она с первого взгляда влюбилась в него.

Перевернув Элани на спину, он грубо поцеловал ее, потом резко натянул ее волосы. Испуганный вскрик боли прибавил силы его эрекции.

Сдвинув ее голову к низу своего живота, Люсьен шлепнул ей членом по губам, заставляя открыть рот, а затем втолкнул его в теплую, влажную глубину, закрыл глаза и, двигая ее зажатой между кулаками головой, установил нужный ему ритм. Лучше, чем ничего, конечно, но она так раздражающе чмокала. Элани совсем не умела делать минет.

Он надеялся, что у Эбби это получится лучше, даже готов был поспорить на все пиратское золото.

Он представил, как трахает Эбби, а Элани, со связанными руками и ногами, вынуждена глазеть на них. Такая фантазия вызвала на удивление мощный оргазм, и он даже погладил Элани по узкой трепещущей спине в знак благодарности.

Давай, давай езжай не останавливаясь. Прямо домой. Даже и не думай вернуться назад к Эбби и удостовериться, что она на самом деле желала, чтобы ты предпринял еще один шаг в ее направлении, а потом – раз, и тут же ускользнула бы.

Это судьба. Зан знал, что нужно особенно осторожно относиться к страхам женщин, когда те обращаются к нему среди ночи. Он никогда не западал на них, какими бы привлекательными они ни были, но что касается Эбби, ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Его инстинкт требовал прижать ее к стене, воспользоваться всеми своими преимуществами и сделать своей собственностью этот лакомый трофей.

Вскоре Зан добрался до здания старой фабрики, которую они с братьями выкупили и перестроили. Дед и Джейми – младший брат Зана – занимали апартаменты на первом этаже. Здесь же была квартира его сестры Фионы, хотя она месяцами отсутствовала, путешествуя по Азии. Свободолюбивая Фиона… Зана кидало в пот, когда он представлял, как его сестренка тащится через многолюдье разных городов мира, но приковать ее к дому тоже было не лучшим вариантом.

Мать жила на первом этаже до тех пор, пока ей не пришло в голову податься в Лас-Вегас, чтобы там со вкусом преодолеть кризис среднего возраста. Два других брата – Кристиан и Джек – делили между собой второй этаж. Правда, Джек постоянно нуждался в уединении и поэтому предпочитал свое гнездо на горе Болд.

Берлога Зана располагалась на самом верху. Голый кирпич, грубое дерево на полу, открытые пространства. Он не стал ставить перегородок, отгородив только ванную, потому что ему нравилось это огромное продуваемое всеми ветрами помещение. Кухня располагалась в одном конце, слесарный верстак с инструментами – в другом. Кроме рабочей зоны здесь находилась зона для отдыха с кушетками и телевизором, и хотя в угол он закатывал мотоцикл, в центре все равно оставалось много места для занятий восточными единоборствами. Конечно, обогревать это все стоило немалых трудов, но что поделать!

Заглушив мотор, Зан вытащил мобильник и ввел в память номер Эбби Мейтленд, а потом глянул вверх на окна своего этажа.

Черт! Этот неверный свет в окнах мог означать только одно – дед проснулся и сидит в засаде. Он застонал. Ему совершенно не хотелось, чтобы дед сегодня перехватил его; единственное, о чем он мечтал, – растянуться на кровати и думать об этой девушке.