Привет, любимая (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна Страница 8

      - Дурак у него, а не рак, - открыто издевался Олег.

      - Может, и дурак, - подыгрывал Толик.

      Мне стало обидно за Рыжего. И сама не знаю, почему? Они разыгрывали его, как сопливого пацана. Захотелось заслонить его от парней. Я чуть было не выскочила из своего укрытия, но вовремя опомнилась. Впрочем, Мишка мог обойтись и без моей помощи. Он встал. Снова закурил. Помолчал. Огонек его сигареты на какое-то мгновение загорелся ярче. Ребята ждали. Уж не знаю, чего? А я ждала, что Мишка как-нибудь удачно отшутится. Он ведь у нас записной шутник. Не привыкать.

      Ожидание затянулось надолго. Почему он молчит?

      - Да, влюбился, - сказал неожиданно Мишка. Тихо так сказал и как-то отстраненно, - Ну и что?

      - Чего? - в один голос озадаченно переспросили парни.

      Я и сама была ошарашена. Что-то невероятное происходило на моих глазах. Олег читал в чужих душах. Рыжий, не способный влюбиться по определению, влюбился. Чудеса да и только! Что дальше-то будет?

      Я совсем затаилась. Даже дыхание стала задерживать. Не от страха. Из любопытства. Боялась пропустить хоть одно слово. Но Мишка не сказал больше ничего.

      - В кого? - спросил наконец Толик и голос его звучал напряженно.

      Интересно, а этому Крокодилу с какой статьи напрягаться?

      - Мое дело, - Мишкины слова были увесистыми, как булыжники.

      И опять - тишина.

      - Ты, Миха, вот что, - после изрядной паузы подал голос Олег, - ты мою сестру трогать не смей. Отскочи от Светки, слышишь? Хоть ты мне и друг, но морду я тебе набью.

      - Испугал ежа голой задницей... Хоть ты мне и друг, - передразнил его Рыжий, - но сестра мне твоя нужна, как прошлогодний снег. Уж не обессудь, матушка.

      - Ну и все. Замяли, - легко согласился Олег. - Главное, не Светка.

      - А мне просто любопытно, - сознался Толик. - Это случаем, не Алька?

      - Алька? - удивился Олег.

      - Да кто еще? Уж больно Миха вокруг нее увивается в последнее время.

      - А что? - усмехнулся Мишка. - Ты против? Алька - девушка, что надо. Только на Олега не в меру заглядывается. Я ведь Олежке не враг.

      - При чем тут я? - медленно спросил Олег.

      - Я думал - у вас любовь, - пояснил Мишка. - В противном случае я бы не зевал.

      - У нас нет любви. По крайней мере, с моей стороны, - голос Олега звучал сухо и одновременно осторожно. - Но ты к ней все же не подкатывай: она - Светкина подруга и, вообще, ... Маленькая еще.

      - Что ей, Светку до старости пасти? - возмутился Мишка. - И не маленькая она вовсе. Наши с тобой бабки в ее возрасте уже замужем были.

      - Маленькая и глупая, - уперся Олег. - Нечего малолетних развращать. Сам знаешь, чем это заканчивается.

      Он показался мне сейчас таким мерзавцем: трусом, лжецом, клеветником. Мир померк. Мир вокруг меня рушился с треском. Да и как иначе, если в одно мгновение с треском рухнул многолетний кумир? Потрясение было слишком велико, чтобы осознать его в полной мере.

      - Зачем ты так, Олег? - неприязненно бросил Мишка. - Алька же не такая. Она - хорошая девчонка.

      - Хорошая, - неожиданно сказал Олег, противореча самому себе, - пока. Вокруг полно таких девчонок. Уж тебе ли этого не знать? Есть ведь и лучше. Почему не поискать?

      - Значит, лично ты будешь искать себе лучше? - заинтересовался Мишка.

      - Куда торопиться? Впереди вся жизнь. На мой век девчонок хватит.

      - Нет, ты мне прямо скажи. Значит, здесь свободно? - настаивал Рыжий.

      - Ну... Свободно... - неохотно уступил Олег.

      Молчавший до сих пор Толик вдруг заговорил и заговорил неожиданно враждебно:

      - Что ты, как на допросе? Твое какое дело? Пусть Олег с Алькой сами разбираются. Ты иди вон к Таньке-вдове. Она и так все глаза проплакала. В принципе, можешь и ты поискать себе получше.

      - А мне никого лучше не надо, - зло сказал Мишка. - Слышите? Я в нее влюбился. В Альку... Раз место свободно, я его занимаю. И соваться к Альке никому не советую.

      Он резко взмахнул рукой. Огонек его сигареты описал в воздухе крутую дугу, оставляя за собой светящийся след.

      - Всем пионерский привет! - и Рыжий мгновенно растворился в темноте.

      Долго стояла полная тишина. Вот это новости! Целый год надо переваривать. Можно было и самой обо всем догадаться. Как же, черт возьми, получилось, что...

      - Трепло ты, Олег, - нарушил молчание Толик. - Зачем врать, если Алька тебе нравится?

      Вместо ответа Олег закурил еще одну сигарету.

      - Я же знаю, она тебе нравится.

      - Нравится, - помедлив признался Олег. - Она и тебе нравится. Ну и что?

      - Как что? - поразился Толик. - Ты сам от нее отпрыгнул. Теперь не подъедешь.

      - Будет нужно - подъеду.

      - Брось... - скептически заметил Толик. - Миха и тебе ноги переломает, если что...

      - Да я и сам не полезу. Как нравилась - так и разонравится. Она такая еще дура. Что мне с ней, детей крестить?

      - Что дура - это точно. Все равно. Зря ты... - Толик вздохнул. - Ладно. Пошли по домам. А то вокруг одни амуры.

      И они ушли. А я еще выжидала минут десять. В голове все перемешалось. Разобраться сразу не было никакой возможности. И я побрела к дому. Ничего не скажешь - ночь Мадридских тайн.

      Дорога домой оказалась путешествием вне времени и пространства. Просто черная дыра какая-то. Перелезая через подоконник, я зацепилась подолом за гвоздь, вбитый снаружи неизвестно для чего, и с треском разорвала подол. Только тогда немного пришла в себя. Вытащила из-под кровати чемодан. Достала оттуда свежую ночнушку, а мокрую, грязную и рваную запихала на ее место... Слава богу, тетя Нина предоставила мне возможность самой следить за своими шмотками. Я переоделась. Залезла на кровать, натянула одеяло до подбородка. Меня трясло. Не от холода. От обиды, гнева и еще чего-то непонятного. Казалось, уснуть не смогу никогда. Но сон сморил меня тут же.

* * *

      Меня разбудила воробьиная возня на подоконнике. Я забыла ночью прикрыть за собой окно. Нахальные птахи раздергивали клочок ткани, зацепившийся за гвоздь. Не хватало, чтобы этот клок увидела тетя Нина. Пришлось встать, согнать птиц с подоконника и отцепить злосчастную полоску материи.