Непреодолимые обстоятельства - Елена Викторовна Добрынина Страница 8

Настроение тут же испортилось. Лелька готова была разрыдаться и повод, по её мнению, был более, чем весомый: кто ж обратит внимание на серую мышь, если любая, только помани, может стать твоей на столько времени, на сколько ты сам решишь. Лелька подскочила со своего топчана и бросилась в коридор, где обосновалось единственное в их доме большое, во весь рост зеркало — к встроенному шкафу. Критически осмотрела себя с ног до головы, задрав футболку и рассматривая талию, и пришла к неутешительному выводу: до фигуры мечты ещё худеть и худеть. Хорошо, что матери не было дома, а то бы Галина Ивановна не преминула задать дочери резонный вопрос: что это ее заставило разглядывать себя с таким пристрастием?

Глава 6. Вареники и чувство долга

Лелька не знала, что делать с полученной информацией. То, что она узнала, пугало. Ну вот и кто он, а кто она? Да у этого красавчика миллион баб и это не обсуждается. И вообще, вдруг поняв, в какую сторону уводят её мысли, подумала: с чего она вообще решила, что он обратил на Лельку внимание? И всё равно упрямо красилась, смотрелась теперь в зеркало каждый день гораздо чаще, чем за всю прошедшую жизнь и остервенело жевала салат и грызла яблоки.

— Скоро заблеешь, как есть тебе говорю! — Озабоченно отпускала маменька шутки и как специально делала бутерброды с колбасой и маслом, жарила кур и лепила вареники, чему несказанно была рада Танька и все чаще теперь забегающая к ним на «вечерний чай» Катька. "Изверги!" — Ругалась Лелька про себя и шла на пробежку.

Чего она только не передумала за эти две недели. В голове Лельки великолепный красавчик успел жениться, погибнуть в бандитской разборке, эмигрировать в Дубай или куда-то еще, вернуться на Родину. В ее голове был еще миллион разных причин и способов, чтобы исчезнуть из поля зрения Лельки.

Причина его отсутствия была банальна, но Лелька-то об этом не знала. И потому мучилась, и выдумывала всякую чушь. Он снился ей по ночам, смотрел своими огненными глазищами, шептал что-то страстно своим обволакивающим голосом, и она просыпалась со стучащем где-то в желудке сердцем. Ну вот что за фак? Почему это случилось с ней? Влюбилась до кончиков ушей, и часа не проходит, чтобы она о нём не думала.

Хорошо Катьке, думала Лелька, сверля взглядом подругу, которая уплетала одиннадцатый, Лелька посчитала, вареник с картошкой и грибами, любовно слепленные и сваренные Галиной Ивановной. Катька всегда к любви относилась просто. Её не огорчали даже явные отказы мужчин: сплюнула и пошла дальше. И не толстела она, сколько б не сожрала. Небось, и с вишней сейчас слопает десяток, вздохнула Лелька, вперив в подруженьку взгляд.

— Что ты смотришь так, Лельк? — Чуть не подавилась Катька вареником.

— Поешь уже, дочь. Ну что ты эту траву жуёшь!? — Мама нарочито громко стукнула шумовкой по тарелке.

Только что этой шумовкой она помешивала новую порцию вареников. Те кипели, выпрыгивая из кастрюльки, где булькала вода. Мама повернулась к сидящей на другой стороне стола Таньке и выдала:

— Тань, если вдруг однажды утром ты найдешь мои обглоданные кости, то знай, чьих рук и зубов это дело.

Катька прыснула. А Лелька взбеленилась. Ну сколько можно?

— Что вы пристали с этой едой? — С чувством громыхнула вилкой по своему тазику и ушла на внеплановую пробежку. И даже внезапное появление Витали больше ее не пугало.

***

Рустему некогда было предаваться рефлексии. Каждый их с отцом день в Северной столице был расписан по минутам — сплошные встречи и переговоры, подбор помещений, просмотры будущих филиалов. К концу дня Рус приезжал в отель и просто падал от усталости. Хотелось только одного — спать. Весь его примерный распорядок был нарушен и организм жёстко сопротивлялся переменам. Привычки, выработанные годами, давали о себе знать. Единственным нововведением в его строго упорядоченной жизни в последний месяц стала Булка. Но даже наблюдение за ней он встроил в свой график — просто вставал раньше, чтобы успеть на её тренировку в серый спальник, просто ложился спать раньше, игнорируя клубы и рестораны.

Только Дато заметил, что с другом произошли перемены и именно потому, что больше это никак не сказалось на жизни Руса. Заметно сократилась лишь его ночная жизнь.

Первые дни здесь, в городе дождей и сырости, он, кажется, даже не вспоминал о смешной девчонке с косичкой. Забот навалилось так, что голова едва успевала переварить всю полученную информацию. Но, чем больше молодой человек вникал в дела, тем больше становилось ему понятнее фронт работ, тем чаще он стал ловить себя на мысли, что вспоминает эту Булку. А он, ведь, между прочим, так и не выяснил, как зовут девчонку.

Рус лежал на широкой, заправленной хрустящим до скрипа постельным бельём, кровати и думал. Они только вернулись с очередной тонны встреч и совещаний. Дизайнеры уже разработали проекты новых филиалов сети, и теперь они обсуждали детали. Основные вопросы были решены успешно. Рус понимал, что на этом этапе скорее всего они остановятся, точнее работы-то продолжатся, просто он и отец смогут вернуться в Москву, оставив здесь управляющего.

Рус поднялся, сел на постели, размял шею. Валяться в костюме — плохая идея. Встал, скинул пиджак с плеч и задумчиво подошёл к окну. Там лил привычный уже дождь. Тускло светили фонари, пытаясь пробиться сквозь капли воды. Этот свет отражался в лужах, размываясь и создавая ощущение какой-то нереальности. Словно акварельные картины, в которых стерты границы и остались одни очертания. Мистический город, подумал Рус и отошёл от окна. «Интересно, была ли Булка в Питере?» — Мелькнула мысль. Интересно, занимается ли она всё так же по утрам на площадке у подъезда или забросила идею похудеть?

Стоит хотя бы выяснить её имя, просто ради элементарного любопытства, оправдывался Рустем, а внутри боролся с желанием позвонить Дато и попросить узнать информацию о ней. Рус в сомнениях считал шагами комнату. Нет бы, шёл в душ и спать, как и планировал, завершая совещание. А он ходит и думает о ней, но