Мерил Сойер - Незабываемая Страница 8

Что ж, прошлое не изменить. Что было, то было.

При виде Грега Коди невольно напрягся. Ни единого словечка за два года! Но зато уж сейчас Грег не сможет его проигнорировать: профессионализм заставит его дать представителю полиции отчет о случившемся.

Коди не торопился лезть брату на глаза и был рад, что пока его скрывает малиновая бугенвиллея, трепещущая листьями на непрекращающемся пассатном ветру. Грег остался силачом и не утратил подвижности, хотя через месяц ему стукнет тридцать семь. Блестящими черными волосами без признака седины он походил на мать. Выражение его лица по-прежнему было суровым и непреклонным — отдельное спасибо тетушке Сис...

Грег наклонился к носилкам на колесиках и что-то сказал лежащей на них женщине. Расстояние не позволило Коди расслышать их разговор, но он заметил, как жесткие черты Грега на мгновение разгладились. Потом он поднял глаза и увидел брата.

Санитары покатили носилки с кудрявой блондинкой к дверям приемного отделения. Грег шагал сзади, не обращая внимания на Коди, и тому ничего не оставалось, как последовать за ним.

В приемном отделении, как водится, хватало пациентов с переломами конечностей и болями в желудке, а также «мокес» — местных забулдыг, злоупотребивших накануне «околехао». Пристрастие к самогону домашнего приготовления из сомнительных кореньев часто приводило к ужасным головным болям и сердцебиению, но это, к сожалению, никого ничему не учило.

— Что с ней? — спросил Коди у Грега, подойдя вместе с ним к стойке регистратуры.

Грег не сводил глаз с пострадавшей, и Коди уже решил, что не получит ответа.

— Прошлой ночью ее машина слетела с дороги неподалеку от могилы Линдберга. Я ее нашел.

— В такой ураган?!

Грег кивнул, взглянув брату прямо в глаза, и Коди потребовалось все его самообладание, чтобы не попятиться. Даже на похоронах Джессики Грег не удостоил его взгляда. За два года глаза брата не изменились: все та же пронзительная голубизна, все тот же адский огонь...

— Лучше отправь вертолет к пляжу. Пусть кто-нибудь опустится на тросе и поищет в ее машине сумочку, — посоветовал Грег.

— Опустится?.. — удивился Коди и тут же почувствовал себя болваном, не умеющим читать между строк.

Услышав от брата об аварии, он решил, что машина угодила в ручей, обилие которых создало дороге на Хану дурную славу. Теперь он сообразил, что машина блондинки свалилась с одной из тамошних скал.

Очевидно, Грег тащил пострадавшую наверх в одиночку, и это был тяжкий труд, если судить по его ссадинам и синякам. Черт возьми! Впрочем, чему тут удивляться? Грегу часто удавалось невозможное.

— Не исключено, что ее нельзя было тревожить, — продолжил Грег, и Коди догадался, что брат потрясен: если бы не его состояние, он бы не разговаривал с ним так, словно между ними не разверзлась пропасть. — Но в такую бурю я не мог рассчитывать на помощь. Я боялся, что машину затопит.

— Да, в бурю эти расселины превращаются в смертельные ловушки.

— На этот раз обошлось: вода прошла в стороне от машины. — Грег покосился на женщину, дожидающуюся врачей. — Но я скорее всего усугубил ее состояние. Она ровно ничего не помнит, даже собственного имени. Видел бы ты сцену в отеле «Хана Мауи»! Она чуть с ума не сошла, когда увидела собственное отражение в зеркале. Она не узнает даже саму себя!

— Что поделаешь, судьба. Ты сделал все, что мог. Коди изобразил бодрую улыбку, но Грег отказывался относиться к делу философски.

— Нет, я наверняка все испортил. Она сказала, что прилично себя чувствует, и я повез ее в Хану. Я думал, что она отделалась шишкой и ссадиной на затылке. — Грег удрученно покачал головой. — Ты бы ее сфотографировал: может, придется показывать в округе ее фотографии.

Коди был склонен считать эту женщину просто туристкой, которую уже разыскивают напуганные товарищи. Тем не менее он пошел к машине за «Полароидом», который всегда возил с собой, как все полицейские на острове. Правда, последний раз фотоаппарат понадобился ему для съемки ущерба, нанесенного козой миссис Гроу соседским луковым делянкам. Скотина проломила забор и сожрала несколько десятков ценнейших островных луковиц, предназначенных для отправки на материк. Такова жизнь в раю: худшее, что здесь может произойти, — это коза с запахом лука изо рта.

Вернувшись, он нашел Грега и его подопечную в больничном коридоре, неподалеку от рентгеновского кабинета. Пока Грег беседовал с блондинкой, Коди сделал несколько снимков и отметил про себя, что женщина очень красива. Ее не портило даже дешевое платье и засохшая грязь на коленках. Огромные глаза, роскошное тело, завивка, как из аэродинамической трубы. Любой, кто хоть раз ее видел, обязательно вспомнит, если ему попадется на глаза фотография.

Проснувшись, Лаки с трудом разлепила глаза и определила, что находится в больничной палате. Нестерпимая головная боль прошла, осталось только неприятное ощущение у основания черепа. Зато все тело ломило так, словно она упала в бочке с Ниагарского водопада. Манипуляции, которым подвергли ее медики, только добавили ей страданий: анализ крови, рентген, электрокардиограмма, компьютерная томография и так далее. На затылке у нее теперь была выбрита плешь и наложены два шва.

Интересно, сколько времени она спала? Лаки сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. В палате было темно; видимо, прошло уже несколько часов. «Тебе лучше, — сказала она себе. — Головная боль прошла. Вспоминай свое имя».

В памяти шевелилось какое-то слово, однако она так и не сумела его ухватить. Но ведь имя у нее было! Почему же оно на замке? Лаки ударила кулаком по матрасу. Почему?! Почему у нее Отшибло память? «Помни, я тебя люблю».

Эти слова появились ниоткуда, как шепот, принесенный ветром. Сначала ей показалось, что она действительно услышала их, но потом стало ясно, что это — сигнал из пустоты, царящей внутри ее черепной коробки. Тем не менее она восприняла послание положительно: кто-то ее любит — уже хорошо.

А что, если она замужем? Лаки на всякий случай взглянула на руку — нет, никакого кольца.

Но ведь кто-то же у нее обязательно есть! Семья, друзья, молодой человек. Ее хватятся, начнут искать — и найдут. Ее будут целовать, обнимать, орошать слезами... Внезапно она вспомнила ужасную женщину в зеркале рядом с Грегом Бракстоном и собственный крик: «Господи, не может быть! Это не я!»

Но если не она, кто же тогда?

Лаки крепко зажмурилась, пытаясь вспомнить свой настоящий облик. Попытки ничего не дали: перед мысленным взором чернело Ничто, и она содрогнулась всем телом. Ясно было одно: с ней стряслась какая-то беда. На глаза навернулись слезы.