Синтия Ричи - Опасный талант Страница 8

— Вы ведь человеческое существо, сэр, и хотя бы один недостаток вам позволено иметь.

Стандена это весьма позабавило, а Грейс с прежней бесхитростностью продолжала:

— Я вот думаю, как бы нам все уладить между собой, милорд.

— Не стоит утруждать себя, — сказал Станден, махнув рукой с длинными аристократическими пальцами.

— Пусть ваш отец проучит этого негодяя кучера.

Грейс почувствовала, что у нее перехватило горло, а как раз этого ей меньше всего хотелось.

— В этом нет никакой необходимости, — прошептала Грейс, пытаясь найти аргумент в пользу того, чтобы герцог ничего не сообщал отцу об этом неловком происшествии. — Папа доверяет моему мнению.

Его преподобие господин Пенуорт, возможно, и поверил бы ей, но мать уж точно воспримет все шиворот-навыворот и станет требовать, чтобы этот дворянин немедленно женился на ее дочери. Грейс уже собралась высказать это Стандену, но вовремя спохватилась, посчитав, что ни одна разумная женщина не станет так унижаться.

— В этом я не сомневаюсь, — криво усмехаясь, что рассердило Грейс, ответил Станден, — но полагаю, что здесь вам лучше положиться на мое мнение. В конце концов, вы сами ведь не сделали ничего дурного.

— С точки зрения жителя Лондона, возможно, и нет, — сказала Грейс, — но в Черхилле я подвергнусь критике за то, что пошла на знакомство с вами самостоятельно, не получив рекомендаций местных светских львов.

Ощутив давление на своих пальцах, она вдруг осознала, что Станден взял ее за руку.

Пожатие было приятным, но, подумала Грейс, все это зря: они жили в разных, противоположных мирах, и она не собиралась полагаться на мужчину, чтобы спасти себя от последствий своих собственных действий.

Она с сожалением высвободила руку из-под его ладони и твердо сказала:

— Я уже доставила вам достаточно неприятностей. Завтра кучер привезет меня в Лондон, и я скажу своей сестре, что меня ужалила пчела, когда я ставила цветы в вазу.

Станден снова развеселился.

— Вот уж глупее не придумаешь, — сказал он, хихикая. — Она вам ни за что не поверит. Поставить букет в вазу — это пустяковое дело.

Грейс отвела взгляд, чтобы скрыть необоримое чувство восхищения, вызванное его улыбкой.

— Пустяковое дело для Эмити и для любой другой законченной леди из тех, кого я знаю, — ответила она, — но я — другого поля ягода.

— Вы это серьезно? — усомнился Станден, наклоняя голову то влево, то вправо, как бы рассматривая девушку под разными углами. — Внешне вы совершенно обыкновенная.

— А вот и нет, — не согласилась Грейс, — я не умею петь и музицировать; кроме того, не умею ни вышивать, ни рисовать.

— Выходит, вы единственная женщина без достоинств, — забавляясь, заключил Станден и очаровательно улыбнулся. Ни разу еще ему не попадалась леди, которая не гордилась бы своими достижениями. Чем дольше он находился рядом с ней, тем большей симпатией проникался к мисс Дэвис. — Конечно же, вы преувеличиваете.

— Конечно, — без колебаний ответствовала Грейс. — Я рассказываю сказки. И склонность к преувеличениям — мое единственное достоинство.

Такое безыскусное заявление заставило его улыбнуться еще шире.

Как бы ей хотелось доверить этому джентльмену свою тайну, но ведь наверняка, узнай он, каким образом дает она выход своей творческой энергии, он будет думать о ней как о графоманке, или, хуже того, предательнице.

— Понятно, что это для вас смешно, милорд, — покорно согласилась Грейс. — Это ведь совсем не женский талант.

— Напротив, — возразил Станден, все еще ухмыляясь, — во всем, что бы вы ни делали, столько женственности, что и этот ваш талант нельзя воспринимать как неженственный.

Ошарашенная его комплиментом, Грейс не могла взять в толк, издевается он над ней или же заигрывает. Остановившись на последнем предположении, она поджала губы и резко поднялась с места.

— Благодарю вас, — сказала она, и только тут вспомнила о пчелином укусе. Опершись на стол, она добавила: — Хочу пожелать вам спокойной ночи, пока вы не захвалили меня до потери сознания.

Будто пораженный ее резкой холодностью, герцог царственно встал со стула. Загадочно улыбаясь, он сказал:

— Вы ошибаетесь, мэм, если считаете себя обделенной талантами. Ваша женственность способна взбудоражить кровь во сто крат сильнее, чем все наполеоновские легионы, вместе взятые.

Поклонившись, он пообещал, что на следующее утро проводит ее до Лондона, чтобы обеспечить безопасность путешествия. После этого он стал подниматься к себе, держась безукоризненно прямо.

Высказанное предложение заставило Грейс отказаться от мысли встретиться с ним еще когда-либо, но это решение вызвало в ней почему-то чувство сожаления.

На следующее утро хозяйка гостиницы поставила на столик рядом с правым локтем герцога поднос, на котором лежала какая-то скомканная бумажка. Вырванный из сладкого утреннего сна, герцог поставил кружку с кофе на стол и раздраженно спросил:

— Что это?

Уже узнавшая от напыщенного герцогова грума, что ее гостиницу почтил своим присутствием герцог Станденский, путешествующий инкогнито, хозяйка нервозно сделала реверанс и ответила:

— Прошу прощения, ваша светлость, это от мисс.

Прищуренные глаза Стандена скользнули с неопрятной бумажки на эту суетливую женщину, и он спросил:

— Где она? Она уже должна быть на ногах. За сегодняшний день нам нужно покрыть приличное расстояние, чтобы добраться до города засветло.

— Уехала, ваша светлость.

Хозяйка нервно мяла угол синего фартука.

— Уехала затемно со своими слугами, ваша светлость.

Свое огорчение герцог выдал только тем, что чуть сильнее сжал зубы.

— Что, действительно? А вы не попытались задержать ее?

— Но как же я могла, сэр? — и женщина развела руки, показывая, что вовсе не она виновница разочарования его милости. — Вы ведь заплатили за нее.

Герцог взял с подноса бумажный комок и высыпал себе на ладонь несколько шиллингов.

— Что это?

— Она сказала, это в оплату за повреждение вашей коляски.

Пальцы Стандена конвульсивно сжали монеты; они были липкими на ощупь, словно у предыдущей владелицы хранились в ридикюле вместе с лимонными леденцами. И это подношение, вне всякого сомнения, было сделано с такой же чистосердечностью и наивностью, как и ее предложение отвезти его в Лондон в своем экипаже.

Ну что за ребенок! Если кому-то и требовалась защита, так это ей, подумал он с нежностью, и его сердце сжалось от переполнявшего его сочувствия. Никогда не встречал он женщин, подобных мисс Дэвис из Черхилла, которая сначала предлагает разделить комфорт собственного экипажа, а потом удирает, словно перепуганный котенок.