Сандра Браун - Как две капли воды Страница 9

Палата интенсивной терапии, с ее постоянно включен­ным светом и вечной суетой, уже сама по себе может вне­сти сумятицу в мысли. Но что действительно озадачило Эйвери, так это то, что все, как один, называли ее чужим именем. Как могло случиться, что ее приняли за женщину по имени Кэрол Ратледж? Даже мистер Ратледж как будто не сомневался в том, что разговаривает со своей женой.

Ей надо каким-то образом объяснить, что произошла ошибка. Но она не знала, как это сделать, и это ее пугало.

У нее в сумочке лежали водительские права, журнали­стское удостоверение и другие документы на ее имя. Но они, вероятно, были уничтожены огнем, подумала она.

При воспоминании о взрыве ее по-прежнему охватывал панический ужас, поэтому она сознательно старалась не думать о происшедшем, по крайней мере отложить это до тех пор, пока она не окрепнет, а недоразумение не прояс­нится.

Где Айриш? Почему он не пришел ей на помощь?

Ответ на этот вопрос поразил ее своей очевидностью. Все тело ее как будто пронзило током. Это казалось неве­роятным и нелепым, но все было совершенно ясно. Если ее приняли за миссис Ратледж и миссис Ратледж считалась оставшейся в живых, следовательно, она, Эйвери Дэниелз, числится среди погибших.

Она представила себе, какую муку должен испытывать сейчас Айриш. Ее «гибель» будет для него тяжелым уда­ром. Но пока что она не в силах облегчить его страданий. Нет! Пока она жива, она не должна сдаваться! Надо ду­мать. Надо сосредоточиться.

– Доброе утро.

Она сразу узнала этот голос. Наверное, опухоль в гла­зу стала понемногу спадать, потому что она видела его более ясно. Черты его лица теперь предстали ей совер­шенно отчетливо.

Густые, красиво очерченные брови почти смыкаются на переносице. Нос прямой, крупный. Волевая челюсть и упрямый, раздвоенный подбородок, но в нем не чувству­ется агрессивности. Рот твердый, широкий, губы тонкие, причем нижняя чуть полнее верхней.

Он улыбался, но глаза оставались серьезными, отмети­ла она про себя. Улыбка казалась какой-то заученной. Она шла не от души. Почему? – подумала Эйвери.

– Мне сказали, ты спала спокойно. Никаких призна­ков инфекции в легких нет. Это здорово.

Она знала это лицо и этот голос. Знала раньше, до вчерашнего дня. Но пока она не могла припомнить, отку­да этот мужчина ей знаком.

– Мама ненадолго оставила Мэнди, чтобы повидать тебя, – обернувшись, он сделал кому-то знак подойти ближе. – Мама, встань здесь, а то она тебя не увидит.

В поле зрения Эйвери возникла очень привлекательная женщина средних лет. У нее были мягкие темные волосы, с красивой серебристой прядью над гладким лбом.

– Здравствуй, Кэрол. Мы все очень рады, что у тебя дела идут на поправку. Тейт говорит, доктора тобой до­вольны.

Тейт Ратледж! Ну, конечно.

– Расскажи ей о Мэнди, мама.

Незнакомая женщина стала рассказывать ей о незна­комом ребенке.

– Сегодня Мэнди хорошо позавтракала. Вчера ей да­ли успокоительное, и она очень хорошо поспала. Ей дос­тавляет неудобство гипс на руке, но я думаю, это в поряд­ке вещей. Она любимица всего детского отделения, все сестры ходят вокруг нее на задних лапках. – На глаза у нее навернулись слезы, и она смахнула их салфеткой. – Как подумаешь, что…

Тейт Ратледж обнял мать за плечи.

– Но ведь этого не случилось. Слава Богу.

Эйвери поняла, что она, наверное, вынесла из самолета Мэнди Ратледж. Теперь она вспомнила, как девочка дико закричала, а она стала расстегивать ей ремень, и это по­чему-то никак не удавалось. Справившись наконец с пряжкой, она схватила перепуганную малышку и вместе с каким-то мужчиной стала пробираться сквозь едкий гус­той дым к аварийному выходу, прижимая ребенка к себе.

Поскольку ребенок оказался с ней, они и решили, что она – Кэрол Ратледж. Но это еще не все: они и местами в самолете успели поменяться.

В ее мозгу наконец с трудом сошлись все части голово­ломки, о которой знала она одна. Она припомнила, что на посадочном талоне у нее было обозначено место у ок­на, но, войдя в самолет, она обнаружила, что кресло заня­то. Там сидела какая-то женщина, а рядом с ней – ребе­нок. Эйвери не стала ничего говорить и молча села на свободное место у прохода.

У женщины были темные волосы до плеч – совсем как у нее. И глаза у нее тоже были карие. Они вообще были похожи. Даже стюардесса, хлопотавшая вокруг девочки, спросила, кто из них мать, а кто – тетя ребенка, приняв их за двух сестер.

Теперь ее лицо изуродовано до неузнаваемости. Ее ошибочно опознали по наличию ребенка и ее месту в са­лоне. О том, что они сидели не на своих местах, никто, конечно, знать не мог. А миссис Ратледж, наверное, вся обгорела. Господи, она просто обязана им все объяснить!

– Тебе, пожалуй, лучше идти, ма, а то Мэнди начнет волноваться, – говорил в это время Тейт. – Передай ей, что я тоже скоро приду.

– До свидания, Кэрол, – сказала женщина. – Я уве­рена, что после того, как доктор Сойер поработает над твоим лицом, ты будешь опять красивая, как прежде.

У нее глаза тоже не улыбаются, подумала Эйвери, на­блюдая, как женщина направляется к двери.

– Да, пока не забыл, – сказал Тейт, снова подходя вплотную к кровати, – тебе привет от Эдди, отца и Дже­ка. Отец, кажется, собирается сегодня встретиться и пого­ворить с этим хирургом, так что он к тебе заглянет. Джек сегодня поехал домой, – продолжал он, не догадываясь, что разговаривает не с женой, а с совершенно чужой женщиной. – Думаю, он беспокоится по поводу Дороти-Рей. Да и Фэнси – одному Богу известно, что она может выкинуть, оставшись без присмотра, хотя Эдди пристроил ее добровольной помощницей в штаб предвыборной кам­пании. Их к тебе не пустят, пока ты в реанимации, но я думаю, ты не очень-то без них скучаешь?

Он думает, что она знает, о ком и о чем идет речь. Как ей показать ему, что она ничего не понимает? Она не зна­кома с этими людьми. Ее не волнует, чем они занимаются. Ей надо связаться с Айришем. И она должна дать понять этому человеку, что он теперь вдовец.

– Да, слушай, Кэрол, относительно кампании. – По движению плеч она догадалась, что он сунул руки в кар­маны. На мгновение он нагнул голову, почти коснувшись подбородком груди, а потом опять поднял на нее глаза. – Я, как и планировалось, намерен баллотироваться. И отец, и Джек, и Эдди считают, что я должен это сделать. Они гарантируют мне всяческую поддержку. Это с самого на­чала обещало быть нелегким делом, но не настолько, что­бы я спасовал. Теперь, конечно, все еще более усложнится. Но я для себя этот вопрос решил.

В последнее время имя Тейта Ратледжа частенько мелькало в прессе. Вот почему ей были знакомы эти лицо и голос, хотя лично они никогда не встречались. Он рас­считывал выиграть на предварительных выборах в мае, а потом, в ноябре, выставить свою кандидатуру в Сенат на место нынешнего представителя штата.