Нора Робертс - Адский огонь Страница 9

— Не буду. — Гиб тяжело вздохнул. — Я как раз подумывал о кое-каких переделках. Пожалуй, теперь для них самое время.

— Как только кордоны снимут, вы увидите значительный ущерб, причем часть его нанесена во время тушения. Но стены остались, они выдержали. Дайте нам несколько дней, и как только вам разрешат войти, я вернусь и сам с вами пойду. У вас хорошая семья, Гиб.

— Спасибо. Вы еще не всех видели, но вы правы: у меня хорошая семья.

— Я видел вас всех прошлой ночью. — Джон вынул ключи из кармана, побренчал ими. — Видел, как ваши дети выносили из дома еду для пожарных. Когда люди в трудную минуту думают о других, это хорошие люди. А вот и отдел поджогов. — Он кивнул в сторону подъехавшего автомобиля. — Мне надо с ними переговорить. Я с вами еще свяжусь. — И он протянул руку.

Джон подошел к машине. Детективы отдела поджогов вышли из машины.

— Привет, Мингер!

— И вам привет, — ответил Джон. — Ну, ребята, похоже, всю вашу работу я за вас уже сделал. — Он вытащил сигарету из пачки и закурил. — Давайте введу вас в курс дела. 

3

Нескольких дней не понадобилось. Уже на следующий день после обеда приехала полиция и увезла мистера Пасторелли. Рина своими глазами видела, как это случилось, возвращаясь из школы со своей лучшей подругой Джиной Риверо.

Они остановились на углу у «Сирико». Полиция и пожарная охрана окружили здание желтой лентой, табличками «Вход воспрещен» и заградительными барьерами.

— У него осиротевший вид, — заметила Рина.

Джина обняла ее.

— Мама сказала, мы все зажжем свечки перед воскресной мессой за твою семью.

— Спасибо! Отец Бастильо заходил к нам домой, говорил о том, что надо быть стойкими и что пути господни неисповедимы.

— Так и есть, — сказала Джина, дотрагиваясь до крестика на груди.

— Зажигать свечки, молиться и все такое — это, конечно, неплохо, но, я думаю, гораздо лучше предпринять что-нибудь. Например, провести расследование и узнать, кто это сделал и почему, и добиться того, чтобы преступник понес наказание. А если только сидеть и молиться, дело с места не сдвинется.

— Это кощунство, — прошептала Джина и опасливо огляделась по сторонам: вдруг ангел господень сейчас поразит их!

Рина лишь пожала плечами, не понимая, как может быть кощунством говорить то, что думаешь. Недаром Фрэнк, старший брат Джины, в последнее время стал дразнить ее монашкой.

— Инспектор Мингер и детективы дело делают. Они задают вопросы, ищут улики, чтобы все узнать. Я думаю, это сейчас важнее всего. Хотела бы я что-нибудь сделать, когда Джоуи Пасторелли меня ударил и сбил с ног. Но я так испугалась, даже сдачи дать не могла.

— Он сильнее тебя. — Свободной рукой Джина обняла Рину. — И он злющий. Фрэнк говорит, что он всего лишь мелкий шкет, которому надо надрать…

— Что же ты остановилась? Можешь сказать задницу, Джина. Задница у всех есть, почему же это должно быть стыдно? Смотри, вон приехали детективы из отдела поджогов.

Рина узнала и их, и их машину. Сегодня они были в костюмах с галстуками, как бизнесмены. Накануне, когда они работали в «Сирико», она видела их в комбинезонах и касках.

В тот раз они подошли к дому и поговорили с ней, в точности, как инспектор Мингер. А теперь они вышли из машины и направились к дому Пасторелли. У Рины все сжалось от волнения.

— Смотри, они идут к дому Джоуи.

— С моим папой они тоже говорили. Он пошел посмотреть на «Сирико», и они поговорили с ним.

— Тихо! Смотри. — Рина схватила подругу за руку и потащила ее за собой в сторону, за угол. Девочки спрятались за углом в ту самую минуту, когда миссис Пасторелли открыла дверь. — Она не хочет их впускать.

— Почему?

Пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не болтать, и Рина лишь покачала головой.

— Они показывают ей какую-то бумагу.

— Она испугалась. Все, они входят.

— Мы подождем, — решительно заявила Рина. Она подошла к краю тротуара и опустилась на корточки между машинами. — Подождем здесь.

— Мы же должны идти к тебе домой.

— Это важно. Ты иди, скажи моему папе. — Рина подтолкнула Джину. — А я тут подожду.

Джина побежала, а Рина уселась поудобнее, устремив глаза на шторы, так и остававшиеся задернутыми второй день подряд, и стала ждать.

Она встала, когда пришел ее отец — один.

Заглянув ей в глаза, он сразу же подумал, что на него смотрит уже не ребенок. В этих глазах светилась взрослая ярость.

— Она не хотела их впускать, но они показали ей бумагу. Наверное, это был ордер, как в «Полиции Майами, отдел нравов». И она их впустила.

Отец взял ее за руку.

— Надо бы отослать тебя домой, вот что мне надо сделать. Тебе здесь не место.

— Но ты ведь меня не прогонишь?

— Нет, не прогоню. — Гиб вздохнул. — Твоя мама поступает, как считает нужным. У нее есть вера, и ее суровый нрав, и здравый смысл, от которого она никогда не отступится, и ее удивительное сердце. У Фрэн есть вера и доброе сердце. Она верит, что люди добры по своей природе, что хорошие поступки для них естественнее, чем плохие.

— Не для всех.

— Нет, не для всех. Белла… ну, сейчас она главным образом сосредоточена на Белле. Она живет чувством, а не умом. Плохи люди или хороши, ей сейчас не так уж важно, если только это не затрагивает ее напрямую. Она, наверно, с годами это перерастет, но она всегда будет сперва чувствовать, а потом уж думать. А Сандер — наше солнышко. Счастливый, веселый, хотя и любит подраться.

— Он бросился на помощь, когда Джоуи меня бил. Он прогнал Джоуи, а ведь Сандеру всего девять.

— Да, он такой. Сандер всегда бросается на помощь.

— Потому что он похож на тебя!

— Очень приятно это слышать. А ты — мое сокровище. — Гиб нагнулся и поцеловал ее ладошку. — Ты больше всех похожа на маму, но у тебя есть кое-что свое, ни на кого не похожее, — твое любопытство. Ты все разбираешь на части, чтобы посмотреть, как оно устроено, как работает. Когда ты была совсем маленькой, тебе бесполезно было говорить: не трогай то, не трогай это. Ты обязательно должна была потрогать, попробовать на ощупь, посмотреть, что будет. На слово ты никогда не верила. Тебе надо было до всего самой докопаться.

Рина прижалась к отцу. Душная жара нагоняла дрему. Где-то вдалеке слышалось ворчание грома. Рине вдруг стало жаль, что у нее нет какой-нибудь страшной тайны, которую она могла бы доверить отцу. В эту минуту она почувствовала, что ему можно доверить все.

На другой стороне улицы открылась дверь. Детективы вывели на улицу мистера Пасторелли. Они шли по обе стороны от него. Мистер Пасторелли был в джинсах и в замызганной белой футболке. Он не поднимал головы, как будто ему было стыдно, но Рина видела, как сжаты его челюсти, как напряжен подбородок, и поняла, что он в бешенстве.