Хорошие девочки попадают в Ад - Марина Эльденберт Страница 10

Я схватила его телефон так быстро, как могла. Еще несколько драгоценных секунд у меня ушло на то, чтобы добежать до ванной и щелкнуть замком, а потом я зажала кнопки и нажала экстренный вызов. Как раз в тот момент, когда дверь содрогнулась, еще и еще раз. А потом замок с хрустом вылетел из нее, и в ванную ввалился Лукас. Злой, как Люцифер, клянусь, в этот момент он выглядел даже страшнее, чем король преисподней. Мужчина вырвал из моих рук телефон раньше, чем я успела хоть что-то сказать, а потом чуть ли не за шкирку втащил в комнату и толкнул к кровати. Под тяжестью его взгляда у меня по коже прошел мороз, а надо было изображать уверенность.

— Ничего не хочешь сказать? — холодно спросил он, буравя меня своими ледяными кристаллами. Такими глазами разделывать на части хорошо, как зрением Супермена.

— Хочу. У Ростовского очень хлипкие двери. А вызов все равно приняли, и скоро здесь будет полиция.

Прозвучало не то чтобы суперуверенно, но хоть что-то.

— Думаешь, это тебе поможет?

— Думаю, всех купить невозможно. А даже если и так, мне здорово согреет душу мысль о том, чего тебе будет стоить этот звонок, — я сложила руки на груди.

Да, наверное, я здорово рисковала, потому что им проще было меня убить и прикопать на заднем дворе. Но этот упырь даже бровью не повел:

— Деньги для меня не имеют значения. Но если ты еще хоть раз попытаешься создать мне неприятности, очень сильно об этом пожалеешь.

Иногда у него прослеживались такие странные обороты, которые выдавали в нем иностранца, но по его спокойному тону я поняла, что он не бросается пустыми угрозами. При том, что Лукас ни разу не рисовался, как этот доморощенный дон Корлеоне, которому я была обязана нашим знакомством, он пугал меня куда больше. До чертиков. До икоты. Потому что там, где Петрович будет угрожать и раскидывать пальцы, этот просто сделает, перешагнет и пойдет дальше.

— Одевайся, — он взглядом указал на платье.

— Что? Уже передумал меня одевать?

На его губах появилась улыбка, от которой мороз забрался под кожу и сейчас вгрызался в мышцы, явно планируя добраться до костей.

— Ты просрала свою возможность ехать с комфортом, Ники.

Он сократил мое имя ровно настолько, как привыкла его сокращать я. Но дело было даже не в этом, дело было в том, что от его «Ники» у меня заболела кожа. Как от высокой температуры или от сильных ожогов по всему телу.

— Я вернусь через пять минут, — сказал он. — Не наденешь платье — поедешь голой.

Дверь за ним закрылась, а я встала и подошла к той, за которой пыталась спрятаться. Петрович явно не экономил на материалах, и это была хорошая, основательная дверь. Хороший замок. Я даже пощупала вывернутую металлическую фурнитуру, раскрошившую часть дверной коробки в щепки.

Серьезно? Он реально супермен или вроде того?

Моргнув, я вернулась в комнату и влезла в платье, которое снова облепило меня, как вторая кожа. Сейчас это было почти неприятно, учитывая, что вчера я вела себя как озабоченная нимфоманка. Платье напоминало об этом, а еще о том, как его руки скользили по моему телу. Как он меня трахал, как я стонала и извивалась под ним, как хотела большего, пока действие наркоты не сошло на нет.

Это должно было вызывать как минимум отвращение. К нему, к себе, но сейчас почему-то пересохло в горле. Кожа стала чувствительной, соски напряглись, а сердце заколотилось в ушах, в висках, на запястьях.

«Каждая хорошая девочка немного извращенка», — сказал Роб, поглаживая меня по голове на одном из элитных мероприятий в Москве. Нас окружали такие же пары, а иногда и трио, я знала, что многие из них женаты, у многих уже дети. У кого-то даже взрослые. Тогда мы еще посещали элитные мероприятия. Тогда он таскал меня за собой повсюду, как приз, хвастался мной, одевал и раздевал так, как ему нравилось. Ему всегда нравилась показуха.

Да. Каждая хорошая девочка — немного извращенка, иначе бы я сейчас блевала, вспоминая вчерашнее. А я испытываю желание сунуть руку себе между ног.

Платье не желало застегиваться, мне пришлось как следует подергать скрытую молнию туда-сюда, чтобы она заработала. Я справилась с ним аккурат в тот момент, когда вернулся Лукас. Окинул меня привычно ничего не выражающим взглядом, взял мои документы и указал на дверь. У меня был выбор: идти босиком или в туфлях, и я выбрала второе. Хотя мои ноги меня не поблагодарят, зимой по камню лучше не ходить без какой-либо обуви. Вряд ли мне вернут мои уютные ботиночки с маркетплейса, потому что, выражаясь словами этого упыря, я «просрала свой шанс на комфорт».

Мы вышли в коридор, и я впервые увидела двух плечистых парней — из тех, которых в голливудских фильмах показывают как телохранителей. Эти выглядели примерно так же: в смысле, не как охрана из ЧОП и даже не как те, кого приглашают в свой штат русские олигархи. Они реально как с экрана сошли, подтянутые, стильные, опасные. Почти такие же, как мужчина, с которым я провела ночь. Он что-то им сказал на немецком, и таким вот крайне оригинальным составом мы направились на выход.

Нас провожал Петрович с таким видом, как будто не прочь был оторвать мне голову. Я не удержалась и показала ему язык. Потому что прекрасно знала: оторвать голову мне ему не позволит Лукас, теперь только он может оторвать мне голову. Петрович охренел настолько, что перестал пялиться как раненый медведь, а Лукас молча толкнул меня к двери. Он вообще мало разговаривал, что со мной, что со своим деловым партнером, и я про себя подумала, что если Петрович — медведь, то он — волк.

— Viel Glück. Wir sehen uns im nächsten Jahr.

— Bis zum nächsten Mal.*

Чем они там обменялись, мне было плевать, а вот выходить на мороз в платье и на каблуках… Я даже толком не успела смириться с этой мыслью, как на моих плечах оказалось пальто. Его пальто, я успела изучить этот запах дорогой жизни и опасности. Меня в него завернуло, в этот аромат, как в тепло плотной черной ткани. Отрезвил только полоснувший по лицу и ногам холод. Я плотнее стянула полы пальто и нырнула в пахнущий дорогой