Дом на берегу счастья - Фиона О’Брайан Страница 10

Доктор Эд, помнится, рассказывал, что эту самую внучку Эвелин не видела с самого ее детства. Интересно, удастся ли им поладить? Если нет, тогда Эвелин окажется в ловушке. Она не сможет ни выйти поплавать, ни поехать куда-нибудь и будет заперта в своих прекрасных, хотя и не очень больших «апартаментах» наедине с ненавидящей ее девчонкой, и пусть скажет спасибо, если не выяснится, что «девчонка» – на самом деле мрачное, угрюмое тридцатилетнее нечто. От таких мыслей у Моры сразу поднялось настроение.

Она достала из сушильного шкафа чистые простыни и стала застилать свободную кровать в так называемом офисе – маленькой комнатке рядом со спальней. Именно там предстояло поселиться загадочной внучке с нелепым именем. В самом деле, что за имя! Мора чуть не расхохоталась, когда прочла в их общем чате в Ватсапе сообщение от доктора Эда, в котором говорилось, что за Эвелин будет ухаживать ее внучка по имени Труф. Конечно, детей сейчас как только не называют, хоть в честь фруктов, хоть в честь погоды – Море на ум сразу пришли имена «Эппл» и «Сторм». Просто в этом была своя возмутительная ирония: девушка, чье имя означает «правда», и вдруг родная внучка самой лживой, самой подлой, самой двуличной суки, которую Мора когда-либо встречала.

Разумеется, Эвелин всегда была слишком умна, чтобы позволить кому-то увидеть ее истинное лицо. Но даже если бы кто-то когда-то его увидел, сейчас он наверняка сказал бы, что Эвелин очень изменилась и что, вероятно, у нее наконец проснулась совесть. Мора скривила губы. Возможно, люди и могут с возрастом так измениться, но только не Эвелин. Волком она была, волком и останется, только плотнее будет запахивать свою овечью шкурку.

Мора похлопала рукой по покрывалу и заключила, что кровать застелена как надо. Тогда она открыла окно, чтобы проветрить комнату, и наконец приступила к главному своему делу.

Сначала она внимательно изучила фотографии на столиках, но не обнаружила в них ничего примечательного. Вот молодая Эвелин, темноволосая, большеглазая, с каким-то мужчиной – должно быть, мужем – на пляже, а вот с ним же на горнолыжном курорте. Вот снимки с каких-то встреч и мероприятий. Вот Эвелин с младенцем на руках, а вот младенца держит уже ее муж. Вот какой-то молодой человек с женой и ребенком – наверное, ее сын. Таинственной внучки на фотографиях не было.

Осмотр стен и пробковой доски, висевшей на кухне, тоже не дал результата. Тогда Мора стала рыться в ящиках. Она нашла несколько финансовых документов и информацию о банковском счете и спрятала их в сумку, чтобы потом спокойно посмотреть у себя.

Наконец она вернулась в спальню и занялась прикроватными тумбочками. В первой из них оказался только паспорт и множество разных безделушек. Тогда Мора переключилась на вторую тумбочку, стоявшую с той стороны кровати, на которой, очевидно, спала Эвелин. Грубым движением открыв ящик, она принялась изучать его содержимое. Пилочки для ногтей, крем для рук, какие-то открытки… А это что такое?

Она взяла в руки потрепанный конверт авиапочты, вынула из него три выцветших снимка и принялась с жадностью вглядываться в каждую черточку. Вот оно! Фотография восемьдесят второго года. На ней Эвелин, молодая, прекрасная и определенно влюбленная. Здесь ей, наверное, лет тридцать или около того. А рядом с ней Роберт Рэдклифф…

Ах, как счастлива была Мора, когда работала в его доме! Она уже успела забыть, какой красивый у миссис Рэдклифф был супруг. Они с Эвелин очень гармонично смотрелись вместе. Но следующий снимок, тот, где на коленях Эвелин сидел маленький Джоуи, а подле них – явно скучающая Сьюзен, Море захотелось порвать на части. Зубами. Какова наглость! Как будто дети были бы счастливы иметь такую мачеху! И тем не менее Эвелин всячески старалась пристроиться к этой семье – это при живой-то миссис Рэдклифф! Да, она в основном лежала в больнице с депрессией, но все-таки она была тогда еще жива.

Мора достала телефон, сфотографировала снимки и убрала их на место. В том же ящике она нашла письма от Роберта и тоже их засняла. Тут на лестнице послышались голоса. Мора быстро закрыла ящик, подхватила сумку, сделала глубокий вдох и оглядела напоследок квартиру. После чего наконец покинула ее и закрыла дверь на ключ.

Глава 5

– Послушай, я все понимаю… – бормотал Джош, расхаживая туда-сюда по гостиной.

Труф скрестила руки на груди:

– Что-то я сомневаюсь.

– Милая, послушай меня. – Джош уставился на нее самым серьезным своим взглядом. Когда в его глазах появлялась такая холодная решимость, в зале суда все сразу понимали: Джош приготовился воевать. – Я знаю… Правда знаю, как это непросто. Ну да, я признаю, что, возможно, повел себя легкомысленно, когда ты мне все рассказала…

«Не то слово», – подумала Труф. Правда, ей на ум приходило кое-какое другое определение. «Пренебрежительно» или даже скорее «черство».

– Мне самому не раз угрожали смертью. В нашей профессии без этого никак, учитывая, как часто мы имеем дело с разными подонками. Да-да, они все подонки, даже если одеты в дизайнерскую одежду и владеют миллионными состояниями. Как только они почуют запах жареного, они немедленно постараются тебя отвадить. Но, как правило, дальше пустых угроз они не идут. Они ведь даже не настоящие преступники! А в случае чего в твоем доме есть охрана, и если понадобится, фирма предоставит тебе еще. Но сбежать в Ирландию… Послушай, Труф… Ты… Ты же совсем не такая. Ты сильная, ты боец. Именно за это я тебя и люблю – за то, что ты никогда ни от чего не бежишь.

– Во-первых, – мягко сказала Труф, – я никуда не сбегаю. Я взяла отпуск. Мои коллеги считают, что мне необходим небольшой отдых. И я с ними согласна, учитывая все обстоятельства. Во-вторых, – она смерила Джоша многозначительным взглядом, – твоего мнения никто не спрашивает. Мы ведь с тобой больше не пара, помнишь?

– Будем считать, что я этого не слышал. Этого просто не может быть! Нам же так здорово вместе! И я действительно люблю тебя! Тебя просто выбили из колеи все эти события, вот ты и не можешь взглянуть на