Опасности и правда - Алекс Мирез Страница 12

– Согласись, я неплохо выгляжу, правда? – сказала я, самонадеянно улыбаясь.

– Ты всегда выглядишь одинаково.

Он взял бокал и сделал долгий глоток. Затем поставил бокал на тарелку и облизал губы. Я сделала то же самое, слегка наклонившись вперед, чтобы оказаться к нему поближе. Он снова нахмурился, словно его раздражало каждое мое слово или движение. Из-под угольно-черных бровей на меня смотрели светлые глаза, полные ярости.

– Мы никогда не остаемся наедине, – сказала я. – Нам никогда не удается поговорить.

– Да о чем нам говорить? – перебил он таким тоном, словно вопрос и ответ были одинаково глупыми.

Итак, вы готовы к представлению? Готовы увидеть самое эпичное зрелище в жизни?

Три… два… один…

Мотор!

– Послушай. – Я притворилась, будто судорожно вздохнула, словно собиралась сказать нечто волнующее.

Я пристально посмотрела ему в глаза. Это было важно. Я не хотела, чтобы у него остались какие-то сомнения относительно моих чувств.

– Я знаю, что я для тебя – игрушка на три месяца. Знаю, что ты выбрал меня лишь для того, чтобы отомстить за свой проигрыш в тот вечер. Знаю, что на самом деле никогда тебе не нравилась, но я приняла все это, потому что сначала считала тебя идиотом и тоже искала способ досадить тебе. Но потом… потом все пошло не так, как я ожидала.

Нахмуренные брови Эгана слегка расслабились. Осторожность и подозрительность оказались бессильны. Казалось, ему предложили математическую задачу, а он, вместо того чтобы подумать, вконец растерялся от безуспешных попыток понять ее и решить. Он снова потянулся к бокалу – быть может, чтобы промочить горло или потому что хотел залить растерянность. Так или иначе я воспользовалась моментом.

– И в конце концов мне это понравилось.

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Он не стал пить. Снова нахмурившись, пристально посмотрел на меня. Возможно, он подумал: «Я точно не ослышался?».

Эган поставил бокал на место, изучая мое лицо, словно пытался засечь какую-нибудь ошибку, чтобы победно закричать: «Я поймал тебя, врушка несчастная!».

Я же продолжала играть свою роль, сосредоточившись на обмане, словно в меня вселился дух Мерил Стрип.

– Что ты имеешь в виду под словом «это»? – спросил он, быть может, чтобы убедиться в правильности своих догадок.

– Тебя.

Я воспользовалась его минутным оцепенением, чтобы провести некий маневр. Я протянула руку и, прежде чем он успел оттолкнуть ее, коснулась его щеки и заставила посмотреть на себя.

– Я не сказала, что люблю тебя, и не прошу ничего такого, что ты не готов мне дать, – добавила я еще более мягким и вкрадчивым тоном. – Я имею в виду, что у нас нет причин ненавидеть друг друга. Мы могли бы… даже не знаю… о чем-нибудь договориться.

– И о чем же? – спросил он.

– О чем хочешь.

Каждое слово я произносила с расстановкой, с легкой игривой улыбкой. Все яснее ясного, не правда ли? Я давала ему зеленый свет, побуждая к активным действиям, и, чтобы у него не осталось сомнений, коснулась рукой его щеки, а затем опустила руку ему на колено. После этого жеста все для него стало ясно. Замешательство исчезло с его лица; он смерил меня хищным кошачьим взглядом. Его губы искривились в дьявольской усмешке. Когда он наклонился ко мне, я сдалась. Я позволила ему делать все, что он захочет, мысленно повторяя: «Он красивый, от него хорошо пахнет, он хорошо целуется, он знает свое дело, ты хорошо проведешь время. Да, он жесток, но это даже хорошо. Просто закрой глаза и представь…».

Его губы коснулись моих. Прикосновение было мягким, провоцирующим. Меня обожгло его дыхание, свежее и горячее. Затем он с какой-то даже нежностью поцеловал правый уголок моих губ, а потом щеку. Его губы двинулись к моей шее. Мы были одни и могли позволить себе все что угодно. Если бы Эган захотел, он мог бы тут же сорвать с меня одежду, и никто бы ему не помешал. Поэтому я закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях: на его поцелуях, на его руках, обхвативших мое лицо, чтобы притянуть к себе. Чтобы поощрить его, я даже прижалась бедром к его ноге, которую продолжала гладить. Потом он коснулся губами мочки уха, и я уже совсем было поверила, что мой трюк удался…

– Почему я должен тебе верить? – вдруг прошипел он мне на ухо методичным тоном, каким разговаривал с врагами, и по моей спине пробежал холодок.

Я изо всех сил сдерживала дрожь, чтобы не выдать себя, но что-то у меня внутри отчаянно протестовало.

«Опасность! – кричал внутренний голос. – Будь осторожна!»

Я вновь заговорила, обдумывая и взвешивая каждое слово.

– Неужели я совсем тебе не нравлюсь, Эган? Ну хоть немножко?

Губы Эгана исказила зловещая усмешка.

– Ты в самом деле считаешь, что можешь мне нравиться, пусть даже немножко? – мягко и вкрадчиво повторил он. – Ты? Девчонка, явившаяся неизвестно откуда, которая оскорбила меня, унизила, всеми способами бесила, целовалась с моим братом, потом поверила, что я что-то сделал со своей бывшей, а в довершение всего подсунула мне слабительное вместо лекарства, чтобы выставить меня на посмешище?

Я окаменела от неожиданности, но не позволила замешательству отразиться на моем лице, изо всех сил сохраняя невозмутимость.

В любом случае я упустила момент. Я смогла лишь отстраниться и вернуться на место.

Я, как могла, попыталась ему объяснить.

– Я не имею отношения к тому, что с тобой случилось, а что касается Адрика…

– Так этим ты хотела дать мне понять, что он лучше меня? – перебил он.

– Нет, конечно…

– Потому что ты ничего не знаешь, Джуд, – заявил он. – Вот просто ничего.

Я почувствовала себя припертой к стенке и выпалила первое, что пришло в голову:

– Пойду принесу тако.

Я быстро встала, но Эган остановил меня, схватив за запястье, и посмотрел мне в глаза. Он больше не улыбался и не казался счастливым; лицо его помрачнело, приняв суровое и даже жутковатое выражение.

– Сядь, Джуд, – сухо произнес он, и я не смогла понять, угроза ли это, предупреждение, приказ или требование. Казалось, все вместе в одно и то же время.

Я послушно села. Он принялся задавать мне вопросы, отвечать на которые приходилось четко и быстро.

– Кто надоумил тебя приготовить ужин? – спросил он.

– Сама догадалась, – ответила я.

– А кто тебе сказал, что тако