Взлетай и падай - Сара Штанкевиц Страница 13

Я молча смотрю, как он надевает темно-синюю рубашку и медленно застегивает пуговицы. Ткань выглядит мягкой, облегает широкие плечи и руки Картера. Он смотрит на меня вопросительно.

– Ну? Как тебе? Чересчур? Или недостаточно? Фак, кажется, мне рубашка вообще не идет, я в ней буду как жлоб.

– Эй, Картер! Угомонись! Выглядишь классно, – уверяю я и при этом откровенно преуменьшаю.

Я еще ни разу не видела Картера в рубашке, так что во рту у меня сейчас суше, чем в пустыне Гоби.

– Спасибо, Скай-Скай. Это мероприятие действительно очень важное. Обычно все встречи вертятся вокруг группы и их творчества. Но в этот раз речь в основном о моей работе.

– Ты этого заслуживаешь! Менеджер Айзека не случайно написал тебе, увидев твои статьи о музыке. Ты именно там, где должен быть, и ты этого достоин!

У Картера всегда были проблемы с признанием собственной ценности. С виду он кажется – особенно посторонним – невероятно уверенным в себе экстравертом, но в душе он постоянно боится, что его недостаточно.

– Может, мне еще раз футболку надеть? Чтобы ты сравнила? – Картер перебивает мою маленькую хвалебную речь.

– Не надо, иди в рубашке!

Как бы мне хотелось сопровождать его на мероприятии…

– Ладно, спасибо, Скай-Скай. Ты мое спасение!

Он хватает телефон и садится на пол в примерочной. В свете потолочной лампы его глаза кажутся практически бирюзовыми. Как море в Австралии…

– А где же моя любимая девочка? Не похоже на общежитие.

– Была на лекции о формах семьи.

– У профессора Соколиного глаза, что ли? – с усмешкой спрашивает Картер и прикусывает нижнюю губу.

Меня бесит, как он хорош собой, когда так делает.

– Ага. Кажется, он потихоньку приходит в себя.

Мы любя называли профессора Гаррисона «Соколиный глаз» из-за схожести с Джереми Реннером из фильмов «Марвел». Полгода назад от него ушла жена, и с тех пор ему нелегко дается появление в универе в трезвом состоянии. Студенты его обожают, поэтому на профессора никто не настучал, хотя это было бы единственным верным решением.

– А как вообще дела в универе, Скай-Скай? Ты в последнее время мало рассказываешь.

Потому что моя тайна занимает все мысли… Как я могу рассказывать об универе, если ты даже не знаешь, что я сижу в инвалидном кресле? Что пришлось оставить любимое место в последнем ряду, потому что я больше не могу подниматься по ступеням? Я быстро беру себя в руки, пожимаю плечами и подыскиваю подходящую отговорку.

– Да просто здесь особо ничего не происходит с тех пор, как ты уехал. Еда в университетской столовой такая же ужасная, в парке летом не протолкнуться, а на студенческих вечеринках одни идиоты. Все по-прежнему.

Почти все.

– Похоже, время возвращаться домой. Звучит так, словно без меня там скучновато.

– Так и есть. Я рада, что ты скоро вернешься.

Но еще счастливее я буду, если ты сможешь простить меня за то, что я натворила.

– А у тебя как дела? Как книга? Уже готова? Когда поступит в продажу?

Я чуть ли не захлебываюсь словами, настолько мне интересно узнать все о его творчестве. Так было еще во времена, когда он работал музыкальным журналистом на радио. Для меня не было ничего круче включить в восемь вечера передачу, в которой мой лучший друг брал интервью у музыкантов.

– Еще не готова, но да, я приближаюсь к финалу. Так забавно писать книгу, тем более биографическую. Но работать с Айзеком правда классно. Жду не дождусь, когда познакомлю вас. Он мне, конечно, даст пинок под зад из-за строгого запрета на подкаты к Скай, но ты его полюбишь.

– Больше, чем я люблю тебя?

Уголки моих губ ползут вверх, потому что я знаю, что через несколько секунд он скорчит физиономию. Три, два… бинго! Картер с отвращением трясет головой.

– Ты никого не любишь больше, чем меня!

У него на лице написано абсолютное высокомерие. Надо бы ему возразить, чтобы не выдавать себя, но какой смысл отрицать истину.

– Ты прав.

Какое-то время мы просто друг на друга смотрим. Я представляю, что было бы, если бы он еще раз взял меня на руки и отнес в постель, как в ту ночь. Что было бы, если бы мы еще раз стали так близки и я превратилась бы в воск в его руках.

Но Картер не здесь, и я не знаю, выдержит ли наша дружба мою ложь. Так что мне остается лишь гадать «что было бы, если бы».

7 Скайлер

Мероприятие в издательстве прошло два дня назад, но от Картера я получила лишь «Было лучше, чем ожидал», потому что с тех пор мы не созванивались. Картер по уши в работе, и я использую короткую паузу, чтобы разработать план по раскрытию ему всей правды. Но чем дольше я в этом ковыряюсь, тем сильнее тону в жалости к себе.

Сегодня суббота, я лежу на коричневом диване в гостиной, по телевизору показывают сериал «Детектив Монк». Но я ни на минуту не могу сосредоточиться на том, что идет по телику. К счастью, домой возвращается Хейзел, вырывая меня из пучины тоскливых мыслей. У нее на плечах висят две гигантские сумки для покупок, каштановые волосы липнут ко лбу.

– Ты ходила в магазин? И без меня? – Я с улыбкой показываю на пакеты.

– Знаешь что? На улице адская жара. Ну как при такой температуре можно выжить и не растаять?! Там просто пекло, – хнычет Хейзел, ковыляет к столу и плюхается рядом со мной на диван.

Костыли с громким стуком падают на пол, а Хейзел закидывает на стол ногу во все еще белоснежном гипсе.

– Ну, что там внутри? – Я с любопытством хватаю за ручки голубой пакет и заглядываю внутрь. – Не знала, что ты любишь лего, – говорю с уважением и достаю одну из трех коробок с конструктором.

Это большой фермерский дом из коричневого кирпича с красной крышей. Также в наборе есть несколько жителей фермы.

– Купила для брата. Джейми сегодня исполняется девять.

– Передавай ему поздравления. Он меня не знает, но уверена, что могу стать для Джейми крутой тетей.

Хейзел усмехается, а потом распахивает глаза так, словно ее в зад ужалила пчела.

– А знаешь что? Почему бы тебе самой его не поздравить? Мы через час встречаемся в нашем любимом кафе. Мама его приведет. Кафе тебе точно понравится!

Я не раздумываю, потому что ответ очевиден.

– Конечно! С удовольствием с ним познакомлюсь. Хоть на жестовом языке я даже не могу сказать свое имя.

– Я могу прямо сейчас научить тебя парочке важных жестов. Но вообще, не бери в голову, Скай, ты не обязана владеть жестовым языком безупречно. К тому же я прекрасно перевожу, это ведь скоро станет моей профессией.

Хейзел смотрит на меня и вся сияет. Ее карие глаза напоминают мне плитку молочного шоколада с фундуком. Наверняка ее парень в Афганистане день и ночь думает об этих глазах, чтобы выжить. По вечерам он смотрит на звездное небо, представляя ее прекрасное лицо.

– А вообще я тебе кое-что принесла. – Хейзел поднимает палец вверх, тем самым прося меня немного подождать, берет бежевый пакет и достает оттуда письмо и открытку. Протягивая открытку, она корчит рожицу. – Одного у твоего лучшего друга не отнять: у него превосходный вкус на лучших подруг, а вот открытки он выбирает просто отвратительные.

На открытке изображена черно-белая карикатура утки. Левый глаз чуть ли не вываливается из черепа, клюв кривой, а язык завалился вбок. Но самое примечательное – это зубы утки, которые выглядят так, словно ей двинули в челюсть. Хейзел права. Открытка действительно омерзительная.

– Он обещал мне присылать самые уродские открытки, какие только найдет. Он в этом деле стреляный воробей. В буквальном смысле слова.

Я еще секунду с ухмылкой разглядываю картинку, а потом переворачиваю открытку и читаю надпись.

Ужас, правда?

Я обещал, что найду для тебя самые ужасные открытки. Мы только что приземлились в Берлине, Скай-Скай. Город совсем не такой, как я себе представлял. Очень прикольный. Особенно крутые граффити. Однажды