Этьен и Анна. В мастерской - Мила Дуглас Страница 2

– Так… вот так… – Еще поцелуй, еще движение. – Чувствуешь?.. – Еще толчок, глубже. – Вся… моя… – Его пальцы сплелись с моими пальцами, прижав их к мешковине дивана. – Плыви… Аннет… плыви…

И я плыла. В теплой, соленой пучине ощущений. Страх утонуть исчез, растворился, как тогда у кромки моря. Осталось только доверие – к нему, к его рукам, направляющим меня, к его телу, ставшему якорем и парусом. Я отвечала шепотом, слова тонули в поцелуях, в стонах:

– Держи… – Я впилась ногтями ему в спину. – Не отпускай… – Мои бедра встретили его следующий толчок, поднимаясь навстречу. – Этьен… Я… плыву… Видишь?.. Я… могу!..

Взрыв. Медный гул в ушах, как от удара по корабельному колоколу. Судорожные волны, накатывающие изнутри, смывающие все мысли, оставляя только чистое, ослепительное ощущение падения… и полета одновременно. Я вскрикнула – тихо, хрипло, зарывшись лицом в его шею, впиваясь зубами в кожу у ключицы. Он ответил глухим стоном, его тело напряглось и затем обмякло, тяжелое, горячее, дышащее мне в такт.

Тишина. Лишь наше учащенное дыхание, постепенно замедляющееся, да далекий, неумолкаемый шепот моря за стенами. И стук сердца – то ли мой, то ли его, то ли общее, слившееся в один мощный ритм.

Этьен не отпускал меня сразу. Его вес был благом, якорем в этом мире ощущений. Его губы коснулись моего виска, влажного от пота и слез ощущений. Потом лба. Носа. Уголка губ. Легкие, как крылья бабочки, поцелуи, рассыпающиеся по моему лицу.

– Русалка… – прошептал он хрипло, его голос был полон нежности и… восхищения. – Моя отважная русалка. Пять метров? – Этьен засмеялся, и его грудь заколебалась под моей щекой. – Ты сегодня пересекла океан.

Я рассмеялась тихо, счастливо, уткнувшись носом в его шею. Запах моря, пота, дерева, его.

– Это была… совместная экспедиция, капитан, – пробормотала она, чувствуя, как улыбка растягивает мои губы. – Твоя навигация… безупречна.

Этьен осторожно приподнялся на локтях, освобождая меня от своего веса, но не выпуская из объятий. Его глаза в полумраке, освещенные лишь отблеском лампы с верстака, были темными, теплыми, бездонными. Он смотрел на меня, словно видя что-то новое, невероятно ценное. Его большой палец медленно провел по моей влажной щеке, смахивая невидимую слезинку или каплю пота.

– Ты прекрасна, – сказал он просто. – Вот так. Вся. Соленая, растрепанная, горячая, настоящая.

Я покраснела, но не отвела взгляд. Моя рука поднялась, коснулась его щеки, ощутила щетину, твердый уголок подбородка.

– А ты… – Я искала слова. – Ты – моя гавань, Этьен. Твердая земля после плавания. И… – Она улыбнулась шаловливо. – И знаешь, очень уютная мастерская для переговоров.

Этьен засмеялся, громче прежнего, и притянул меня к себе, крепко обняв. Его рука гладила мою спину, большие ладони скользили по позвоночнику, согревая, успокаивая каждую мышцу.

Мы лежали так, сплетенные, дыша одним воздухом, наполненным запахами мастерской и нашей близостью.

– Проект… – прошептала я вдруг, не открывая глаз. Не потому что важно сейчас, а потому что он был частью этого момента, этого доверия. – Классические лодки… Они будут красивыми? Как… как мы?

Этьен поцеловал меня в макушку.

– Красивее, – ответил он уверенно. Его пальцы переплелись с моими на его груди. – Потому что будут рождаться здесь. В этом месте. Где мы… – Он замолчал, найдя мои губы для долгого, медленного, бесконечно нежного поцелуя. – …где мы просто есть. Как мечтала твоя мама.

Я ответила на поцелуй, чувствуя, как теплая волна благодарности и счастья накрывает с головой. Мамино море. Мамина мечта о любви. Оно было здесь. В запахе дерева. В крепости его объятий. В тишине мастерской, где строили не только лодки, но и их общее будущее. В этих милых, бесконечных поцелуях после, которые значили больше тысячи слов. Они просто были. Дышали. И в этом дыхании была вся глубина нашего мира.