Поцелуй смерти - Элис Вайлд Страница 28

Кто знает, может, этот дом навлечет на меня еще большие страдания, чем Амадей или лорд Пейн.

Это была ошибка. Стоило быть умнее и не приближаться к незнакомому дому, особенно к тому, который расположен на опушке у темного леса.

Я начинаю разворачиваться, но, прежде чем успеваю сбежать, дверь со скрипом открывается, и я оказываюсь пойманной.

Я медленно оборачиваюсь и вижу, что на меня смотрит женщина. Я вздрагиваю, удивленно моргая, когда узнаю в ней ту странную незнакомку из таверны.

Женщину, которую Киприан назвал ведьмой.

Долго она молча смотрит на меня, а затем наконец открывает дверь пошире. Я колеблюсь, когда она просто отходит в сторону и кивает, тем самым приглашая меня войти.

Ноги сами заносят меня внутрь, будто у них есть собственный разум, и незнакомка закрывает за мной дверь.

Она проводит меня в главную комнату домика, и я, ничего не сумев с собой поделать, начинаю осматриваться вокруг. Это маленькое, чистое и уютное местечко с потертым ковром и мягкой мебелью. Позади, в глубине комнаты, рядом с потрескивающим камином стоит кресло-качалка, а на маленьком столике сбоку от него расположились книга и кружка, от которой исходит пар.

Очевидно, я помешала ее вечернему времяпрепровождению, даже несмотря на столь поздний час.

Окинув взглядом остальную часть комнаты, снова поворачиваюсь к женщине. На языке вертится целая куча вопросов, но она одним лишь взглядом заставляет их исчезнуть.

– Садись, – говорит она мне твердым, но добрым голосом, – а я пока поставлю чайник.

Она указывает на камин, и я направляюсь к нему. Пройдя мимо полностью заполненной книгами полки и деревянного стола, уставленного странным набором баночек и сушеных трав, я устраиваюсь на маленькой скамеечке для ног напротив кресла-качалки.

Глядя на огонь, я чувствую, как на меня снова наваливается усталость. Наклонившись вперед, подпираю голову руками, а мои веки начинают тяжелеть.

– Вот, держи, дорогая.

Я испуганно просыпаюсь, поднимаю глаза и вижу женщину, стоящую рядом со мной и протягивающую мне кружку, от которой исходит пар.

– Спасибо, – говорю я, принимая ее, когда женщина устраивается в кресле-качалке. Размышляя о том, как много я могу рассказать ей о себе и своем положении, я смотрю вниз на плавающие в чашке чайные листья, пока теплый пар, исходящий от напитка, окутывает мое лицо. – Я полагаю, вам интересно, почему я пришла сюда.

– Ты пришла за помощью, – отвечает она.

Моргая, я снова поднимаю на нее глаза.

– Откуда вы знаете?

– Иначе зачем бы столь юной девушке бродить по чащобе леса такой темной, безлунной ночью?

После этих слов из меня вырывается легкий смешок.

Точно. Должно быть, как только она открыла дверь, то сразу поняла, что я крайне нуждаюсь в помощи. Проживая в такой глуши, она, наверное, редко принимает гостей так поздно, если только они действительно не в отчаянном положении.

Не надо быть гением или великим волшебником, чтобы понять, что мне нужна помощь: по моему внешнему виду и состоянию сразу все ясно.

– Вы правы, – признаю я, качая головой и тихонько фыркая. – Подумать только, я ведь почти поверила Киприану, когда он сказал, что вы ведьма.

– Ну, в этом он прав.

Я вздрагиваю, чуть не расплескав на себя обжигающе горячий чай.

– Что?

Она одаривает меня доброй улыбкой и протягивает руку, чтобы помочь придержать кружку в моих трясущихся руках.

– Я не причиню тебе вреда, дитя, – быстро заверяет она меня. – На самом деле это я должна быть у тебя в долгу.

– Б… Боюсь, я ничего не понимаю.

– Тут толком и нечего понимать, – продолжает она. – Однажды, много лун назад, твой отец помог мне, когда я была в отчаянии, в то время как все, кроме него, закрывали глаза и проходили мимо. Теперь я помогу тебе, тем самым отплатив за его доброту.

Ее слова об отце вызывают у меня улыбку.

Совсем не ожидала, что все пойдет так гладко. Должно быть, это какой-то неожиданный поворот судьбы. Если она правда сможет помочь мне спасти отца, тогда я навсегда останусь у нее в долгу и буду только рада этому.

И неважно, ведьма она или нет.

– Отец…

– Я не могу спасти его, – опережает меня она, словно читая мысли. – К сожалению, магия, которая для этого требуется, находится далеко за пределами моего мастерства. Однако я знаю… кое-кого, кто, скорее всего, сможет помочь.

Она произносит это так, что волосы у меня на голове тут же встают дыбом.

– Кто? – спрашиваю я, пытаясь усмирить свою тревогу.

– Только предупреждаю тебя, это будет нелегко, – говорит она, игнорируя мой вопрос. – И тебе нужно выдвигаться уже сегодня, и как можно скорее, иначе ты можешь не успеть найти его вовремя.

Ее глаза словно каменеют, когда она переводит взгляд с моего лица на окно позади. Губы ее слегка сморщены, а глаза неподвижны, пока она всматривается в лесную чащу за своим домом.

Я медленно поворачиваюсь, чтобы проследить за ее взглядом, но не вижу ничего, кроме мерцания светлячков и кромешной темноты. Я открываю рот, чтобы расспросить ее, и лишь в этот момент осознаю, что до сих пор не знаю имени этой женщины.

– Да. Да, ты должна выдвигаться сейчас же, – говорит она, моргая глазами в попытке сфокусироваться. – Быстрее, если ты хочешь успеть найти его, ты должна сделать это сегодня ночью, пока луна все еще скрыта в тени.

Я в замешательстве, но, когда она встает, я делаю то же самое.

Ведьма забирает у меня все еще полную кружку чая, прежде чем подойти к столу.

Я наблюдаю, как она собирает еще несколько предметов из разных уголков комнаты. Ее губы шевелятся, выговаривая какие-то непонятные слова, а затем она поворачивается ко мне, жестом подзывая к себе.

– Ты должна идти строго на север, – говорит она и сует мне в руки несколько пакетов и баночек, но бормочет что-то еще себе под нос и забирает их все обратно. – Строго на север. Ни в коем случае не отклоняйся от этого курса.

– А как я пойму, что двигаюсь в правильном направлении?

– Ты почувствуешь это всем своим нутром. Это будет ощущаться в воздухе, которым ты дышишь, и в землице, по которой ты будешь ступать, – говорит она мне. – Ах да, и будет холодно. Ужасно, смертельно холодно… Тебе понадобится мантия.

То, как она произносит это последнее слово, вызывает у меня удивленный смешок.

– Мантия? – спрашиваю я.

– Да, вот она, – говорит она, суетясь вокруг меня. Сует мне в руки поношенную пурпурную мантию. – А теперь поторопись, дорогая. Нельзя медлить