Любовь в холодном климате - Нэнси Митфорд Страница 35

Малыш всегда с готовностью забирал у нее Полли, когда они были в Лондоне – в Академию художеств и другие места, и Соня радовалась, потому что, похоже, ребенка обычно некому было развлечь. Воспитывать Полли, знаете ли, было непросто. Я сама ее очень люблю, всегда любила, но было видно, что Соне приходится нелегко во многих отношениях. Ох, бедная Соня, я чувствую… Так, дети, будьте добры идите наверх и вымойте ваши рыбные руки перед чаем.

– Ну вот еще, ты явно собираешься что-то сказать в наше отсутствие. А как насчет рыбных рук Фанни?

– Фанни взрослая, она вымоет руки, когда ей захочется. Отправляйтесь.

Когда они благополучно вышли из комнаты, она в ужасе сказала нам с Дэви:

– Только представьте, Соня, которая совершенно потеряла контроль над собой (впрочем, я ее не виню), почти намекнула мне, что Малыш когда-то был ее собственным любовником.

– Милая Сэди, какой ты наивный человек, – рассмеялся Дэви. – Это знаменитое-презнаменитое любовное похождение, о котором все, кроме тебя, давным-давно знали. Я порой думаю, что твои дети правы, и ты не знаешь правды жизни.

– Что ж, могу только сказать, что я этому рада. До чего отвратительно. Как ты думаешь, Патриция знала?

– Конечно, знала и даже была этому рада. До того как начался его роман с Соней, Малыш любил делать Патрицию дуэньей всех жалких маленьких дебютанток, к которым испытывал симпатию, и они плакались ей в жилетку и умоляли ее с ним развестись, чего он, естественно, хотел в последнюю очередь. Она с ним, знаешь ли, натерпелась горя.

– Я помню историю с посудомойкой, – кивнула тетя Сэди.

– О да, они следовали одна за другой, пока Соня не взяла его на себя, но она все же держала Малыша под контролем, так что жизнь Патриции стала намного легче и приятнее, пока печень у нее так не разболелась.

– И тем не менее, – заметила я, – мы знаем, что он по-прежнему охотился за маленькими девочками, возьми хоть Линду.

– В самом деле? – спросила тетя Сэди. – Я иногда задавалась вопросом… Фу! Что за человек! Как ты можешь говорить что-то в его защиту, Дэви, и как ты можешь притворяться, будто он не имел ни малейшего понятия, что Полли влюблена в него? Если он вот так подкатывался к Линде, то, конечно же, и с ней вытворял то же самое.

– Но Линда ведь не влюбилась в него, не так ли? Вряд ли, погладив по голове четырнадцатилетнюю девочку, он предполагал, что она, когда вырастет, будет настаивать на браке с ним. Просто и на старуху бывает проруха.

– Дэви, ты безнадежен! И если бы я не знала, что ты всего лишь меня поддразниваешь, то очень бы на тебя рассердилась.

– Бедная Соня, – вздохнул Дэви. – Я сочувствую всем: и ей, и ее дочери, и ее любовнику… Да, такое часто случается, но приятного здесь мало.

– Я уверена, Соня переживает именно из-за дочери, – заявила тетя Сэди. – Она едва упомянула Малыша и так сокрушалась по поводу Полли, безупречной красавицы, брошенной на растерзание. Я бы чувствовала то же самое, ни за что не пожелаю подобной судьбы ни одной из моих дочерей… с этим старикашкой, которого они знают всю жизнь. А для Сони это еще хуже, ведь Полли – ее единственная дочь.

– И такое сокровище, зеница ока. Что ж, чем больше я наблюдаю жизнь, тем больше благодарен, что мне не дано иметь детей.

– Между двумя и шестью годами они идеальны, – промолвила моя тетя, как мне показалось, довольно грустно. – А потом, должна сказать, от этих странных малюток одно беспокойство. Вот еще один страшный момент для Сони – она спрашивает себя, что происходило все эти годы между Полли и Малышом. Она говорит, что минувшей ночью не могла спать, все думала о тех случаях, когда Полли могла, например, делать вид, что едет к парикмахеру, а на самом деле это было не так – все в таком роде. Она говорит, это сводит ее с ума.

– И напрасно, – твердо сказала я. – Уверена, что ничего страшного не происходило. Судя по тем многочисленным разговорам с Полли, что мне вспоминаются, я совершенно убеждена: любовь к Рассказчику должна была всегда казаться ей безнадежной. Знаете, Полли ведь очень хорошая, и она очень любила свою тетю.

– Надо думать, ты права, Фанни. Соня сказала, что когда она спустилась и нашла Полли сидящей на полу, то сразу подумала, что «девочка выглядит так, будто предавалась любви», и сказала, что никогда не видела ее такой прежде: раскрасневшейся, с громадными глазищами и растрепавшимися локонами. Соня была поражена ее видом, а тут Полли ей и сказала…

Я хорошо представляла себе эту сцену: Полли, сидящую на коврике – это была ее излюбленная поза, – медленно поднимающуюся, потягивающуюся, а затем с небрежной элегантностью вонзающую грозные бандерильи. Первый маневр в битве, которая могла закончиться только смертью.

– Мне кажется, – предположила я, – что он мимоходом погладил ее, когда ей было лет четырнадцать, и она тогда влюбилась, а он ни о чем не подозревал. Полли всегда все держит в себе, и я не думаю, что между ними что-то было вплоть до вчерашнего вечера.

– Кошмар, – вздохнула тетя Сэди.

– Так или иначе, Малыш просто не ожидал, что прямо сразу обручится, а не то не стал бы заводить все эти разговоры о письмах инфант и надгробном камне, не так ли? – сказал Дэви. – Полагаю, Фанни права.

– Вы тут сплетничали. Это нечестно! Руки у Фанни до сих пор в рыбе! – воскликнули прибежавшие обратно запыхавшиеся дети.

– Мне очень интересно, о чем беседовали в кабинете дядя Мэттью и лорд Монтдор, – сказала я. Почему-то я не могла представить, как они вдвоем развивают ту же самую тему.

– Они обсуждали какие-то свои дела, – объяснила тетя Сэди. – Я потом сказала Мэттью, что никогда не видела никого столь сердитого. Но я еще не упомянула о том, почему Соня приезжала к нам. Она отправляет Полли сюда, к нам, на недельку-другую.

– Неужели! – хором воскликнули мы.

– О, как восхитительно, – сказала Джесси. – Но зачем?

– Полли хочет приехать, это была ее идея, а Соня видеть ее не может, что я вполне понимаю. Должна сказать, я сначала колебалась, но вы же знаете, как я люблю эту малышку. Я действительно ее люблю, а если она останется дома, мать за неделю доведет ее до побега. Когда она приедет сюда, возможно, мы сможем повлиять на нее в отношении этого ужасного брака. Я имею в виду не вас, дети. Вы, пожалуйста, постарайтесь хоть раз в жизни быть тактичными.

– Я-то буду, – серьезно проговорила Джесси. –