Не доллар, чтобы всем нравиться - Мишель Куок Страница 4

на которых у вас будет возможность избрать нового главного редактора. Как вы знаете, это уникальная традиция среди ученических газет, которую установили наши предшественники из глубокого уважения к силе демократии. Цените привилегию избирать того, кто поведет вас, и голосуйте мудро. Как ваш нынешний бесстрашный лидер, я знаю, что заменить такого неподражаемого главреда, как я, будет непросто…

Здесь Тим ОʼКаллахан, редактор отдела новостей, улюлюкает, не вставая из-за парты, и по классу прокатывается волна смешков, а потом волна требовательного шиканья. Джеймс жестом призывает сотрудников к молчанию.

– Но я также знаю, что, кого бы вы ни избрали, он или она примет этот вызов и приложит к делу всю свою отвагу, убежденность и харизму. – Джеймс начинает ходить туда-сюда. – Этот человек будет усердно трудиться, чтобы быть достойным места на Стене редакторов. Проводить за работой бессонные ночи, чтобы оправдать ожидания, которые налагает на нас этот неприкосновенный символ прозрачности и ответственности.

Он берет горн со стола мистера Пауэлла, как будто хочет в него подуть, чтобы придать словам больше веса, но потом передумывает.

– Помните: обсуждения пройдут во время обеденного перерыва, в конце которого мы проголосуем, так что готовьтесь к оживленным дебатам. И не опаздывайте! – Он направляет горн на меня, потом на Лена. – Вы, ребята, естественно, из этого процесса исключаетесь. – Теперь Джеймс сводит ладони вместе. – На этой ноте пусть начнутся речи кандидатов!

Мы с Леном играем в «Камень-ножницы-бумага», чтобы решить, кто будет говорить первым. В первые три тура выходит ничья: сначала камень, потом ножницы, затем опять камень.

– Ну хватит вам, – говорит Джеймс, вставая между нами, как рефери, – мы не можем тут ждать целый день.

Я поднимаю взгляд на Лена и впервые замечаю, какой он высокий. Моя макушка доходит до ворота его рубашки, помятого и частично скрытого под толстовкой с капюшоном. «Ладно, Димартайл, – думаю я. – Давай с этим заканчивать. Что бы ты ни выкинул, только не выкидывай то же, что и я». Волнуясь, я сжимаю пальцы в кулак, и мы начинаем снова. Камень, ножницы…

На счет «три», словно услышав мою безмолвную мольбу, соперник выставляет два пальца. Перевернутый знак «мир» – ножницы. А моя рука все так же сжата в кулак. Я первая.

Лен и Джеймс отходят, я оказываюсь одна перед классом, и внезапно все смотрят на меня. Я разглаживаю свитер спереди и стараюсь забыть о стеснении.

– Ну что ж, – говорю я, прочищая горло.

Всегда так неловко начинать подобную речь, когда ты более-менее знаешь всех собравшихся. Может, надо говорить «привет», как в обычном разговоре? Или просто начать с места в карьер, как будто выступаешь на конференции TED [3]? Что покажется менее фальшивым? Я стряхиваю волнение и вызываю в памяти речь, которую репетировала.

– Я здесь, потому что хочу быть главным редактором «Горна». – Окидывая взглядом класс, я останавливаюсь на Джеймсе. Он прислонился к дальней стене. Руки его скрещены на груди, но он оттопыривает большие пальцы. – Позаимствую любимое словечко Джеймса: я думаю, я буду обалденным главредом.

Это заявление вызывает пару смешков. Все знают, что если Джеймс нацарапает «ОБАЛДЕННАЯ РАБОТА» через весь твой черновик вместо того, чтобы исчеркать правками, значит, ты наконец написал что-то стоящее. Осмелев, я иду в наступление:

– Я «горнистка» с девятого класса. Написала более тридцати статей, и шестнадцать из них попали на первую полосу. Четыре раза участвовала в конференции школьников-журналистов Южной Калифорнии и два раза занимала первое место. Сейчас, как вы знаете, я ведущий редактор, возглавляю самый крупный из наших отделов, новостной, и контролирую контент всех остальных. В общем, я, наверное, провела больше трехсот пятидесяти часов, работая для «Горна», так что если говорить об опыте, то его у меня в избытке.

Дальше я рассказываю о своих предложениях на следующий год. Нам надо посотрудничать с ребятами из класса углубленного изучения информатики и создать интерактивную инфографику, как у «Нью-Йорк таймс». Нам надо делать что-то похожее на видео от спецкоров, как на сайте журнала «Вайс». Просматривать находящуюся в свободном доступе информацию о нашем районе в поисках инфоповодов. Мы должны перешагнуть через установленные барьеры и говорить начистоту об этнокультурных различиях и случаях насилия с применением огнестрельного оружия.

– Мне не терпится поработать вместе с вами над всеми этими проектами, – заключаю я. – Я надеюсь, вы согласитесь, что я лучший кандидат, чтобы возглавить «Горн» в следующем году.

Когда я сажусь, все вежливо хлопают.

– Лен? – говорит Джеймс, указывая на моего оппонента.

Парень проходит на середину. Он размахивает руками взад-вперед и смыкает кулаки, когда они встречаются впереди. Потом он делает пару вращений плечами назад, встряхивает ими. У меня возникает ощущение, будто я смотрю, как разминается спортсмен, готовясь к соревнованию. По сути, как раз это я и вижу.

– После Элайзы говорить непросто, – начинает он, улыбаясь. У него широкая улыбка, которая настолько сужает его глаза, что начинаешь сомневаться, а тебе ли он улыбается. – Но я, пожалуй, попробую. – Он прячет руки в карманы толстовки. – Это правда, я присоединился к редакции «Горна» всего год назад. Может, чуть больше. Кто-то из вас знает, что я раньше играл в бейсбол. У всех свои увлечения, так? Он был моим. Я был питчером, и притом очень хорошим. Можно сказать, я был Элайзой Цюань бейсбольной команды Уиллоуби.

Эта фраза, похоже, показалась забавной всем, кроме меня.

– Однако мне пришлось уйти, – продолжает он, – потому что я порвал связку локтевого сустава. И не буду врать, было тяжело.

Я смутно помню, как какое-то время в девятом классе он носил ортез.

– Я больше не мог подавать. По крайней мере так, как раньше. Мне вообще нельзя было играть в бейсбол. После операции врач сказал, что какое-то время мне придется обходить поле стороной. Это время показалось мне вечностью. – Он делает паузу. – Я был совершенно потерян.

Невероятно, но все присутствующие вслушиваются в каждое слово. Может, остальные тоже осознали, что за весь срок работы Лена в редакции это самая длинная речь, которую он произнес?

– Но в конце концов я понял: надо попробовать что-то еще. И подумал: если я не могу играть в бейсбол, чем бы еще я хотел заниматься? – Он пожимает плечами. – И вот я бродил по весенней ярмарке кружков и увидел столик «Горна». Наверное, кто-то из вас там был.

Там была я. Я вызвалась сидеть за столиком редакции всю неделю, потому что рассудила: так надо сделать, если я хочу когда-нибудь стать главным редактором. Теперь мне лучше вспоминается Лен в тот день. Он был больше похож на спортсмена: не такой бледный, как сейчас,