Лотос - Дженнифер Хартманн Страница 4

– Уф, замечание принято, – выдавливаю я, закрывая глаза и набирая в грудь побольше храбрости. – Но мне нужно сделать это в одиночку.

– Я понимаю, Сид, – Гейб легко ударяет кулаком по моему предплечью, прежде чем отступить назад. – Я буду в комнате ожидания. Напиши мне, если я тебе понадоблюсь.

Прикусив нижнюю губу и сопротивляясь желанию затащить Гейба вместе со мной в комнату в качестве моральной поддержки, я вздергиваю подбородок, провожая его взглядом.

А затем я медленно продвигаюсь к занавесу, считая до десяти и тихо подбадривая саму себя.

Я поднимаю руку и сжимаю жесткую, колючую ткань пальцами, чтобы отодвинуть ее в сторону.

Вот тогда-то я и вижу его.

Именно тогда мой взгляд падает на Оливера Линча впервые за двадцать два долгих, ужасных года. Я отпускаю занавеску, и теперь моя рука прикрывает рот, чтобы не дать вырваться наружу сдавленному крику.

Я застываю.

Оливер лежит прямо передо мной, частично укрытый белым одеялом. Он подключен к различным проводам и мониторам, и я благодарна за их писк и жужжание, которые заполняют пространство между нами. Иначе мы слышали бы только стук моего сердца, кричащего от тяжести каждого вздоха.

Оливер не смотрит на меня. Его глаза прикованы к потолку из камешковой штукатурки. И я замечаю лишь небольшую морщинку, искажающую его лоб. Может быть, он не осознает, что я в комнате, или слишком погружен в свои мысли. Но пока его внимание сосредоточено на чем-то другом, я улучаю момент, чтобы поглотить его образ. Мой взгляд впитывает каждый невероятный миллиметр этого мужчины – в некотором смысле незнакомца, и все же… являющегося гораздо большим для меня.

Он прекрасен.

Те же лохматые и неукротимые светло-каштановые волосы ниспадают ему на плечи, переливаясь янтарем. Тень щетины выделяет его острый и мужественный подбородок, подчеркивая гладкие скулы и бледный цвет лица.

Мой взгляд скользит ниже, и я с удивлением обнаруживаю мужчину, о котором, похоже, хорошо заботились. Несмотря на пережитое, Оливер не слишком худой или истощенный, как я ожидала, – на самом деле даже наоборот. Из-под его больничного халата выглядывают бицепсы и крепкая грудь, которая вздымается от тяжелого дыхания.

Я робко шагаю ближе к его кровати. Его имя срывается с моих губ, и я обращаюсь к нему впервые за десятилетия:

– Оливер.

Боже мой, эти три слога, ласкающие мой язык, вырывают всхлип, который, наконец, привлекает его внимание. Совсем чуть-чуть.

Оливер моргает. Длинные ресницы трепещут, его взгляд все еще прикован к потолку, а пальцы сжимают покрывало кровати.

Приблизившись, я поджимаю губы, не уверенная, что сказать или сделать. Я не хочу его тревожить. Я не хочу его пугать.

Я просто хочу, чтобы он посмотрел на меня… Увидел меня.

– Оливер, – повторяю я. Мои собственные руки скрещиваются за спиной, пресекая всякое желание коснуться его. – Я Сидни. Ты помнишь меня?

Я внимательно слежу за его мимикой. Рот едва заметно подрагивает. Челюсть напрягается. Мышечный спазм прошибает правый бицепс.

Глаза слегка расширяются – так быстро, что я задаюсь вопросом, не показалось ли мне.

Я продолжаю подходить все ближе, пока передняя часть моего свитера не касается ограждения и я не чувствую, как тепло его тела согревает мою кожу. Обхватив пальцами поручень кровати, я мягко произношу:

– Это я, Оливер… это Сид.

Вспышка узнавания проносится через него. Клянусь, я видела ее.

Мое горло сжимается при резком вдохе, ребра вибрируют от бешеных ударов. Боковые перила – это единственное, что удерживает меня от желания рухнуть на него, смешав слезы и душераздирающую радость.

Оливер, наконец, отрывает взгляд от потолка, и его голова лениво поворачивается ко мне. Мои голубые недоверчивые глаза встречаются с его призрачными, пустыми омутами, в которых смешались бордовые и коричневые оттенки. Я не могу выразить словами, что в этот момент испытываю. Эмоции, такие грубые и непрошеные, такие непостижимые и угрожающие утянуть меня на дно. Я хочу плакать, выть и обнимать Оливера так крепко, чтобы он не смог вырваться.

Он не может оставить меня.

Только не снова. И больше никогда.

Пока глаза Оливера изучают мое лицо – внимательно и тяжело, – он прерывисто дышит. Золотые искорки мерцают передо мной, скрывая годы тайн и неизвестных ужасов, что уничтожили беззаботного, любящего веселье мальчика, которого я четко помню.

Когда он заговаривает, в его голосе проскальзывает нотка недоверия. Я думала, он собирается произнести мое имя, но вместо этого он хрипло говорит:

– Королева Лотоса.

Что?

Между нами повисает напряжение. Я понятия не имею, как реагировать на слова, которые только что вырвались на свободу. Слеза скатывается по моей щеке, как тихий ответ, в то время как рука поднимается, чтобы смахнуть ее. Мы пристально смотрим друг на друга, и я наблюдаю, как Оливера постепенно переполняют противоречивые чувства. Он сдвигает брови и прищуривается, а затем его глаза выражают недоумение. Что-то новое захлестывает его, что-то пугающее, заменяющее этот мимолетный проблеск узнавания на… панику.

Оливер качает головой из стороны в сторону, его руки крепче сжимают одеяло, когда он отворачивается от меня.

– Нет, нет, нет… это не по-настоящему.

Я облизываю губы, решая, что делать дальше. Мои нервны шалят. Я хочу дотянуться до него, успокоить своим прикосновением, биением сердца и словами утешения, но я боюсь сделать только хуже.

– Все в порядке, Оливер. Ты в безопасности.

– Все это неправильно. Я сплю… – Оливер продолжает бормотать, его голова качается из стороны в сторону, костяшки пальцев белеют от сжимания простыней. – Ты не можешь быть настоящей…

Слезы жгут глаза, в то время как мое сердце разрывается.

– Я настоящий. Я…

– Ты в порядке, Оливер. Все хорошо.

Медсестра входит в палату, заглушая остальные мои слова и заставляя меня отпрянуть от кровати Оливера. Я смотрю на нее. Меня колотит, ладони становятся липкими, когда я сжимаю их перед собой.

– Я… Мне жаль. Я не знаю, что его расстроило.

Женщина одаривает меня печальной улыбкой.

– Он сбит с толку и легко начинает волноваться. Никто не знает, что может его спровоцировать, – объясняет она, возясь с длинной иглой. – Я дам ему успокоительное, чтобы помочь расслабиться. С ним все будет в порядке.

Я до боли прикусываю нижнюю губу. Взгляд возвращается к Оливеру и я понимаю, что мой желудок сжимается от того, каким сломленным, расстроенным и растерянным он кажется. Его глаза крепко зажмурены, а губы быстро двигаются в бреду.

Он каким-то образом узнал меня, я уверена в этом, но действительно ли он видел меня?

Помнит ли он меня?

– Я думаю, мы должны дать ему отдохнуть.

Я моргаю в ответ на