Любовь в холодном климате - Нэнси Митфорд Страница 40

– Ненавижу быть девушкой и ненавидела это с тех пор, как выросла, – заявила Полли. – И, кроме того, неужели вы действительно думаете, что целой жизни для абсолютного счастья слишком много? Я так не считаю.

Тетя Сэди глубоко вздохнула:

– Интересно, почему все девушки полагают, что замужество – это состояние абсолютного счастья? Неужели это просто умный способ матушки-природы поскорее заманить их в ловушку?

– Дорогая леди Алконли, не будьте такой циничной.

– Да, да, ты совершенно права, я не должна быть такой. Ты выбрала свое будущее, и я уверена, ничьи слова тебя не остановят. Но должна сказать, что, по моему мнению, ты совершаешь ужасную ошибку. Ладно, я больше не пророню об этом ни слова. Я закажу машину к поезду в девять тридцать, и скажи, обратно ты поедешь поездом в четыре сорок пять или шесть десять?

– Четыре сорок пять, пожалуйста. Я попросила Малыша встретить меня в «Ритце» в час – вчера послала ему открытку.

Каким-то чудом означенная открытка пролежала почти целый день на столе в холле, так что ни Джесси, ни Виктория ее не заметили. Начался сезон охоты, и, хотя детей допускали к ней всего три раза в две недели, тяжелое физическое истощение, которое она вызывала, очень помогало сдерживать их авантюрные порывы. Что же касается дяди Мэттью, который выезжал охотиться четыре дня в неделю, то он почти не открывал глаз после вечернего чая, а клевал носом, стоя в своем кабинете, пока граммофон ревел его любимые мелодии. Каждые несколько минут он подскакивал и бросался снимать иглу и менять пластинку.

В тот вечер перед обедом позвонил Малыш. Мы все собрались в кабинете, слушая на граммофоне «Лакме» – новые пластинки, которые только что прибыли из магазина «Армия и флот». Мой дядя скрипнул зубами, когда в звон храмовых колоколов вмешался более пронзительный трезвон, и злобно заскрежетал ими, когда услышал в трубке голос Малыша, который спрашивал Полли. Однако он передал ей трубку и пододвинул стул со старомодной учтивостью, которую проявлял по отношению к тем, кто ему нравился. Дядя Мэттью никогда не относился к Полли как к юному созданию, и я уверена, что он благоговел перед нею.

Полли сказала: «Да? О? Очень хорошо. До свидания», – и положила трубку. Даже это серьезное испытание никак не поколебало ее безмятежности. Она поведала нам, что Малыш изменил место встречи, сказав, что, по его мнению, нет смысла ехать в Лондон, и предложил встретиться в более удобном месте – в отеле «Майтер» в Оксфорде.

– Так что, пожалуй, мы можем поехать вместе, милая Фанни.

Я все равно собиралась навестить свой дом.

– Стыдится, – прокомментировал Дэви, когда Полли ушла наверх. – Не хочет, чтобы его видели. Люди начинают шушукаться. Вы же знаете, насколько Соня не умеет хранить секреты, и как только обитатели Кенсингтонского дворца доберутся до какой-то новости, она в мгновение ока разойдется по всему Лондону.

– О боже, – переживала тетя Сэди, – но, если их увидят в «Майтере», это будет еще хуже. Я ужасно волнуюсь, ведь я только обещала Соне, что они не будут встречаться здесь, но должна ли я сообщить ей об этой встрече? Как ты думаешь?

– Может, мне поехать в Силкин и застрелить негодяя? – предложил полусонный дядя Мэттью.

– О нет, дорогой, пожалуйста, не надо. А ты что думаешь, Дэви?

– Да не беспокойся ты о старой волчице. Бог мой, кого она интересует?

Если бы дядя Мэттью не так сильно ненавидел Малыша, он не меньше своих дочерей жаждал бы содействовать Полли в любом предприятии, которое бы шло вразрез с желаниями леди Монтдор.

Дэви сказал:

– Я бы не стал об этом переживать. Так получилось, что Полли ведет себя в этом деле совершенно честно и открыто, но представь себе, что она бы ничего тебе не сказала. Она ведь и так постоянно ездит в Оксфорд с Фанни, разве нет? Я бы закрыл на это глаза.

И поэтому утром мы с Полли вместе поехали на машине в Оксфорд, и там я встретилась с Альфредом за ланчем в «Джордже», как часто делала. (Если я никогда не упоминаю Альфреда в этом повествовании, то только потому, что он настолько не интересуется другими человеческими существами и их жизнью, что, думаю, едва ли вообще замечал, что происходит. Он определенно не вникал в чужие дела с той увлеченностью, с какой мы, остальные. Полагаю, что только я, наши дети и, пожалуй, случайный умный студент кажутся ему реальными, а в остальном он живет в мире теней и отвлеченных понятий.)

После ланча я провела студеный, изнурительный и обескураживающий час в своем маленьком домике, который казался безнадежно оккупированным строителями. С чувством, похожим на отчаяние, я заметила, что они сделали уютной всего одну комнату, создав некий дом внутри дома, с пылающим камином, дымящимся чаем и портретами кинозвезд на стенах. Насколько я могла судить, они так и сидели тут, вместо того чтобы заниматься своим ремеслом, и на самом деле трудно было винить их за это, настолько ужасны были сырость и холод в остальной части дома. После детальной инспекции вместе с управляющим, которая выявила лишь больше обнаженных труб и меньше целых половиц, чем в мой прошлый приезд, я подошла к окну комнаты, которая задумывалась как гостиная, чтобы подкрепить себя видом на колледж Крайст-черч, такой красивый на фоне черных туч. Когда-нибудь, мечтала я (это было верой в хорошее наперекор всему), я буду сидеть у этого самого окна, широко распахнутого, а за колледжем раскинутся зеленые деревья и голубое небо. Я продолжала вглядываться сквозь почти непрозрачное от грязи и побелки стекло, заставляя себя представить то грядущее лето, как вдруг на улице, уклоняясь от встречного восточного ветра, в поле зрения появились Полли и Рассказчик. Это была не очень счастливая картина, но виной тому могла оказаться погода. Никакого бессмысленного и праздного шатания рука об руку под теплыми небесами не бывает у бедных английских любовников. Если обстоятельства гонят их предаваться любви вне уютного дома, бедняги принуждены выбирать между резвой, бодрой прогулкой и отупляющей духотой кинотеатра. Тяжело ступая, они прошли мимо и скрылись из виду – руки в карманах, головы склонены, – вид у обоих, как сказал бы любой, угрюмый.

Прежде чем вернуться домой, я зашла в «Вулворт», потому что Джесси просила привезти ей круглый аквариум для лягушечьей икры. Она разбила свой накануне и едва успела спасти драгоценное желе, перенеся его в ванну при гостевой комнате. Мы с Альфредом пользовались ванной комнатой рядом с детской, дожидаясь, пока Джесси не обзаведется новым