Подкати ко мне срочно - Карли Робин Страница 40

только позволяет предотвратить рак кожи, но и помогает бороться с морщинами и старением кожи. Я просто забочусь о тебе, Уокер. Ты можешь этого не осознавать, но ты постоянно подвергаешься воздействию ультрафиолетового излучения. Даже в своем удобном маленьком гоночном шлеме. Но если ты хочешь иметь веснушки и морщины, то ты волен игнорировать мои советы. Только не приходи ко мне слезно просить лучшую антивозрастную сыворотку, когда в сорок ты будешь выглядеть на шестьдесят пять!

Я ухмыльнулся:

– Может, ты еще хочешь, чтобы я постоянно ходил с зонтиком?

Джози поставила игру на паузу и резко повернулась в мою сторону:

– Это вовсе не шутки. Ты можешь думать, что ты превыше всех остальных мужчин, Теодор Чейз Уокер, но ты точно не выше солнца. Это огромный пылающий шар света, огня… и других вещей.

– А кто сказал, что я превыше всех остальных мужчин?

– Ты! – Джози запрокинула назад голову и рассмеялась. Единственное, чего мне хотелось – это покрыть всю ее обнаженную кожу любовными укусами, каждый след – воспоминание о тех стонах, что она издает, когда я всасываю ее кожу между зубов. – Во время интервью SkySports сегодня утром. Ты сказал: «Может, на гоночном треке мой номер и семнадцать, но во всем остальном я – номер один».

«Ну и в чем я был не прав?»

– Ты так говоришь, будто это что-то плохое. – Я усмехнулся. – По крайней мере, я – номер один по доведению до оргазма.

– Господи, Уокер, ты вечно будешь… – Щеки Джози порозовели, и она запнулась. – А, неважно.

– Вечно буду что? – подсказал я ей. – Брось, Джос, ты не можешь вот так томить меня в ожидании.

Она отмахнулась:

– Забудь. Все в порядке. Давай играть.

У меня была сестра. И мозг. Когда женщина говорила, что все в порядке, все было далеко не в порядке. Все было максимально не в порядке. Однажды одна киса сказала мне, что все в порядке, а затем швырнула мне в голову туфлю от «Лабутен». И лишь моя быстрая реакция позволила мне сохранить левый глаз.

– Все, очевидно, не в порядке, – мягко произнес я. – И ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что я не отпущу ситуацию, пока ты мне не скажешь. Так что мы можем пойти легким путем или сложным, но в обоих случаях все закончится тем, что ты поделишься со мной тем, что не дает тебе покоя.

Джози вздохнула, но промолчала. Так, похоже, она выбрала сложный путь.

Я начал громко петь «Богемскую рапсодию», зная, что не пройдет и десяти секунд, как Джози попросит меня остановиться. Однажды она сравнила мой голос с «бензопилой, пропущенной через блендер в вертолете». И это еще меня называли любителем драмы. Только представьте.

Джози закрыла уши руками:

– Ну хорошо! Хорошо! У меня сейчас из ушей кровь пойдет!

«Ха! Успех».

– Теперь, когда с этим разобрались, – с ухмылкой произнес я. – Пожалуйста, закончи предложение «Господи, Уокер, ты вечно будешь…».

Джози потянулась рукой к тонкой золотой цепочке на шее и потеребила свисавшую с нее маленькую букву J.

– Напоминать мне, что ты более опытен в сексе, чем я.

Моя челюсть резко отвисла, и я быстро заморгал. Это было совсем не хорошо. Все, что я смог из себя выдавить, это сдавленное:

– Что ты имеешь в виду? У тебя было несколько длительных отношений.

– Да, но это вовсе не означает, что они были какими-то сексуально авантюрными. Я привыкла менять около трех поз за раз и заканчивать. А твоя любимая поза, наверное, называется «Похотливый бегемот» или что-то в этом роде. И я не сомневаюсь, что ты перепробовал множество других безумных поз с причудливыми названиями типа «Летучая белка» или «Римская вилка».

Джози перечислила еще несколько столь же абсурдных названий, и я согнулся пополам от смеха, не в силах сохранить серьезное выражение лица, когда она произнесла «Поворот трубы». Моей любимой позой была миссионерская, но озвучивать это было бы как-то тупо.

– Я не должна была этого говорить, – сказала Джози, густо покраснев. – Я все испортила. Давай забудем, что я вообще хоть что-то сказала. Лады? Лады. Звучит как отличный план. Самые продуманные планы… что-то типа того, не могу сейчас вспомнить точную фразу. Неважно. Ты же согласен вычеркнуть все вышесказанное из протокола, да? Потому что я знаю, что ты скорее предпочтешь отбеливатель выпить, чем вести подобные разговоры.

Джози не ошибалась, как правило, я всячески избегал подобного вида разговоров, предпочитая вместо этого кататься по раскаленным углям и битому стеклу. Но с Джози я не возражал. Она всегда была исключением.

– Ты не сделала ничего плохого, – заверил я. – Мы должны иметь возможность говорить о подобных вещах друг с другом. Хей. Мы же в первую очередь друзья. И я хочу, чтобы тебе нравилось проводить время со мной точно так же, как мне нравится проводить время с тобой.

Джози поерзала на месте.

– Мне нравится. Поверь мне. Просто я не хочу, чтобы ты считал меня скучной потому, что я не могу поднять ногу за голову или заниматься сексом, стоя вниз головой. Я только за то, чтобы попробовать что-то новое, но я вовсе не стремлюсь сломать себе спину, играя со своим телом в «Твистер», понимаешь меня?

– Каким, по-твоему, сексом я занимался? Послушать тебя, так я трахал женщин посреди водоема, кишащего акулами.

Джози кивнула:

– Ну, я не знаю. Вполне возможно. Реми в одном из выпусков «Дебилов и дилдо» рассказывала о девушке, которая занималась сексом во время прыжка с парашютом.

Я усмехнулся:

– У меня была своя доля безумного секса, Джос, но это вовсе не значит, что только он мне и нужен. И если уж говорить начистоту… Я чертовски напуган твоим опытом. Я тут сражаюсь с парнями, у которых есть многолетняя фора в изучении твоего тела и вещей, которые доводят тебя до оргазма. Но доводить тебя до оргазма. Вот что доставляет мне удовольствие, ангелочек.

– Правда?

– Правда, – подтвердил я. – Хотя если ты хочешь попробовать «Крокодилий штопор», мы всегда можем…

– Нет. Единственный штопор, который мне нужен, – штопор для вина, благодарю покорно. – Джози рассмеялась. – А теперь ты можешь рассказать, что с тобой происходит? И не вздумай говорить, что все в порядке. Ты хрустишь костяшками пальцев, только когда нервничаешь. А с тех пор, как я пришла, ты трещишь ими словно долбаными петардами.

– Ты умная женщина, Бэнкрофт! – рассмеялся я, впечатлившись.

Я действительно хрустел пальцами, когда нервничал, но сам редко замечал это. Я указал на шрам, пересекавший мою левую бровь.

– Ты же замечала мой шрам?

– Ага, – ответила она,