Лед и пламя - Франсуаза Бурден Страница 48

– Не будь таким невоспитанным, воспользуйся этой гигантской пепельницей, – попросил Скотт.

Не усугубляя ситуацию, он не стал дожидаться реакции Джона, развернулся и пошел прочь.

Молодой человек создал ему такую проблему, которую Скотту не под силу было решить. Если бы не диктат Ангуса, он бы от него давно избавился. Что бы он ему ни предложил, все окончилось бы полным крахом. Джон тащил свою лямку со скучающим видом с утра до вечера, и со всеми у него были отвратительные отношения. Он лишь ждал конца месяца, чтобы получить очередную зарплату, и судьба предприятия его совершенно не интересовала. Джона вообще ничего не интересовало, кроме него самого. Он лишь терпел, вечно дулся, у него всегда было плохое настроение. Единственный раз он проявил инициативу, поехав в Париж, но и эта поездка закончилась плачевно. Интересно, нельзя ли было найти хоть какой-то способ отправить его во Францию снова, обнадежив положительной для него перспективой? Разумеется, знания у него во всем были на нуле, ну а вдруг это предложение могло как-то все же его заинтересовать и дать ему мотивацию? В конце концов, а почему бы и не попробовать? Чего только не случается в этой жизни! Скотт решил об этом всерьез задуматься. Например, почему бы ему не отправиться в Париж с Джэнет, опытной секретаршей. Эта операция недорого бы ему обошлась, зато могла иметь двойную выгоду: дать шанс Джону проявить себя и заодно избавиться от него хотя бы на несколько дней. Да и Ангус будет, скорее всего, доволен… Правда, с появлением младенца-наследника он мог и вовсе перестать заниматься будущим своих пасынков.

Скотту снова стало не по себе от этой горькой мысли, и он поспешил в свой кабинет. Погрузиться с головой в работу было для него единственной возможностью избавиться от дурных новостей сегодняшнего утра: беременности Амели, отвратительного поведения Джона, а также, как это ни парадоксально, того, что вызывало у него наибольшее раздражение – блаженного от любви взгляда Нила Мюррея на Кейт, который говорил о многом.

Мойра раздраженно поставила поднос на стол.

– До каких же пор мне придется подносить ей тосты и настойки? Лестницы сведут меня с ума, а я ведь ей не прислуга!

Дэвид смотрел на нее с печальной улыбкой и кивал головой, выражая сочувствие.

– Скоро она станет королевой-матерью, у нее теперь есть на все права, – сказал он с иронией.

– Ничего подобного, я не обязана подчиняться ее приказам! Пусть Ангус все делает сам или хотя бы наймет ей прислугу.

– Ангус предпочитает прогуливаться по свежей травке, такое впечатление, что он хочет как можно меньше времени проводить дома. Ну а насчет подношения настоек своей благоверной…

– Заметьте, Амели больше не мешает мне на кухне, по крайней мере, здесь я получила какую-то выгоду! Пожалуй, я воспользуюсь этим сегодня, чтобы приготовить куриный суп с луком-пореем и черносливом. Ангус от него без ума.

– Он сейчас почти ничего не ест. Перспектива скоро стать папашей, должно быть, отбила у него аппетит.

– Ты думаешь?

– Если только ссора со Скоттом не угнетает его до такой степени.

Ангус в конце концов не выдержал и поделился с Мойрой, почему Скотт стал так редко у них появляться. Говорил он это, еле шевеля губами, что, возможно, сын не приезжает из-за «этого пустячка, совсем маленького шлепка по щеке», к которому Ангуса вынудило его неуважительное поведение. Но Мойра сразу поняла, что предметом размолвки могла быть только Амели, кто же, если не она!

Дэвид приподнял чугунную крышку древнего котелка, кипевшего на углях, и добавил в варево несколько черносливин. Мойра никак не соглашалась избавиться от котелка, утверждая, что в нем получается рагу ни с чем не сравнимое по вкусу, хотя Амели потребовала непременно обзавестись электроплитой, которая сейчас праздно стояла у противоположной стены. Нередко случалось и так: если обе женщины вдруг активизировались, то они стояли спина к спине, и каждая готовила свое собственное блюдо.

– Ангус должен сделать первый шаг, – высказалась Мойра. – Поднять руку на сына – серьезный промах с его стороны.

– Ну это еще не конец света! Уверен, что Скотт уже и забыл об этом.

– Да, он не показал, что обижен. Но мы совсем не видим его теперь…

Она страдала точно так же, как тогда, когда Скотт уезжал в пансион. Мойре очень его не хватало, ведь он был единственный, кто создавал в доме веселое настроение. Шаловливый, но ласковый, не слишком послушный, но жизнерадостный, он был очень приятным мальчиком.

– А почему бы тебе самой не позвонить ему? – поинтересовался Дэвид с самым невинным видом. – Если ты пригласишь его прийти на ужин, он тебе никогда не откажет.

Мойра слегка хихикнула от удовольствия, но тут же приняла серьезный вид.

– Не хочу его беспокоить… Впрочем, ты прав, я позвоню ему сегодня вечером, когда он придет к себе домой и отдохнет после работы. И если он свободен завтра или послезавтра, то я положу оттаивать окорок косули, он очень любит дичь.

В этот момент раздались отголоски ругани в соседнем холле, и в кухню ворвались Джордж и Филип. Не обращая ни малейшего внимания на Мойру и Дэвида, Филип продолжил на бегу:

– Я знаю его лучше, чем ты, ведь сначала он был моим другом!

– Какое громкое слово! – просипел его брат. – Он был старше тебя, учился в другом классе, и вы просто играли в одной команде по регби, не более того.

– Ты шутишь? Он очень много времени проводил со мной.

– Потому что хотел, чтобы ты познакомил его с Кейт! Она его интересовала, а не ты! Да-да, этот тип хочет лишь своей выгоды, он лицемер.

Джордж разочарованно пожал плечами.

– Да наплевать, пусть и так. Нил – хороший парень. Он работает, успешно окончил первый курс по медицине…

– Ах, верно, теперь ведь ты на стороне только хороших учеников!

– И что из того? Это лучше, чем быть занудой.

– Посмотри на Джона, ты считаешь, что лучше быть таким, как он?

– Раньше ты так не говорил.

– Мне тоже хочется уйти, Фил.

– Облизывать сапоги Скотта? Ты выбрал университет, где он учился, задаешь ему кучу вопросов, делаешь вид, что интересуешься…

– Ничего я не делаю вид!

– Очень смешно. Поговори лучше с Джоном, он тебе объяснит, как он чуть с ума не сошел от скуки на этой проклятой винокурне.

– Пусть займется чем-нибудь другим, никто не принуждает его там оставаться!

Не в силах говорить спокойно, они кричали как оглашенные. Доведенный до ручки Дэвид попробовал их унять:

– Эй! Вы не могли бы пойти и поспорить в другом месте?

Филип бросил на него презрительный