Родственные души в Сеуле - Сьюзан Ли Страница 56

Но я не сказал слова.

В моей голове продолжают звучать ее слова. «Я люблю тебя, Джейкоб. И всегда любила. И всегда буду любить». Голос Ханны у меня на повторе. Мое сердце так переполнено эмоциями, что кажется, вот-вот взорвется.

И я точно знаю, что должен делать.

Я смотрю на свой телефон, палец зависает над стрелкой «Отправить».

Дверь спальни открывается, на пороге стоит Ханна. Она выглядит растерянной, помятой и очаровательной, глаза все еще сонные.

– Я заснула, – говорит она. – Тебя не оказалось рядом, когда я очнулась. – В ее тихом голосе слышится разочарование, и меня так и подмывает подхватить ее на руки и отнести обратно в комнату.

Я улыбаюсь.

– Мне нужно было отправить срочное сообщение, – говорю я. – Похоже, наши мамы и Джин Хи куда-то сбежали. Дома никого нет. – Я двигаю бровями вниз-вверх, а ее брови взлетают на лоб.

– Извращенец. – Ее улыбка становится шире, она опускает глаза. Боевая Ханна Чо вдруг почувствовала себя застенчивой? Мне нравится видеть любые новые выражения ее лица, которых я никогда раньше не знал.

– Ты все еще хочешь пойти в зоопарк? – спрашивает она. – Мы могли бы успеть на пару часов до ужина. Это один из последних пунктов в твоем списке.

Я бы предпочел еще немного повозиться в спальне. Но я смотрю на нее и знаю, что для нее и с ней готов делать что угодно.

– Ага, конечно, – говорю я, твердо вознамерившись дать отпор студии. Чтобы сражаться за нас.

Она кивает и проходит мимо меня, прикасаясь своей рукой к моей.

– Встретимся внизу через десять минут, – говорит она, направляясь в свою комнату.

Я пытаюсь придумать идеальный способ признаться Ханне, что я тоже ее люблю. Может быть, в зоопарке у фламинго. Или у вольера с черепахами. Она любит черепах. Или, может быть, я подожду до сегодняшнего или завтрашнего вечера, отвезу ее на гору Соледад, откуда открывается вид на весь Сан-Диего, и скажу ей все. Это идеальный город для влюбленных. И здесь так много замечательных мест, где можно признаться кому-то в любви.

Я обязательно придумаю что-нибудь классное. Теперь у меня есть время.

Я снова смотрю на сообщение, которое набросал на телефоне.

«Извините, я не могу вернуться раньше».

Нажимаю «Отправить» и спускаюсь вниз, чтобы подготовиться к поездке.

– Не забудь шапку с пандой, – кричу я Ханне. Сегодня будет отличный день.

Мы спешили домой, чтобы вернуться к ужину. Но в городе образовались ужасные пробки, и мама Ханны просила нас не торопиться. Увидеть закат, пока мы возвращались домой, стоило того, хотя сейчас я умираю от голода.

Когда мы заходим в дом, смеясь и споря, кто из орангутанов больше похож на каждого из нас, из гостиной до нас доносятся чьи-то голоса. Я вопросительно смотрю на Ханну, она лишь пожимает плечами.

– Может быть, пришли люди из церкви, – предполагает она.

Но на пороге гостиной я замираю, как вкопанный.

На диване сидят Хэ Джин, ее помощница Ён Ми и Мин Гён. Они пьют кофе. На столике перед ними фрукты, нарезанные в форме цветов, и корейские гваджа. Мне и в кошмарном сне не могло присниться, что люди из моей жизни в Корее вдруг окажутся здесь, вторгшись в мою жизнь в Сан-Диего. Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы обработать информацию.

На лицах моей мамы и сестры натянутые улыбки. Миссис Чо, однако, играет роль заботливой хозяйки, подносит гостям вазочки с угощением, предлагет попробовать еще печенья и фруктов. Хэ Джин в своей униформе: черном брючном костюме и идеально выглаженной белой шелковой блузке – выглядит в этой гостиной совершенно неуместно. На Мин Гён сарафан с цветочным принтом. Когда она видит меня, на ее лице появляется наигранная улыбка.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, стараясь совладать с собой. Ханна подходит и встает рядом, положив мне руку на локоть в знак поддержки и солидарности, я полагаю. Я чувствую, как трясется ее рука, и во мне начинает закипать гнев. Как они смеют заявляться сюда и внушать ей страх? Слава богу, моя ярость перекрывает все другие чувства, в том числе и ужас от происходящего.

Я же только сегодня отправил Хэ Джин сообщение, что не вернусь в Корею так скоро, как они того хотят. Получив мой отказ, она никак не могла очутиться здесь уже через несколько часов. А это значит… она знала, что я не соглашусь. Вот почему они решили опередить события.

– Я получила твое сообщение, – говорит Хэ Джин. Не признаваясь, что к тому времени, когда я его отправил, она, вероятно, уже сидела в самолете.

Мин Гён встает и подбегает ко мне.

– Джин Сок-си, я так рада тебя видеть. Я очень скучала по тебе, – мурлычет она и тянется, чтобы вежливо обнять меня. Но я не отвечаю на объятия. Стою, не шелохнувшись, чувствую себя нелепо, тело одеревенело. – Привет, я Мин Гён. А ты, должно быть, Ханна. Я видела тебя в Интернете. Вы так весело проводите лето, – говорит она на идеально отрепетированном английском. Она протягивает наманикюренную руку, и Ханна какое-то время смотрит на нее недоумевающе. Мин Гён чертовски хорошая актриса, и я вдруг начинаю беспокоиться, что все здесь купятся на это.

Ханна подходит ко мне ближе, как бы проявляя собственнический инстинкт. Она не купилась.

– Привет, – это все, что она говорит в ответ. Потом протягивает руку, чтобы пожать руку Мин Гён. Она не улыбается.

Мин Гён слегка прищуривается, глядя на Ханну, ее губы сжаты. Для невооруженного глаза она, как всегда, дружелюбна. Но я точно вижу, что происходит. Она в бешенстве. А когда она в бешенстве, она невыносима.

Я готовлюсь.

Глаза Мин Гён сканируют Ханну с головы до ног, изучают ее. Она задумчиво поджимает губы:

– Я бы не стала беспокоиться по поводу всех нелестных комментариев в Интернете. Фанаты нередко бывают чересчур грубыми. Просто все очень заинтересованы в том, чтобы мы с Джином Соком в конце концов оказались вместе. На экране, разумеется.

Тело Ханны напряжено до предела.

– У меня нет привычки читать комментарии, – бросает она с вызовом. Голос у нее спокойный, но я слышу в нем и легкую дрожь.

– Правда? О, ты так умна и намного сильнее меня. Я не могу не следить за реакцией фанатов. А, может, ты не интересуешься комментариями просто потому, что они, как правило, на корейском языке? Какая досада. Я очень сочувствую корейцам, не владеющим родным языком. Несладко им приходится, особенно в наши дни, когда весь