Прекрасный Грейвс - Л. Дж. Шэн Страница 8

как смотрела вокруг и думала: «Все эти надгробия смотрятся как-то одинаково. Да как такое может быть? При жизни мы так сильно отличаемся друг от друга. Почему же тогда после смерти наши личности превращаются в ничто?» Через несколько месяцев мы с мамой заехали освежить цветы на ее могиле. У Шоны было самое прекрасное надгробие из всех. При виде него у меня захватывало дух. Ее мама потратилась на настоящее произведение искусства. Ангел из гранита, обнимающий сердце. Это навело меня на мысль: персонализированные надгробия – чудесный способ проводить человека в последний путь, понимаешь? Мы живем в мире, где все подстраивается под нас: наша одежда, матрасы, автомобили. Почему бы и тут не создать нечто уникальное? Что-то, что символизирует человека, которого предали земле?

– И что ты потом делаешь со своими эскизами? – От моего рассказа Джо не выказывает никаких признаков беспокойства. Я почти уверена, что его измеритель жути сломан. Но, вероятно, это просто еще одно сходство между нами.

– В основном я храню их при себе. Чтобы изготавливать надгробия для людей, нужно учитывать их личные качества, а просто размышлять о том, что близкие тебе люди когда-нибудь уйдут из жизни, – это… ну, высшая степень психоза. Поэтому я проектирую их для покойных знаменитостей и все такое. Немногие слышали через знакомых о том, чем я занимаюсь, и спрашивали о расценках. А я отдавала им эскизы бесплатно. Не знаю, найдется ли спрос на то, что я делаю… Я просто знаю, что делаю все правильно.

Джо дергает за подол моего платья, только чтобы установить физический контакт.

– Люди всегда ищут охренительные вещи.

– А что, если я не охренительная?

– Ты еще какая, – заявляет он, уверенный, как взошедшее солнце. – Если бы ты была посредственной, ты бы не крутилась у меня в голове.

Я вспоминаю слова из его романа.

«Надо было бежать за ней быстрее.

И он бы сказал ей, что она само совершенство».

Глухой ритм музыки, доносящийся с вечеринки, заставляет землю под нами вздрагивать. Чувствую, что мое тело находится в гармонии с его, и могу предчувствовать его следующие движения. Я ощущаю его дыхание в собственных легких.

– Итак. – Его колено прижимается к моему.

– Итак. – Мой локоть натыкается на его.

– Ты все-таки воспользовалась тем презервативом? – спрашивает он.

Я закрываю лицо руками. Моя кожа пылает от стыда. Качаю головой, глядя на него между пальцами.

Он пытается поймать мой взгляд, наклоняет голову вниз.

– Значит, это «нет»?

– А зачем тебе знать?

– Знания, как говорится, – сила.

– Тебе совершенно необязательно об этом знать. – Меня будоражит мысль о том, что ему не все равно, но в то же время мне стыдно, что я не сдержала пари Пиппы.

– Не сужай круг моих интересов, милая. Между прочим, мне это весьма интересно. Даже книгу на эту тему напишу. И не одну, поверь. – Он трясет кулаком в воздухе.

В ответ на это я разражаюсь хохотом:

– Это ненормально.

– Что ненормально?

– Ты. Я, – показываю пальцем между нами, – вот это вот все.

Здесь больше нечего сказать, правда. Это наводит меня на следующий вопрос, чтобы заполнить тишину:

– А ты сам ими пользовался за все время, пока был в Испании?

– Обещай, что не разочаруешься, – он вздыхает. Я киваю, уже все понимая. Я не должна воспринимать это так, будто он мне изменил. Но тем не менее по-другому чувствовать это сейчас не могу.

– Ни разу, – говорит он, – ни одним.

Бью его по руке и ворчу:

– Тогда почему ты просил меня не разочаровываться?

– Разумеется, чтобы проверить, ревнуешь ли ты.

На этот раз нет смысла отрицать, что я ревновала.

Вдалеке звучит песня Boys of Summer, кавер группы Ataris, мой любимый. Люди поднимают руки вверх и поют. Над головой разливается рассвет. Вода мерцает розовым золотом. Наше время почти истекло.

– Так на чем мы остановились? – спрашиваю я.

– На Испании, – говорит Джо, – а если конкретнее, то на презервативах.

– Еще не поздно воспользоваться одним, – я облизнула губы, – презервативом, имею в виду.

– Хмм. – Он откидывается назад, опираясь на локти. Выглядит каким-то взвинченным.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – Я прикусываю нижнюю губу.

Он неровно дышит.

– А то. Воды здесь достаточно, чтобы наполнить ею нашу резинку.

Прежде чем я успеваю рассмеяться, он наклоняется вперед и целует меня.

* * *

Поначалу мы просто целуемся. Происходит небрежный обмен слюной между двумя подростками, жаждущими безудержной страсти. Наши языки встречаются и сплетаются вместе в танце, поддразнивая и пробуя друг друга. На вкус Джо как океанские брызги, лето и сигареты.

Затем его пальцы обхватывают мою шею сзади, и поцелуй перерастает в настоящую схватку. Джо сильно прижимается к моему рту. Это чертовски грубо. Он прикусывает меня зубами, стонет и отрывисто дышит. Мы обвиваем друг друга словно плющ. Я касаюсь его волос, мускулистых рук, его потрясающих кубиков пресса под рубашкой. Джо опускает меня на землю под пальмой, обхватывает мои бедра сзади и прижимается своей эрекцией к моему центру. Его член дергается между нами. Я затаила дыхание, сердце учащенно забилось, и теперь я поняла. Поняла, поняла, поняла. До меня дошло, что такое «помешательство на парнях». Джо – парень. Он сводит меня с ума.

Прижимаюсь спиной к песку, и о, сладкое забытье, как же я хочу почувствовать его внутри себя. Чтобы заполнил каждый дюйм меня. Чтобы мы слились воедино. Именно так я и мечтаю, чтобы ко мне прикасались. Шон чуть ли не сдавливал мою грудь, словно пытался выдоить меня. Джо же поглаживает большим пальцем мой упругий сосок через лифчик, пока его жаркие поцелуи спускаются к моей шее, а затем и к груди. Он расстегивает мой лифчик. Берет один из моих сосков в рот, дразняще покусывая его.

– Эвер.

Я обхватываю его ногами. Мы ласкаем друг друга сквозь одежду, испытывая наслаждение от нежнейшего трения и от того, как наши зубы погружаются в новую кожу. Наши ароматы переплетаются, создавая уникальное и пьянящее сочетание. Затем Джо достает из бумажника презерватив и вопросительно протягивает его между нами.

– Никто тебя не заставляет, – голос у него хриплый, немного севший, – мы можем остановиться хоть сейчас, но даже в этом случае я буду чувствовать себя самым счастливейшим мерзавцем на свете.

Я знаю, что он серьезно. Знаю, что не рассердится, если я вдруг решу, что не хочу продолжать. В отличие от Шона, который бронировал номер в «Ритц-Карлтон» с расчетом – а точнее, с молчаливым соглашением – на то, что в пакет услуг будет входить секс. Скорее всего,