Финнуала Кирни - Ты, я и другие Страница 13

Инвестиция казалась совершенно надежной. Однако возникли новые обстоятельства.

Он выходит из-за стола и теперь смотрит в окошко моего кабинета.

В коридоре звучит смех, а у меня внутри все почему-то обрывается.

— Я-то хочу, чтобы мы встретили их вместе и спокойно все обсудили, — слышу я голос партнера. — Но Гренджеры требуют, чтобы тебя не было. И на встрече, и в бизнесе. Такие дела. Прости.

До меня постепенно доходит смысл сказанного, и лицо застывает. Братья Гренджер не хотят иметь со мной дел? Здесь какая-то ошибка. Именно я нашел их давным-давно и вел бог знает сколько лет.

— Не понял…

Мэтт перебивает:

— Да, вот так. Ты последние месяцы носа здесь не показывал. Я все понимаю, с любым может случиться, но этот… — он вздевает руки к небесам, — кризис среднего возраста, или что там у тебя… Ты уже совсем меру потерял. Тебе просто на все плевать!

— Не плевать. — Я заливаюсь краской и машинально ослабляю узел галстука. — Совсем не плевать.

.. — Я тычу пальцем в циферблат, показывая, что времени договориться насчет тактики на переговорах с Гренджерами почти не осталось. — Они нас пошлют?

— Скорее всего. Не знаю…

У меня перехватывает голос.

— Это же почти треть нашего бизнеса!

— Знаю. — Мэтт снимает очки и трет глаза.

— И что? Ты думаешь, виноват я? Или это они так думают? Ситуация на рынках не от меня зависит!

— И это знаю. — Он успокаивающим жестом поднимает руку. — Они тоже знают. Но еще они знают, что во время совещаний ты ворон считал, а сейчас…

Им нужен козел отпущения.

— И они выбрали меня. Адам и его кризис среднего возраста, верно? Ловко.

Я встаю и стягиваю со спинки стула пиджак. Иду к выходу.

— Ты куда? — спрашивает Мэтт хрипло.

— Ты в моих услугах не нуждаешься. Хочешь, чтобы совещание прошло без меня. Они требуют, чтобы дальше бизнес шел без меня. Я уверен, вы договоритесь.

— Адам. Не уходи.

Для пущего эффекта я хлопаю дверью, и сидящая в приемной Джен отводит глаза. Мэтт окликает меня.

Я не обращаю внимания и давлю кнопку лифта. Делаю глубокий вдох. Что мы имеем? Вероятно, потерю примерно тридцати процентов бизнеса. Я прижимаю ладонь к зеркальной стене лифта и велю себе дышать медленно. Вдох… Выдох… Все летит в тартарары.

Выйдя из лифта, я делаю то, что сделал бы любой мужчина на моем месте. Звоню Эмме.

Когда я еду в Вейбридж в ожидании второго за день скандала, я уже спокоен. После сандвича со стейком, который ждал меня в Белом Доме, после расслабляющего массажа — чтобы снять стресс, после секса — Да, я спокоен. Бурное времяпрепровождение лишило меня физических сил, но помогло прийти в себя. В душе пусто. Достаточно пусто для того, чтобы снимать напряжение сексом, когда все идет к чертовой матери. Достаточно пусто, чтобы навещать Эмму — она единственная, кто считает меня необыкновенным.

Приходит сообщение от Мэтта: «Позвони мне.

Немедленно».

Через блютуз набираю номер.

Он снимает трубку практически сразу:

— Наконец! Где тебя носило?

— Я отказываюсь давать показания на том основании, что это определенно нанесет мне ущерб.

— Ладно… Мне надо ввести тебя в курс событий.

Адам?

— Слушаю.

— Ну, отставку мы не получили. — Он вздыхает.

— Но встреча прошла трудно. И от твоих услуг они отказались.

Я молчу.

— Ты где, спрашиваю? Надо увидеться.

— Не выйдет. Я в пяти минутах от Вейбриджа.

У меня встреча с Бет. Не знаю, когда освобожусь.

— Тогда с утра в «Старбаксе»? Вместе позавтракаем.

Нам действительно нужно поговорить.

— Полагаю, ты сказал уже достаточно.

— Адам, может, хватит сердиться? О деле подумай, у нас в бизнесе прореха! Задницу свою подними, наконец!

Не вижу смысла отвечать. Поведение Мэтта бесит — даже если он прав. Наверное, именно оттого, что он прав.

— Семь тридцать утра в «Старбаксе». Включай пропеллер и несись, как Карлсон.

Телефон щелкает, разъединяясь, и я не могу сдержать улыбку от его попытки разрядить напряжение шуткой. Через секунду улыбка тает; я сворачиваю на проездную дорожку к зданию, которое было моим ненаглядным домом. Похоже, что теперь это ненаглядный дом Бет.

Она отвечает на звонок так быстро, что я не успеваю собраться с мыслями.

— Привет.

Бет пропускает меня внутрь.

Она выглядит хорошо. Легкий макияж: чуть подведены глаза, губы покрыты блеском, на скулах — немного румян. На ней джинсы в обтяжку, блуза; все это сидит на Бет прекрасно.

— Никогда не знал, — говорю я, когда она забирает мой пиджак.

— Не знал что?

Я киваю на стену:

— Что ты не любишь хрен.

Она пожимает плечами:

— Теперь знаешь.

Мы заходим в кухню.

— Вина?

— Нет, спасибо. Кофе, если можно.

На стене старое фото: мы с Бет на лыжной прогулке.

Улыбки на лицах и столько любви в глазах, что это как удар наотмашь.

Она включает чайник, достает две кружки. Обычная сцена. Я по ней соскучился? Секс средь бела дня, которого у меня было завались в последние месяцы, вылетает из памяти, когда я смотрю на наше с Бет фото, и мы вдвоем в кухне, и она делает мне кофе.

Она спрашивает:

— Как ты?

— Нормально. Кручусь целыми днями как белка в колесе… А ты?

Она молча пожимает плечами. Протягивает мне кружку, наливает себе зеленого чая и садится напротив в уголке. Я ищу ее взгляд.

— Бет, я… — Тянусь к ней. Она отдергивает руку. — Пожалуйста. Мне нужно объяснить.

— Я забыла положить тебе сахар.

Она подходит к шкафу, достает сахарницу и протягивает ее мне вместе с чайной ложкой.

— Мег связывалась с тобой на этой неделе?

— Нет. Я… Слушай, я понимаю, что без толку говорить, что вот так случилось, но это правда! Она сама подошла. Да, я ее не остановил, а следовало.

Зря я этого не сделал и себя не одернул зря. Мне жаль. Лучше бы мы просто были с тобой вместе…

здесь…

Я произношу все это, стараясь выгнать из головы мысли о сегодняшнем дневном безумстве. Я здесь, я здесь ради Бет, ради разговора с ней. Для того чтобы она меня выслушала наконец. Не имею представления, что собираюсь сказать, — но знаю совершенно точно: здесь и сейчас, именно в этот момент, я готов произнести любую ложь, если потребуется, чтобы сохранить наш брак.

Бет смотрит в пол.

— У Мег скоро экзамены, не забудь.

— Ну, Бет! Это же секс, просто секс, ничего больше. Ты и я, мы…

Бет по-прежнему рассматривает плитки пола.

У нее сейчас такой вид, словно в горле застрял мяч для гольфа.

Я беспомощно пожимаю плечами:

— Секс, ничего больше… Ты больше не хотела меня.

Хватаю себя за язык. Последняя фраза была явно лишней: Бет может решить, что я пытаюсь в чем-то обвинить ее.

Она поднимает глаза.

— Нам надо обсудить детали. Теперь, когда мы порознь… Я не хочу терять дом.

О господи. Я давлюсь кофе.

— Только поэтому мы и встретились? Только это тебя и интересует? Мой бумажник и дом?

— Ты сам отсюда ушел! И сожительствуешь со своей шлюшкой!

— Я не сожительствую с ней. И не живу. Я живу у Бена. А отсюда меня выкинула ты.

Не время защищать честь Эммы.

— Я не хочу слушать объяснения. — Бет внезапно встает, рука на бедре.

— Ты не хочешь слушать сейчас? Или вообще никогда?

Нам придется друг друга выслушать. Мы не можем делать вид, что ничего не произошло, и просто говорить о расходах!

— Почему нет? — Она наконец смотрит на меня в упор.

Внезапно меня одолевают усталость и безнадежность:

— У нас разлад, Бет. Знаю, что виноват я, но, пожалуйста.

..

— Адам, ты ведь все еще с той женщиной?

Обе руки уперты в бедра. Она хочет сказать, что пока Эмма не исчезла с горизонта, все разговоры бессмысленны.

Я вспоминаю сегодняшний секс, прикидываю, не соврать ли, и решаю этого не делать.

— Смотря что ты имеешь в виду. Но, полагаю, ответ — да, я по-прежнему встречаюсь с Эммой.

Бет медленно качает головой.

— Встречаешься… Как интересно. Ты подразумеваешь, что секс с ней дает тебе острые ощущения?

Она ублажает тебя в чем-то из того белья, что ты ей накупил? — Второй раз за сегодня я чувствую, как щеки заливает краска стыда. — Ведь все ясно до полной прозрачности. Что ты собирался обсуждать?

О чем «разговаривать»?

Бет отворачивается к мойке, ставит туда свой зеленый чай и идет к холодильнику. Достает бутылку вина и наливает бокал. Делает большой глоток. Говорит, не поворачиваясь ко мне:

— Дома ты этого не получал? Впечатлений недоставало?

Вот о чем нам следовало поговорить. Тогда.

Пока не стало поздно. Ты ведь мог, ты должен был сказать.

— Ты права, — говорю я ее спине. — Прости.

Она смотрит в окно кухни и спрашивает у моего отражения: