Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way! Страница 19

— Она бы не захотела пышных похорон, — сказал он, — только простая служба.

Простая служба! На каком свете он находится? Что у него в голове? Как можно говорить «она бы не захотела», как будто она мечтала о собственных похоронах.

Мы — стандартная толпа на похоронах: кто-то из семьи собирается произнести прощальную речь, а кто-то из родственников оставляет пожертвования в церкви.

Она интересовалась литературой, а другим ее главным увлечением был дом, но как сказать об этом возвышенно? В прошлом году мы застелили холл красивым ковром, и он так здорово подходит ко всему интерьеру. Может, некоторые взрослые тетеньки и считают его детским, но кто их спрашивает? Я так хочу. К тому же мне всего лишь пятнадцать лет, а моя мама умерла.

Я повторяю сейчас эти слова: «Моя мама умерла», и кажется, в них нет ничего страшного, когда не вдумываешься в их смысл. Вот и все, у меня больше нет мамы. Семья, где отец один воспитывает дочь. Вы знаете, моя мама умерла. Ее больше нет с нами. Спаси Бог ее душу. Умерла. Нет, она просто ушла в другой мир. Ушла — просто ушла, ушла, ушла, О'кей? Ушла.

Четверг, 10 апреля

Боже, как я ненавижу алгебру. Геометрия — другое дело. Мне нравятся теоремы, логика, которая в них присутствует. Но алгебра — это извращение. (Это мое новое слово на этой неделе. Оно несет в себе немного другой смысл в отличие от настоящего значения, но иногда мне кажется, что я сама скоро стану извращенкой, хотя пока надеюсь, со мной все в порядке.) Я уверена, что люди, которые нарочно придумали обозначать число буквой икс и есть самые настоящие извращенцы. Как будто икс — это маска, под которой прячут эти числа свою суть. Совсем не оригинально. Почему бы их не назвать как-нибудь еще для разнообразия? Так нет, всегда икс и игрек.

Иногда, когда я больше не могу решать алгебру, я начинаю, чтобы отвлечься, заниматься чем-то веселым. Например, перечитываю один из старых школьных рассказов Имилды (это моя тетя, а также и моя крестная мама) — «Мэллори Тауэрс». Я думаю, это место специально так назвали, чтобы вы клали в ботинки промокашку. Но меня беспокоит, что возникнет ситуация, когда мне придется снять ботинки, и тут обнаружится мой план, Поэтому у меня появилась блестящая идея — положить промокательную бумагу не в ботинки, а в носки. Как-то раз я попробовала папиросную бумагу, но это не помогло. Похоже, нужно класть только обычную промокашку, что я и сделала, затаив при этом дыхание и подумав об уколах. Я не могу быть уверенной на сто процентов, но надеюсь, теперь все будет как надо.

Сейчас я уже не чувствую слабости. Только слишком бледная и глаза какие-то красные. Наверное, надо успокоиться и прекратить рыдать. Мистер Гарви оставляет окна открытыми и похлопывает меня по спине. Мне не нравится, когда он так делает. Он бесит меня. Маленькие мужчины всегда пытаются компенсировать невысокий рост таким поведением, чтобы выглядеть сексуальными. Я прочитала об этом в журнале «Севентин». Кстати, мистер Гарви — мы называем его мистер Грави — определенно принадлежит к этой категории. Он чудовищно волосатый. У этого коротышки белая кожа, вся покрытая толстыми черными волосами. От одной мысли об этом у меня мурашки бегут по спине. А когда он похлопывает по моей спине, меня всю передергивает. Интересно, могу я привлечь его за сексуальное домогательство? (Это я так шучу.)

Кстати, с тех пор как я две недели подряд прогуливала алгебру, а потом он увидел меня рыдающую в раздевалке — как раз на следующий день после похорон, я сказала, что сама со всем справлюсь. По крайней мере, тогда мне так казалось. До вчерашнего дня я считала, что контролирую ситуацию.

Вчера, когда я склонилась над учебником, сжавшись от ужаса, он прошел по проходу между партами и сел за соседний стул: Лиза заболела в тот день, я думаю у нее месячные, хотя, похоже, они у Лизы два раза в месяц. Такое бывает, особенно в нашем возрасте, что-то связанное с гормонами — так вот он сел рядом со мной и произнес:

— Синди, я думаю, тебе следует поговорить с психологом, — и его кадык зашевелился на маленькой тощей шее.

Да, меня зовут Синди. Какое-то кукольное имя. Это была мамина идея. Скорее всего, она хотела, чтобы оно звучало немного по-другому, но отец настоял на этом имени. Иногда мама могла не думать о последствиях, но отцу надо отдать должное, он всегда заботится о приличиях и соблюдении этикета. Я знаю, это потому, что мама была американкой, а у них, как говорит отец, «другие культурные ценности». Вы не поверите, каким занудой он может быть, напоминая мне, что нельзя уподобляться тем людям, которые ненавидят черных и приезжих, и надо всегда быть политкорректным. Хотя получается, он сам недолюбливает американцев, которые, кстати, часто оказываются культурнее нас.

Я называю приезжих «гастролерами», хотя бы для того, чтобы досадить нашей училке по музыкальному развитию. Она действует нам на нервы, требуя, чтобы мы разувались на ее занятиях. Только представьте, двадцать пять пятнадцатилетних девиц, встав на носочки, задирают коленки, пока она исполняет «Короля танца» на губной гармошке.

Да, кстати, о чем я говорила? Ну да, о разговоре с психологом. Я сказала мистеру Грави, что она на занятиях. Он ответил, что я понесла тяжелую утрату, и потому мне необходима консультация профессионала. Может, это и смешно, но когда он произнес «тяжелая утрата», меня как будто заклинило. Сначала я не воспринимала то, что он говорит, радуясь, что идет время урока, но от этих слов я почувствовала себя такой одинокой и покинутой, что слезы навернулись на глаза и захотелось уткнуться головой в твидовый пиджак Грави и разреветься. Хорошо еще, что я сдержалась. Последнее время мне постоянно приходится сдерживать свои эмоции, потому что все мысли в итоге сводятся к одному.

Грави сказал, что может поговорить с психологом по поводу моего состояния, если я хочу, и я согласилась. Ее зовут Милли — Молли — Манди, я точно не знаю. Ее настоящее имя Маргарет Мэгги — ну о чем думали родители, называя ребенка именем, созвучным с фамилией? Я имею в виду, что у некоторых людей совсем нет воображения, потому получается «Мэгги — Мэгги». А если уж для ровного счета добавили бы «третью» Мэгги, то получилась бы Мэгги — Мэгги — Мэгги. Я точно не знаю, каким образом все это трансформировалось в Милли — Молли — Манди. Наверное, какой-то любитель пошутить додумался до такого сочетания, а может быть, кто-то просто по ошибке назвал ее так, но к ней это прилепилось. (Милли — Молли — Манди — если вы не знаете, есть такой персонаж из детской книжки. Она невыносимо милая и добрая, именно поэтому ее так и назвали.)

Договорились на следующую неделю. Я чувствую, как будто что-то случится, а может, все будет о'кей. По крайней мере, мне придется пропустить какие-то уроки. Надеюсь, это будет алгебра.

Среда, 16 апреля

Я не понимаю отца. Он ведет себя так, как будто никогда не был женат. Ему все параллельно. Он принимает жизнь такой, какая она есть, как будто склеил кусочки разбитой чашки — и все нормально, жизнь идет своим чередом, и он просто плывет по течению. А вернее, он ведет себя так, будто и нечего было склеивать. Как будто ничего не разбилось. Как будто мамы никогда и не существовало. Он вообще не упоминает о ней.

Он просто встает утром и готовит завтрак, как привык делать, пока она болела. Потом заваривает чай. А потом принимает душ и одевается. Он всегда торопится по утрам, поэтому на все про все у него уходит десять минут. Когда я слышу журчание волы в ванной, я знаю, что пора вставать, и к тому времени, когда я заставляю себя подняться, он освобождает ванную, оставив после себя запах туалетной воды. А когда я умоюсь и оденусь, он уже спускается вниз, где попивает кофе маленькими глотками и читает «Ирландские новости», а меня ждет мой завтрак. Иногда это йогурт с черносливом. По названию не подумаешь, что он вкусный, но мне нравится. А иногда это просто тост и мармелад. Очень редко, когда у нас на завтрак жареные грибы или омлет с ветчиной. И уж совсем никогда не бывает кукурузных хлопьев, к которым я так привыкла, когда мама была жива. Иногда я все же насылаю миску хлопьев и заливаю их горячим молоком, но это если отец не видит. Он не считает хлопья нормальной едой, а я знаю, многие их любят.

Не понимаю, зачем я описываю, что мы едим на завтрак, если на самом деле хочу рас-сказать о поведении отца? Это ненормально. Он неестественно спокоен после случившегося. Меня это настораживает. Или он абсолютно бессердечный человек, или же он в стопоре от пережитого шока, или — и эта версия кажется мне наиболее верной — он никогда не любил маму, а может, даже думал уйти от нее, а тут так удачно для него она заболела раком, и все разрешилось само собой.

Иногда я наблюдаю за ним. Самое подходящее для этого время — когда он завтракает, в этот момент он поглощен чтением газеты, и я думаю про себя: этот человек не любил свою жену. Этот человек с аккуратными усиками, в пиджаке на подкладке, откинувшийся на спинку кухонного стула. Этот человек с золотой печаткой на пальце, член дорогого гольф-клуба и тайный покупатель эротических журналов — я знаю, потому что видела, как он незаметно засовывает «Плейбой» в тележку с продуктами в супермаркете, когда он думает, я не вижу. Этот веселый вдовец, избавившийся наконец от бремени домашней ответственности и семейных забот.