Александр Лекаренко - Портрет художника Страница 22

На обочине дороги мотоциклист попытался сесть, но Алеша настиг его и, пинком в голову, опрокинул на спину, шлем слетел, открывая лицо, рассыпались волосы цвета спелой пшеницы - это была женщина. Тяжело дыша, Алеша сел на землю и занялся порванной сандалией. Женщина что-то сказала, но мотоцикл продолжал завывать, расшвыривая задним колесом землю, и Алеша ничего не услышал, зато увидел, что у нее прозрачно-карие глаза и правый глаз слегка косит, придавая красивому лицу несколько злобное выражение. Женщина снова что-то сказала и не подумав выключить двигатель, вверх фонтаном летела земля, осыпая ее голову и плечи. Кое-как завязав ремень сандалии, Алеша встал, повернул ручку газа на ноль и с усилием, поднял мотоцикл на колеса - это был здоровенный, красный “Харли-Дэвидсон”, образца 50-х годов, тяжелый, как смертный грех. Прежде, чем пнуть стартер, Алеша посмотрел на дорогу и увидел, что тело мистера Вича исчезло. С первого раза двигатель не завелся, женщина снова что-то сказала, и Алеша снова ничего не понял - она говорила на каком-то незнакомом языке. Со второго раза мотоцикл взревел, Алеша оседлал его и вырулил на дорогу. В том месте, где лежало тело, осталась большая лужа крови - тварь очухалась, но не могла уйти далеко, и Алеша погнал машину в ту сторону, откуда пришел мистер Вич, женщина, разбросав ноги, осталась сидеть на обочине, улыбаясь и глядя ему вслед. Сразу, без перехода, как только пологие холмы, окружавшие дорогу, рванулись назад, - Алеша оказался, лежащим на кровати в своей монастырской келье.

            Глава 29.

            - Это не поражение, но и не победа, - сказал отец Аристарх, выслушав Алешин отчет, - Кто-то вмешался в действо, неизвестно, на чьей стороне. То ли тебя спасли от беса, то ли беса спасли от тебя. Как выглядела эта женщина? - Как женщина, - Алеша пожал плечами, - Довольно красивая, но косая. И до тех пор, пока я не увидел ее лицо, я не мог понять, что это - женщина. Но когда увидел, то увидел и то, что у нее есть задница и грудь. - Как она была одета? - Синие джинсы, сапоги, черная майка и черная кожаная куртка. На голове у нее был шлем с тонированным стеклом, темно-красный, бордо. А мотоцикл был ярко-красный, хром. Но сильно побитый и поцарапанный. “Харли”, какая-то старая модель. Это имеет значение? - Понятия не имею, - теперь отец Аристарх пожал плечами, - Но очевидным является то, что мы уже не знаем, где находится тварь, не можем оценить уровень опасности и выбрать средства для ее нейтрализации. - Нам остается только ждать? - спросил Алеша

- Мы не можем просто ждать, - ответил отец Аристарх, - Пока что мы находимся на шаг впереди потому, что наши противники не знают, где мы находимся. Но нет сомнения, что они сократят дистанцию путем простого детективного расследования. Они продолжают располагать двумя телами, но чтобы уничтожить человека, не обязательно прибегать к колдовству. Для этого существуют такие простые и надежные средства, как винтовка или гранатомет. - Вы думаете, они могут использовать оружие? - Могут. Война уже началась, а на войне хороши все средства, которые являются эффективными на войне. Колдовство использовали для войны всегда, но когда оно не срабатывало, всегда брались за топор. Молебен войскового священника - это акт магии, но он не отменяет пушек и самолетов.- Мы не готовы к такой войне, - сказал Алеша. - Не готовы, - кивнул отец Аристарх, - И они не готовы. Поэтому нам не стоит ожидать прибытия авианосцев, хотя все авианосцы и прибывают, по воле вурдалаков, а вот пули в спину - вполне. - Это уже напоминает гангстерские разборки, - усмехнулся Алеша. - За всеми гангстерскими разборками, за всеми жестокими преступлениями и за всеми полномасштабными войнами, которые являются самыми гнусными гангстерскими разборками, стоят вампиры, - сказал отец Аристарх, - Человечество уже давно перестало бы играть в эти дикие неолитические игры, если бы не та дрянь, которая входит в мир через нас. Но оно и не стало бы человечеством, не играя в эти игры. Так устроен этот мир, Алексис. И все, что мы можем сделать - это воевать на стороне человечества, а не упырей. - А что мы будем делать сейчас? - спросил Алеша. - Мы не будем ждать пули в спину и не будем ждать, когда эта или другая тварь выскочит, как чертик из коробочки, - ответил отец Аристарх, - Я не могу их вычислить сам, но я соберу большой круг и мы атакуем их так, чтобы и духу их не осталось в этой части света. Мы мобилизуем все силы, мы мобилизуем свои инстинкты порвоубийц, и будем рвать упырей на куски, мы зальем их кровью весь Пелопоннес, но вычистим их отсюда. - Они снова придут. - Придут. Или мы придем к ним. Потому, что эта война не заканчивается никогда. В ней никогда не будет окончательных победителей. А если бы такое и произошло, то победители вцепились бы друг другу в глотку. И даже если бы они сократили свою численность вполовину - люди уже в достаточной степени переняли дикие привычки вампиров, чтобы продолжить их благое дело - при небольшой помощи друзей, оставшихся в живых.

            Глава 30.

            В одном из отдаленных монастырей на севере Греции произошло странное и страшное событие. Пятеро монахов, собравшись ночью в церкви, предприняли некое оргиастическое действо вокруг Распятия, при этом они сорвали с себя одежду и лизали нарисованную кровь Христа. Затем они прибили одного из монахов к Распятию головой вниз и пили его кровь, несчастный, пытаясь дотянуться языком до собственных стигматов, свернул себе шею. Когда на рассвете братия вошла в церковь, четверо безумцев были еще живы, они корчились в лучах солнца, падающих через витражное окно, но к полудню, умерли все, покрывшись черными язвами и распространяя вокруг себя невыносимое зловоние. Монастырское начальство, учитывая, что монахи были приезжими, и обоснованно полагая, что обитель посетил Дьявол, попыталось скрыть произошедшее от мирян, но слухи достигли до архиепископа, и в монастырь была направлена церковная комиссия, в числе которой был и отец Аристарх.

            Примерно в то же время трое обитателей мотеля в пригороде Афин изрезали друг друга ножами, после чего, выскочив на улицу, напали на прохожих и были насмерть забиты гражданами прежде, чем приехала полиция.

            В убогой квартире в районе старого железнодорожного вокзала двое постояльцев, нанюхавшихся кокаину, зарубили топорами третьего, подожгли квартиру и задохнулись в дыму, перед этим, отрубив себе пальцы на руках и ногах.

            Самолет, арендованный фирмой “Гриззл, Гиббон энд Проктитт”, приземляясь в аэропорту Афин, потерпел крушение и загорелся, погибли все, включая нескольких руководителей фирмы. Поскольку один из двигателей самолета оказался разворочен взрывом, полиция обоснованно предположила, что это дело рук исламских террористов, и начала соответствующее расследование.

            Могущественный круг, собиравшийся в подземелье под родосским монастырем, на время распался, и члены его покинули Родос до следующего действа.

            Алеша и Афро вернулись в свою мансарду и включились в круг привычных и приятных обязанностей двух молодых любовников, влюбленных в друг друга и в свое искусство.

            В церкви, которую расписывал Алеша, работал уже другой художник, но Алеше удалось убедить его, что он будет неплохим помощником, и он продолжил работу - за небольшую оплату. Одновременно он начал эскизы для большого портрета Афро - ему хотелось запечатлеть ее такой, какой она была сейчас. Афро находилась в расцвете своей красоты и женственности, и сердце художника не могло не поддаться такому искушению. А еще он посещал студию и занятия в университете, близилось то время, когда он с полным правом сможет надеть мантию магистра искусствоведения. Ничто не нарушало нормальное течение работы в церкви, которая уже подходила к концу. Но с портретом Афро произошла некоторая неувязка. Если раньше кого бы ни рисовал Алеша, у него всегда получалась Афро, то теперь у него получалась женщина из сна. Он отложил уже два десятка эскизов - на них была женщина, у которой косил правый глаз, с несколько плутоватым и хищным выражением лица. Он пытался рисовать волосы Афро в крупных, тугих кольцах, но у него получались мелкие завитки, он пытался запечатлеть роскошные формы Афро, но у него получалось тело с маленькой грудью и небольшими, выпуклыми, как у негритянки, ягодицами. Алеша понимал, что путешествие не могло не оказать влияния на его психику, но его раздражала маниакальная зацикленность собственного подсознания, он злился, он швырял карандаш и даже рвал эскизы. Однако, собственная злость странным образом  заводила его сексуально - он снова поднимал карандаш, затачивал его и рисовал снова и снова - маленькую грудь, длинные бедра, тугие ягодицы. В конце концов, он спрятал подальше и карандаши и планшет для эскизов, он полагал себя свободным человеком, и ему не нравилась эта принудительная мастурбация карандаша и бумаги.