Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way! Страница 24

Но в то воскресенье все шло не как всегда. Я выпила обычный стакан вина — Эшли, которой уже шестнадцать, позволила себе лишь четверть стакана, разбавленного водой, — что может быть скучнее? И тогда я выпила еще один стакан, скорее от скуки, чем по какой-то другой причине. А потом еще несколько раз подлила. Никто не заметил. Вот и отлично. Эта парочка воркующих голубков была увлечена только друг другом, а две сестрицы были заняты тем, что тщательно вытирали свои ротики салфеточками и показывали свою воспитанность, то и дело повторяя «пожалуйста», «спасибо», «будьте так любезны». Больше они ничего не говорили за столом, а просто сосредоточенно жевали.

Я чувствовала себя совершенно никому не нужной. Уже потом до меня дошло, почему. Они были по парам. Пара влюбленных и пара сестер. Я стала понимать, почему на обед всегда приглашают парами. Так установлено этикетом, негласно, естественно. Сейчас напротив меня сидит пара — они занимают одну сторону обеденного стола, а отец и Маргарет сидят на другом краю, прямо как на картинках в журналах. Да они понятия не имеют, как себя вести, кроме как сказать «спасибо» и «пожалуйста» и ловко пользоваться салфеткой, ко по-настоящему воспитанные люди никогда не дадут другому человеку почувствовать себя дискомфортно. Грош цена их воспитанности.

Поэтому я просто тихонько потягивала вино и сама не заметила, как перестала сознавать, что в комнате находится не только мой отец, но и посторонние люди. Возможно, я слишком много болтала. Обычно после стакана вина у меня развязывается язык, но я не думаю, что наговорила чего-нибудь лишнего. Я точно знаю, что у меня горели щеки и я что-то сморозила по поводу «Аляски». Но я уверена, что не сделала и не сказала ничего грубого. Я сообщила Маргарет все прозвища учителей, в том числе и ее собственное. Но она не поняла, в чем там соль.

Потом мы все перешли в гостиную, чтобы выпить кофе, и вот тут я вырубилась. Уверена, что они все подхихикивали надо мной, но виду никто не показал.

Через какое-то время они меня разбудили, надели на меня куртку, чтобы ехать на прогулку. Это очень красивое место: чистый воздух, прекрасный вид, водяная пыль, несущаяся со стороны океана, и все такое. Но нет ничего более мучительного, чем провести воскресенье, гуляя в компании двух девочек в килтах, да еще перед этим перебрав вина. Клянусь Богом, они прилипли ко мне с обеих сторон, и не потому что им так хотелось, а просто, по их мнению, я была не в себе и меня требовалось подстраховывать. Как две старухи, вышедшие погулять из дома престарелых. Они не проронили ни слова, просто шли молча, сопровождая меня до пристани под звуки громкой музыки оркестра. Потом мы прошли к маяку и, быстро повернув в обратную сторону, двинулись к фургончику с мороженым. Отец и Маргарет, безостановочно болтая, шли рядом, на несколько шагов опережая нас. Во что превратится моя жизнь, если я буду проводить выходные дни, как сегодня?

Среда, 2 мюля

Вчера я съездила в город и купила длинную черную футболку и черные легинсы. Наверное, я до сих пор пребываю в шоке от этих юбок в клетку и таким образом пытаюсь кардинально отличаться от них, Никогда раньше я не одевалась во все черное, но теперь, наверное, к этому все идет. Когда отец поинтересовался, что у меня за вид, я ему объяснила. Конечно, он так ничего и не понял и сказал, что я выгляжу будто в трауре. «Неужели?» — ответила я с сарказмом в голосе, и он покраснел. Единственная проблема, что у меня нет подходящей обуви — только кроссовки и школьные коричневые туфли. Теперь мне нужно накопить денег на подходящие ботинки: все свои сбережения я потратила на одежду.

Четверг, 3 июля

Мне с трудом верится в это. Когда сегодня утром он уходил на работу, я встала пораньше, хотя это нелегко, но я не могу оставить его завтракать в одиночестве, потому что не хочу нарушать нашу семейную традицию. Он бросил на стол тридцать фунтов, сказав, что коричневые туфли не подходят к моему наряду и что я должна купить себе что-нибудь черного цвета. Мне словно дали мешком по голове. Тридцать фунтов! Такие деньги мне дарят разве что на день рождения.

Пятница, 4 июля

На эти деньги я купила пару ботинок на платформе. Они супер, но немного тяжеловаты для июля. Отец вздохнул, увидев их, но оставил все комментарии при себе. Да и что он может сказать, когда сам собирается уехать на выходные со своей любовницей?

Воскресенье, 6 июля

Имилда просто прелесть. Она уехала по своим делам, не сомневаясь, что я и без нее отлично проведу уик-энд. Ей и в голову не придет, что мне может быть жутковато ночью одной в доме. Но в ночь с пятницы на субботу я провела у Лизы, а в субботу мы с ней отправились в город разглядывать витрины магазинов, хотя ни у нее, ни у меня не было денег, а потом поехали в ресторан «Грин». Мы с трудом пробрались вдоль огромной шумной толпы испанцев, лопочущих, словно перепуганные индейки, заслышавшие о приближении Рождества. Не желая слиться с этой толпой, мы вовремя сориентировались, перебежали на противоположную сторону дороги и сели на скамейку около пруда наблюдать, как дети кормят уток.

Должно быть, для маленьких это здоровское занятие. Я помню, как мы с мамой гуляли в парке, когда я была совсем маленькой. Мы ехали туда на автобусе, прихватив с собой бумажный пакет, полный кусочков черствого хлеба. Уверена, что это ужасно плохо для уток, но им, похоже, очень нравится. Интересно, бывают ли у них сердечные приступы? Временами мне в голову лезут странные мысли.

Потом Лизе пора было возвращаться, чтобы приготовить чай для младших. По субботам ее мама снимает с себя семейные обязанности, и Лиза с отцом делят их в этот день между собой. Со стороны такое распределение кажется очень разумным, но Лиза считает это обузой. Хотя, наверное, она права, если постоянно приходится это делать. Лиза отправилась домой, а я не спеша побрела к Имилде. Она живет около канала, я бы сказала, что у нее целые апартаменты. А получила она их потому, что вложила деньги в строительную кампанию, когда дом был еще в проекте.

Ее квартира чем-то напоминает те, какие показывают по американскому каналу, знаете, у них еще кухня расположена в углу и как будто на маленькой сцене, а стоя у холодильника, можно видеть входную дверь. Вот только у дверного звонка совершенно обычный звук — «бззз», вместо «дин-дон», как они показывают в своих шоу. (Я никогда не бывала в Америке, хотя сама наполовину американка, а потому знаю об этой стране только из телевизионных программ. Моя мама адаптировалась или осела здесь, не знаю, потому что у нее нет своей семьи, и, значит, у меня нет ни бабушки, ни дедушки, ни каких других родственников в Америке.)

А еще у нее спальня — мезонин. Это когда нет отдельной комнаты, а что-то вроде навесной платформы над главной комнатой. Любой подумает, что ей трудно каждый раз взбираться туда по лестнице, но она так не считает. Вообще отлично, вот только проблема, если вы будете жарить лук. Вы не сможете избавиться от запаха.

— Так не ешь жареный лук, — говорит она, пожимая плечами (кстати, я думаю, резать лук не самое любимое занятие для нее), но, к сожалению, это не всегда относится только к луку.

Я помыла посуду. Это золотое правило в квартире-студии. Никогда нельзя оставлять тарелки до завтрашнего утра. Потом мы пошли в кинотеатр и опоздали на последний автобус, так как фильм поздно закончился, и тогда мы зашли в кафе и уже потом пешком пошли домой. Это недалеко, всего около километра. Был теплый летний вечер, и мы не спеша прогуливались вдоль канала. Ну сказать правду, мои новые ботинки сильно натерли мне ноги, поэтому говорить, что мы не спеша прогуливались, было бы преувеличением. Вот Имилда прогуливалась. Она надела платье, в котором смотрелась очень симпатично. Это звучит, по меньшей мере, чудно, когда речь идет о человеке у которого нет рук, но это действительно так. Я аккуратно набросила ей на плечи пиджак, и вы ни за что бы об этом не догадались. Луна в ночном небе напоминала большую яркую монету и отражалась в спокойной глади канала. Мы остановились, любуясь ее отражением, которое казалось даже более натуральным, чем сама луна, хотя на самом деле это было всего лишь отражение или, по крайней мере, лунный свет. Потом она сказала:

— Этими ботинками ты испортишь себе все ноги, Синди. Лучше сними их, сейчас ведь не холодно.

Я так и сделала: связала шнурки и повесила ботинки на шею, а носки сунула в карманы, — и только после этого я могла бы сказать, что мы с Имилдой действительно прогуливались. Трава под ногами была прохладная и влажная, и в лунном свете она казалась цвета морской волны. Все происходило как будто в кино, знаете, такие старые черно-белые мюзиклы, где люди ни с того ни с сего сжимают в объятиях фонарный столб и начинают петь дуэтом.

Еще немного — и я бы тоже прильнула к фонарю. У меня было игривое настроение. Наверное, это луна так повлияла на меня.