Григорий Терещенко - Горячее лето Страница 39

Он не остановил станок, пока не обточил ось. Пусть подождут. Но стоило ему нажать кнопку "стоп", как оказался в объятиях Алексея.

— Ну поздравляю, Герой!

— Какой там герой? Сейчас без брака не один я работаю. Вздумали с чем поздравлять!

"Он еще не слышал об Указе!" — убедилась Татьяна и понимающе улыбнулась.

— Ну, Алексей Иванович, вы Героя совсем в плен захватили! — сказала она. — Дайте же и нам поздравить! Хочу в щечку поцеловать! Поздравляю, Николай Тимофеевич, с присвоением высокого звания Героя Социалистического Труда!

— Мне?! Героя?! — еще не верил своим ушам. — Ну, спасибо… Так все неожиданно…

А станки один за другим останавливались, хоть немедленно организовывай митинг. Алексей взглянул на часы: до обеденного перерыва осталось шесть минут.

— Что случилось?!

— Героя дали Ручинскому!

— Вы это серьезно! Одному?

— Можно подумать — полцеха Героев!

— По радио передали сегодня.

— Может, однофамильцу? Мало ли бывает!

— Нет, нашему.

— Кому Героя?

— Останови станок. Не тебе же! Ручинскому!

— Ручинскому ура-а-а! — закричал Михаил. — Качать Николая Тимофеевича!

— Чего распетушился, орешь?! — хочет остепенить Михаила Леонид. — Не тебе же звезду чеканят!

— Можно подумать, что тебе, — огрызнулся Михаил. — Ручинскому ура-а-а!..

— Спасибо, товарищи, за поздравление. От всего сердца, но вообще, по совести, может, я и не заслужил, а?

— Заслужил! Заслужил, чего там!..

"Скорее бы подошел секретарь парткома со Стрижовым, — тревожился Алексей, — и митинг начали бы. Собственно, митинг в полном разгаре. Сам собой начался.

Такое нечасто бывает. Первый Герой на нашем заводе! Хорошее начало".

А в цеху продолжалось ликование: от станка к стану, будто за каждым третьим из них и на самом деле стоял Герой…

Помогать Федору закладывать фундамент дома напросились многие. Пришли Олег, Миша, Леонид, Жанна, Светлана. Даже Татьяну каким-то ветром занесло. Пришли два пария — каменщики из строительного цеха.

— Ребята! — растерялся Федор. — Да я же просил только Олега и Мишу подсобниками к каменщикам. А тут почти вся комсомольская организация пришла.

День в начале июня выдался жаркий, солнечный, безветренный. Закладывали не какой-то домик, а с размахом, на три большие комнаты. Строить так строить!..

С работой управились к четырем часам дня. Самосвал едва успевал привозить раствор.

— Главное — фундамент, — говорил Федор. — А дом будет. Больше я в помощи не нуждаюсь. Денег поднакопил. Не хватит — батя поможет. Он в колхозе механизатором, зарабатывает неплохо.

Стол накрыли в саду. Тут уж постарались Полина и Венера. Полина кое-что привезла из Киева, куда ездила навестить Витю.

Подняли тост за фундамент.

— Пошла горилочка по животу, как брехня по городу, — опрокинув рюмку, произнес Леонид.

— Ребята, вот здесь, где мы сидим, я поставлю ульи, — сказал Федор.

— И много? — спросил Олег, слегка наклонившись к Федору.

Олег — симпатичный парень. Брюнет, с правильными чертами лица. Волнистая, немного небрежная прическа открывала высокий лоб, прорезанный еле заметной морщинкой.

— Много не много, а пяток поставлю.

— Ты, я вижу, ударяешься в индивидуальное хозяйство. Уже и так два занятия комсомольского просвещения пропустил. Что-то мне не нравится все это.

— Что же ты хотел, чтоб я десять лет государственную квартиру ждал? Так и старость подойдет. А я хочу жить, пока молод. Я люблю копаться в земле. На черной земле, Олег, белый хлеб родит. А о политическом просвещении не беспокойся, газеты и журналы выписываю.

— Чего же ты тогда в город ехал? Сидел бы в селе, копался в земле. А то скоро горожанам туда на жительство придется ехать.

— А ты знаешь, Олег, что в нашем селе бани нет? А я хочу в бане мыться, как и ты.

— Что ж это за село?

— Адрес дать? Недалеко отсюда, всего тридцать километров. Да и что я — у бога лишний? В селе и девчат не остается. А тут я Венеру нашел. А ты, чего в город приехал? Тут у меня работа, жена любимая, скоро сын будет! В общем, я счастлив, товарищи!

— Смотри, чтоб тебя сад не засосал, чтоб шире своего дома жил. А то скучно будет! — Глаза Олега с задоринкой, а взгляд прямой, смотрит цепко..

— С Венерой скучно?! Ты это брось!

Федор оскорбленно умолк.

— Мне тоже нравится жить в таком домике, — отозвалась Жанна. — Вот у нас в стране сорок шесть миллионов пенсионеров. Дать им участки, и пусть сады выращивают. Какая бы польза была! А то только в домино стучат по вечерам. А толк какой?

— Нальем по второй, — прервал ее Леонид.

— В моем доме тостов не считать, — сказал Федор.

— Федя, родной мой, дома-то еще нет, — улыбнулась Венера.

— Как нет?! Считай — есть! Главное — фундамент!..

— Наливай! Пей, Жанна, до дна, чтоб была думка одна, — произнес Федор.

— А чистая, как слеза, — все еще держал в руке рюмку Леонид. — Пью за счастье!

— А что такое счастье? — спросила Жанна. — Как ты его понимаешь?

— Счастье? Когда все у тебя есть, — ответил за Леонида Федор. — И дом, и жена любимая, и на работе порядок.

Федор поднялся. Он стоял могучий, ветер нежно шевелил рыжеватые с отливом волосы. Все внутри у него радовалось, пело.

— Счастье — это быть всегда впереди, — сказал Олег. — Хоть на полшага, но впереди. Поэтому не теряй времени, следи за новинками, не пропускай мимо внимания информации о достижениях науки и техники, выкраивай на это время. Ведь в век научно-технической революции живем… Не взирая на трудности, всегда иди навстречу прекрасному.

— Оно так, — согласился Федор. — Всякий своей доли кузнец.

— Жанна, не дают мне ответить тебе на заданный вопрос, — перебил Федора Леонид. — Счастье — это жратва, питье, квартира шикарная, бабы.

— Дурной поп — дурная его и молитва, — сказала Татьяна.

— Неужели ты это серьезно? — уставилась на него Жанна.

— Каждый об этом думает, — ответил Леонид. Кошачьи глаза его смотрели твердо и чуть нагловато. — Да не каждому доступно.

— Слушай, Леонид, — остановил его Федор, — если бы ты не был моим гостем и не таким хилым, я б тебе сейчас врезал хорошенько.

Татьяна молчала. С каким бы она наслаждением посмотрела на разукрашенного Леонида. Через его сплетню она чуть не лишилась Алексея.

— Хорошо, что среди нас нет драчунов, — сказала Венера.

— А Миша? — улыбнулась Жанна. — Помните, осенью Тарас и Миша дрались. Какой Тарас исцарапанный ходил!

— Да Тарас и не дрался вовсе, — возразил Миша. — Это мы на рыбалке были.

— На рыбалке были, а с волком сцепились, — скаламбурил Леонид.

— Да это его филин исцарапал.

— Да, филин ушастый?

— В штанах? Что ж он сослепу налетел на человека?

— Ну, дайте ему договорить, — попросил Олег.

— Мы на рыбалке были, — рассказывал Миша. — В ночном. Значит, поставили мы донки и разошлись. Я к одной копне, он к другой. Укрылся плащом и навалил на себя ворох душистого сена. Не спалось. На реке вообще не скоро уснешь. Вдруг Тарас страшно закричал. Это был нечеловеческий, душераздирающий крик. Я схватил фонарик — и к нему. Смотрю: Тарас держит за шею огромную ушастую птицу. На месте глаз у нее зияли кровяно-синие ямки. Это был филин. Казалось, вот-вот выцарапает когтями Тарасу глаза. "Брось! Брось!" — закричал я, освещая птицу фонариком. Тарас разжал руки, филин взмыл кверху и исчез в темноте. Лицо Тараса было в ранах и в крови.

Федор развел руками.

— Филин — зоркая птица, не мог он накинуться на человека.

— Но он же был слепой, — убеждал Михаил, — я ясно видел: вместо глаз зияли пустые глазницы.

"А мне сказал Тарас, что дрались, — думала Жанна. — А если бы он стал рассказывать о филине, разве я поверила бы?"

— А что, может, бедный филин потерял глаза в бою с врагами, — соглашается с Мишей Олег. — Наверное, днем это было. Ночью он хозяин. Слепой филин за мышами охотился, а на человека напоролся.

— Так и выпустил, — произнес Федор. — И перышка не выдернул на счастье. Перо филина от всех болезней оберегает. Жанна, он тебе пера не подарил? Нет! Значит, другой отдал. Постой, какой филин?! Какая рыбалка? С побитым лицом Тарас в феврале пришел!

— Раньше это было, в октябре. А в феврале мы с хулиганами встретились.

— А Тарас смелый. Только поздно родился, а то вся бы грудь в орденах была, — сказала Светлана. — Давайте лучше споем. А где твой аккордеон, Федор?

— У тещи оставил. Кто же знал. Может, съездить?

— Не надо, — возразили.

Светлана затянула песню. Ее поддержали.

Знов зозулі голос чути в лісі,"Ластівки звили гніздечко в стрісі.А вівчар жене отару плаєм,Тьохнув пісню соловей за гаєм.

Всюди буйно квітне черемшина,Мов до шлюбу, вбралася калина.Вівчара в садочку,В тихому куточку,Жде дівчина, жде…

До конца песню не допели — никто не знал больше слов…