Хидыр Дерьяев - Судьба (книга первая) Страница 46

Бекмурад-бай встал.

— Я вижу, что мы зря теряем время. Здесь сидят глухие люди, которые не прислушиваются к голосу рассудка. Когда к людям обращаются такие авторитеты, как ишан-ага и ахун-ага, мирятся даже кровные враги. Но тот, кто не оказывает, почтения другим, сам не должен ждать почтения. Осла молитвами не потчуют, его палкой бьют!.. Пойдёмте отсюда, почтенные. Завтра эти упрямцы сами под прикладами винтовок погонят своих «гостей» к приставу… Идёмте. Здесь нам больше нечего делать.

— Когда умолкает разум, начинают звенеть мечи, — пробормотал ахун, тяжело поднимаясь на ноги.

Вели-бай за всё время так и не проронил ни слова.

Соблюдая традиционность обряда, молодых обвенчали. В селе нашлись дутаристы и бахши, веселье продолжалось целую ночь, лишь утром наступило затишье. А к полудню прискакал одни из родственников Нурмамеда с плохой вестью:

— Бекмурад-бай с джигитами едет! И полицейские с ними! Они хотят арестовать Берды и увезти невестку, — своими ушами слышал!

Огульнур заметалась.

— Господи, где же отец? Такое время, а его нет… Кто его видел? Куда он пошёл?.. А ну, мальчики, бегите, разыщите его немедленно!

Ей казалось, что Бекмурад-бай с полицейскими уже подходят к дому, и она бестолково металась, всплескивая руками и хватаясь то за один предмет, то за другой.

Панику поддержал старый дед. Трясясь всем телом, он кричал:

— Где Берды? Где внук? Пусть бежит!.. Ах! Какое несчастье… Ребята, седлайте копя! Я сам увезу внука в пески… Ай, горе какое!..

Огульнур тоже кинулась к племяннику.

— Беги, дорогой, дед правильно говорит. Беги, не попадайся им в руки!

Её поддержали остальные женщины, собранные тревожной вестью.

— Куда я побегу? Не побегу! — Берды отрицательно мотал головой. — Как я могу бросить свою жену? До самой смерти от такого позора не избавлюсь. Лучше я дождусь Бекмурада и сниму с него голову, а там меня пусть хоть на куски режут и в котёл бросят. От смерти, тётушка, как от тени, никуда не спрячешься Если суждено умереть, то в любом месте тебя смерть найдёт… Успокойся, дедушка, не могу я ронять своей чести…

Дед заплакал.

— Эх, ненадолго нам счастье улыбнулось… Гозель моя бедная там умерла, а внук — тут… Ох, злая судьбина… Женщины, идите, позовите невестку, пусть придёт проститься…

Одна из женщин побежала к Узук.

— Что же ты, невестушка, сидишь тут, как каменная! Или хочешь быть виновницей смерти парня?… Иди скорее, скажи ему, чтоб бежал!..

Узук вскочила, словно её ужалил скорпион.

— Что случилось?!!

— Бекмурад-бай с полицией едет за тобой!. А Берды в тюрьму хотят заточить… Иди простись с парнем, пусть бежит, спасает свою голову от лихой напасти…

Узук метнулась во двор.

— Прощай, мой Берды! — закричала она, с трудом сдёргивая слёзы. — Будь здоров всюду, Берды…

— Почему ты прощаешься со мной? — не понял юноша. — Я без тебя никуда не собираюсь уходить…

— Пусть уезжает!

— Каракумы велики, там его не найдут!

— Потом вернётся!

— Пусть едет быстрее! — кричали женщины.

— Ах, Берды-джан, уезжай, не упрямься, — умоляла Узук. — Не терзай моё сердце… Эти звери убьют тебя!

— Не гони меня, Узук-джан, — Берды обнял жену за плечи. — Пока я жив, до последнего вздоха буду с тобой!

— Нет-нет, беги… Ох, говорила я тебе: не связывай свою жизнь с моей злосчастной судьбой! Ох, говорила, Берды-джан!.. Погибнешь ты из-за меня…

— Не говори так, любимая!.. Я не раскаиваюсь ни в чём…

— Я тебя люблю! Ты дал мне столько счастья… Все мои тревоги и печали в радость превратил… Как я могу допустить, чтобы ты страдал из-за меня?

— У меня нет страданий, Узук-джан, у меня цель есть… Сколько я искал тебя, привёз издалека, а теперь должен бросить? Ты не понимаешь, что говоришь. Как потом в глаза людям посмотрю!

— Я понимаю, Берды-джан, но не хочу, чтобы ты попал в руки палача, чтобы над тобой казнь учинили…

— А я и не собираюсь попадаться им в руки. Сначала я Бекмурада на тот свет отправлю… А сам — спасусь!

— Ой, не спасёшься… Свяжут полицейские твои руки за спиной… Беги, Берды-джан, беги!! Не могу я видеть тебя со связанными руками…

— Полиция едет! — закричал кто-то из мальчишек, дежуривших на дороге,

— Ох, чёрные мои дни! — простонала Узук.

— Беги, Берды!

— Беги, пока время есть! — загалдели женщины.

— Не уговаривайте, не могу честь свою терять! — Берды наклонился к жене. — Ты понимаешь меня, Узук-джан?

— Понимаю… Не буду больше…

— Первую пулю вот из этого нагана, что подарил мне дядя, я пошлю в голову Бекмурад-бая… А последнюю… может быть, в себя…

— Нет, Берды-джан, не оставляй ты меня на растерзание Аманмураду, отдай мне свою последнюю пулю! Всё равно меня ждёт смерть, так пусть лучше я умру здесь, от твоей руки… Ты не убил меня там, в келье ишана, — убей здесь, пусть враги не издеваются над моими страданиями!..

— Молчи, Узук! Не могу я убить тебя… Молчи! Ещё неизвестно, к кому первому приблизится смерть… Не теряй мужества, моя любимая!..

А женщины продолжали кричать:

— Беги, неразумный!

— Спасай свою голову!

— Вах, горе какое!

— Тихо вы! — прикрикнула на них Огульнур, уже взявшая себя в руки. — Не склоним голову перед врагом! И ты, племянник, не бойся! Такие испытания не раз падают на голову мужчины. Встречай врага, как мужчина, Берды-джан!.. Эх, жаль, отец где-то запропастился…

В этот момент появился запыхавшийся Нурмамед в сопровождении нескольких родственников.

— Не шумите! — торопливо сказал он. — Держите крепче племянника, никому мы его не отдадим… Берды, иди в кибитку! И ты, Узук! И сидите там, пока не увидите, что дядя ваш упал! А я уж упаду не один… Идите, запирайте крепче дверьми ждите…

— Я с вами, дядя… — Берды подался вперёд.

— Иди! — Нурмамед толкнул его в дверь кибитки. — Делай, что старшие говорят… Давай запирайся покрепче и молчи…

На дворе послышался конский топот и хриплый голос по-русски прокричал:

— Где Нурмамед сын Карлы?

— Запирай дверь! — шепнул дядя и шагнул за порог. — Я Нурмамед!

— Выводи беглецов! — приказал начальник полиции, который лично сопровождал полицейских, выделенных в помощь Бекмурад-баю. С Бекмура-дом, кроме его вчерашних друзей, были Аманмурад и Сапар. Ишан и ахун благочестиво не принимали участия в этом насилии.

Нурмамед понимал русский язык, но ответил по-туркменски:

— По адату, гость — выше отца, начальник-ага. Я не могу нарушить закон дедов.

— Какой тут к чёрту адат! — закричал начальник, когда ему перевели ответ Нурмамеда. — Берите преступников!

Бекмурад-бай первым пошёл к кибитке, возле которой стоял Нурмамед. За ним поспешил Сапар, Аманмурад и Сарбаз-бай ещё сидели в сёдлах, по всей видимости, не собираясь сходить с коней. Сарбаз-бай вообще не любил вмешиваться в потасовки, хотя обладал колоссальной силой. А косоглазый Аманмурад, посматривая на толпу притихших аульчан, вспоминал крепкие палки, женщин из аула Узук.

— Выводи гостей! — потребовал Бекмурад-бай. Нурмамед опустил заложенную за спину руку.

Тускло блеснула синевой булатная сталь ножа.

— Я не умею нарушать священные обычаи туркмен!.. А кто умеет — пусть попробует!

— Ломай дверь, Сапар!

Сапар с силой ударил ногой в дверь. Слабый крючок соскочил, дверь распахнулась, Нурмамед вонзил Сапару нож под лопатку, Сапар упал па порог. Начальник полиции, грязно выругавшись, выстрелил в Нурмамеда. Из кибитки выскочил Берды, споткнулся о стонущего Сапара, вскинул револьвер. Бекмурад-бай отшатнулся, но Берды, не знавший своего обидчика в лицо, целился не в него. Сарбаз-бай удивлённо икнул и тяжело, словно мешок пшеницы, шлёпнулся с копя на землю.

— Берите их… в бога… веру! — заревел начальник полиции и выстрелил второй раз. Он был хороший мерген, этот полицейский начальник! Берды споткнулся и упал, захлёбываясь кровью.

Полицейские бросились к дому, но путь им преградили родственники Нурмамеда. Завязалась жаркая схватка. Тётушка Огульнур тоже приняла в ней участие. Размахивая палкой и визжа, она пробивалась к начальнику полиции. Огульнур была сильной женщиной. Одного полицейского она так хватила своей палкой по голове, что тот замертво свалился на землю. Второй полицейский, схватившись за палку и выкручивая Огульнур руки, пытался обезоружить её, но та не сдавалась, рвала палку к себе и свирепо плевала в лицо своего противника.

Выбежав наружу, Узук сразу же увидела окровавленного Нурмамеда. Берды, как главного преступника, полицейские уже оттащили в сторону.

— Дядюшка, прости меня! — запричитала она, опускаясь на корточки возле раненого. — Это всё я наделала… я виновата…

— Молчи, племянница… — прохрипел Нурмамед, пытаясь подняться, — виноваты те, кто кровь нашу льёт… а ты тут не при чём…