Самсон Шляху - Надежный человек Страница 7

На этот раз он, пожалуй впервые за последнее время, не задал себе вопроса: а его, Волоха, считают истинным борцом? Верят в то, что он свой, надежный человек? Не так‑то просто было это определить. С застенчивостью и стеснительностью нужно будет бороться в другие времена, не сейчас… И только в одном он твердо уверен: кто, кто, а Илие Кику ему доверяет.

Не отправиться ли все‑таки к нему? Расспросить, чем кончилось вчерашнее? Хотя бы убедиться, что остался цел и невредим.

Но нет, слишком большой риск показываться в пекарне без предупреждения. Если девушка не избавилась от филера — во что трудно было поверить, — то к этому часу уже могла раскрыть явки и связи. И все же только Илие мог сообщить, благополучно ли разошлись по домам люди и, что самое главное, не навела ли «лицеистка» на след полицию. В конце концов, ближе других ее знает тот же Кику, именно он, и никто другой, в какой‑то день показал девушку Волоху — правда, издали… А чем кончилась стычка с «добровольцем»? Так или иначе, но все эти вопросы следует обсудить, и лучше всего, наверно, было бы назначить встречу с Кику где‑нибудь в безопасном месте. Только после тщательных расспросов, уяснив дело до мельчайших подробностей, можно идти на встречу с Илоной.

Внезапно он испытал приступ необъяснимого страха, весь словно бы обмяк, бессильно опустил голову на подушку, даже зажмурился.

Она велела приходить только по нечетным дням! По нечетным!.. Первого, третьего, пятого… Во вторник, в четверг, в субботу… Вторник — это значит завтра. Завтра нечетное число. Но почему, спрашивается, только по нечетным? Только по нечетным… Это означало одно: ему не доверяют.

Но если утеряно доверие, утерян смысл жизни.

Он подмял под себя одеяло, затем отбросил его в сторону и резко вскочил на ноги, едва не стукнувшись головой о потолок. Бывают дни, когда ему в самом деле хочется прошибить этот ненавистный, вспученный потолок, готовый в любую минуту обвалиться на голову! И заодно расшибить себе башку, расколоть к чертям собачьим черепную коробку!

Через несколько минут он уже был на улице.

IV

Когда в назначенный час он пришел на встречу с Илие Кику, тот был уже на месте. Пекарь показался из-за невысокого забора, в тени которого укрывался от посторонних глаз, и потянулся к руке Волоха, точно клещами сжав ее своей. Вслед за этим расправил красный деревенский пояс, видневшийся из‑под пиджака… Лицо его казалось свежим, отдохнувшим, хотя освежено было скорее не сном, а зимним утренним воздухом. На этот раз он был без своего неизменного картуза с нелепым длинным козырьком; волнистые матово–черные волосы ослепительно блестели, будто их только что смазали жиром, даже сохраняли следы гребешка, тщательно расправившего непокорные кудри.

Приветствие, которым он встретил Волоха, было оживленным, шумным и потому казалось излишне бодрым. Он как будто старался подчеркнуть, до чего хорошее у него сегодня настроение. «Не успел ли пропустить рюмочку в такую рань?» — подумал Волох, отлично понимая, что подобное невозможно.

 — В котором часу ты лег спать? — спросил Волох, единственно потому, что надеялся получить успокаивающий ответ.

 — Я вообще не спал. А что, не похоже? Всю ночь: «Ки–ку…» — И дурашливо запнулся. — Ки–ку–рекал!

Как ни тревожно было на душе у Волоха, он все же рассмеялся.

 — Кикурекал, говоришь?

 — Вот именно, — подхватил пекарь. — Чудной, придурковатый и до чего здоровый бугай этот «доброволец»! Не человек — бык! Если б не стукнул как следует, не расквасил нос, даже не знаю, чем бы все кончилось… Такой забияка, поганец!

 — Как это нужно понимать? Почему забияка? — озадаченно спросил Волох. — О чем ты говоришь?

 — А что еще скажешь? — принялся оправдываться пекарь — Хоть ты его вяжи, хоть развязывай, только одно твердит: никого, кроме Бабочки, не знаю, говорить ни с кем не буду! Все‑таки успела вышколить… До встречи с нею он и в самом деле собирался добровольно идти на фронт. Приведите ее сюда, подайте в натуральном виде, только тогда буду отвечать. Ни в какую: Бабочку и конец!

 — Что же ты сделал?

 — Ничего! Наш жених… Ну, которому справляли серебряную свадьбу… Вмешался и велел не трогать. Не дал приложить печать! Вот и все… Так о чем же мы говорили? — Теперь лицо Кику уже не казалось бодрым.. — Лк, да! Предоставили бы мне с самого начала, как просил! Конечно, разок–другой приложился, успел, коти это не то… Только он тоже не промах! И с боксом знаком, и в борьбе Понимает.

 — Но чем все это кончилось, можешь наконец сказать? — резко оборвал Волох, почувствовав, что от пекаря в самом деле пахнет вином.

 — А как бы тебе хотелось, чтоб кончилось? В конце концов застукали, и очень жаль, все‑таки смелый парень, не дрожит, когда идешь на него с кулаками.

 — Застукали? Арестовали? Но кто же, кто?

 — Кто ж еще — полиция. Не мне же сажать его за решетку! Черт их знает, может даже из сигуранцы…

 — Но как они там оказались? Ну; вот что: переходи на другую сторону и марш за мной! — .резко проговорил Волох, — Чего это ты все время дрожишь? Переходи, переходи улицу!

 — Ничего я ему не сделал, разок–другой помял зоб, и только, — снова принялся оправдываться Кику. — В следующий раз не полезет… И хоть бы еще первым не ввязывался в драку. А потом и нож достал из‑за пояса. Куда ж тут молчать? Сам бог велел свернуть набок челюсть… Пришлось принимать меры, если б не стукнул по голове, не расквасил нос… Короче говоря, разразился скандал, сейчас отдыхает за решеткой, потому что и на них набросился с ножом… На кой было идти напролом? — Кику, похоже, все больше и больше загорался. — А в общем… не повезло нашему «добровольцу»!

 — Но что он все‑таки говорил? — озабоченно спросил Волох.

 — К чему сейчас вспоминать? Говорил… Налетели индюки из полиции, — их кто‑то надул, указал неверный след. Явились, надеясь схватить какую‑то важную птицу. Самую–самую главную, какую днем с огнем не сыщешь. Были уверены, что поднимут тепленького с постели. И вдруг оказывается — ничего подобного…

 — Как его фамилия хотя бы? Из уголовников?

 — Пошел он к свиньям, в самом деле, не помню! Но видел бы, как выли с горя индюки. Опять улизнул, будто сквозь землю провалился. Если б явились на несколько минут раньше и так далее… И как раз в это мгновенье, в то самое, когда начали метаться, не зная, в какую сторону бежать, наперед вырывается наш лопоухий «доброволец», опять начинает орать, хвастаться, будто знает ту птицу, будто только он, никто другой, может его найти, указать место, где прячется, только ни за что не Скажет…

 — А дальше? — Волох на секунду остановился. Нужно было осмотреться, окинуть взором улицу — не видно ли чего подозрительного, а заодно еще раз посмотрёть в лицо рассказчику.

 — Стал молоть откровенную чепуху: дескать, знаег адрес этого самого–самого, только сейчас неохота вести к нему, — не очень связно продолжал пекарь. — Вот, значит, как: неохота? Его хватают за загривок, связывает, чтоб не убежал, тащат в машину — поедешь!.. Укажешь этот самый адрес!.. Так ему, лопуху, и надо! За то, что осрамил Бабочку…

 — Бабочек отложим на другой раз, — раздражен До прервал Волох. — Расскажи, каким образом сумел вырваться сам? Почему молчишь? С кем и когда пиЛ? От тебя несет водкой!

 — Не водкой, вином. Это правда, куда денешься, — пряча лицо, признался Кику. — Но пил я… знаешь, с кем? С женихом, да, да! Сегодня ночью, — добавил он. — Когда увидели, что налетела свора, и полицейские, и шпики, пришлось развернуть свадьбу… давай тянуть стакан за стаканом, поздравлять хозяев! Кажется,так и было условлено, неужели забыл, Сыргие?

 — Верно, было условлено, — подтвердил Волох. — И ты, конечно, обрадовался, первым набросился на выпивку!

 — Не совсем так… Хозяин, или, точнее, этот кудрявый верзила… кажется, за жениха сходил он… помнишь, с бородой… Славный, между прочим, человек, больше всего мне жаль его… А хозяина я где‑то видел, только не припомню где.

 — О каком кудрявом ты говоришь? Мелешь ни к селу ни к городу! — снова начал отчитывать его Волох. — Кудрявый верзила, как ты его называешь, даже не заходил в дом, сразу же ушел с Илоной. О ком же ты говоришь?

 — Возможно, возможно, — кажется, только теперь Кику начал приходить в себя. — Если говорить по правде, то я долго стоял на посту, всех заметить не успел. И вообще в основном имел дело с «добровольцем». А потом его скрутили и связали, потому что и на индюков, ненормальный, бросался с ножом… Правда, дался он не так легко, и один раз вырвался, и другой…

 — Ясно, — взволнованно проговорил Волох. — Что же касается тебя, то к тебе индюки не привязывались, потому и решил напиться. Ну, а другие?

 — Какого беса ты на меня нападаешь? 1^е веришь, что ли? — взорвался наконец Кику. — Тогда говори напрямик: что не нравится?