Самый легкий выбор (СИ) - "Elle D." Страница 3

- Где же ваш сир Норан, граф? Я его не вижу, - обернувшись к Риверте, чуть тише, но всё равно вполне отчётливо проговорил король. В зале опять стало тихо, придворные жадно ловили каждое слово, и эту ожидающую тишь словно ножом разрезал холодный и насмешливый голос, которой Уильяму был так хорошо знаком:

- Отчего бы не поискать в начинке к праздничному пирогу, сир? Боюсь, за время нашего отсутствия ваши добрые придворные могли съесть сира Норана, или во всяком случае приступить к разделке.

Никто не издал ни звука. Уилл стоял ни жив, ни мёртв, и вдруг чья-то рука легонько толкнула его в спину. К ней присоединилась ещё одна, и ещё, и ещё - и вот он опомниться не успел, а уже стоял в первом ряду, и его продолжали подталкивать, незаметно, но так настойчиво, что оставаться на месте не было никакой возможности.

И Уилл пошёл вперёд, по пустому коридору, ещё недавно забитому людьми, в ослепительном сиянии тысяч свечей и под теперь уже не десятками - сотнями глаза, неотрывно смотревших на него.

Уилл вскинул взгляд. Риверте стоял рядом с королевской четой и смотрел на Уилла - прямо ему в глаза. Он улыбался, слегка насмешливо, слегка сочувственно, но очень спокойно - так, как улыбался, когда они оба были заперты в замке Даккар, пока вражеская армия стояла у стен, и так, как улыбался позже, на поле сражения под Эллоном, в Руване, когда против них вышло втрое больше войск, но Уилл знал тогда, что они всё равно победят.

И он улыбнулся в ответ, чуть заметно, уголками губ, а потом склонился перед королём Вальены, императором Рувана, Асмая, Сиделии и Хиллэса в глубоком и полном спокойного достоинства поклоне.

- Ваши величества, - негромко проговорил Уилл, кланяясь затем королеве, которая смотрел на него хоть и с любопытством, но вполне доброжелательно, и даже протянула руку для поцелуя. Уилл, которому, по счастью, случалось бывать при дворе в Хиллэсе, хотя и всего один раз, на мгновение коснулся губами перстня на пухлой ручке императрицы и тут же отступил, склонившись ещё ниже.

- Сир Норан, - прозвучал над его головой приятный голос короля Рикардо. - Сир Уильям Норан, сын лорда Бранда Норана, о котором мы столько наслышаны, и брат лорда Роберта Норана, доставившего нам столько хлопот. Не покривив душой, искренне приветствую вас в Сиане.

Зал вздохнул, как один человек - и Уилл внезапно осознал, что никто здесь не ждал подобного поворота. Он весьма смутно понимал, почему, так же как не имел ни малейшего представления, отчего его сходу так невзлюбили все эти люди, и отчего, по их убеждению, его должен был невзлюбить так же и король. Уилл выпрямился и невольно взглянул на Риверте, хотя ему следовало посмотреть на императора - но он просто не смог удержаться, и на миг ему почудилось, что в глазах графа он видит такое торжество и такую гордость, что у него закружилась голова от восторга. Он быстро посмотрел на короля, снова поклонился, хотя уже и не так глубоко, и сказал:

- Для меня большая честь быть представленным к вальенскому двору, ваше величество.

- А для меня - большое удовольствие, что граф Риверте наконец перестал прятать вас от наших любопытствующих глаз, - улыбнулся король Рикардо, и в груди у Уилла вдруг что-то предупреждающе ёкнуло. Но он не успел задуматься над этим странным ощущением, потому что тут заговорила королева:

- О да, и я понимаю, почему граф это делал. Он боялся, что вас у него сманят - и теперь, видя вас, я вполне разделяю его тревогу.

- Её величество льстит мне, подозревая в подобной скромности, - лениво отозвался Риверте. - Будь я кем-то другим, я бы, разумеется, опасался, что сира Норана кто-нибудь у меня сманит - например, граф Риверте. Но будучи графом Риверте, я совершенно спокоен.

- И напрасно, - лукаво оглянувшись на него, заметил король. - Далеко не все сердца так склонны к постоянству, как ваше.

Королева мелодично засмеялась, явно оценив шутку, и, шагнув вперёд, положила напудренную ладошку Уиллу на локоть.

- Мой венценосный супруг, не будете ли вы против, если я открою сегодняшний бал с сиром Нораном?

- Отчего ваше величество не спросит, не против ли я? - вежливо спросил Риверте, и королева рассмеялась снова, ещё звонче.

- Ах, бросьте, граф, я ведь знаю, что вы нисколечко не ревнивы! Сир Норан, вы знаете милтонскую кадриль?

- Конечно, ваше величество, - заливаясь краской от смущения, волнения и удовольствия, пробормотал Уилл. - Это ведь один из самых прославленных танцев моей родины.

- Ну так и чудесно! Пусть нынешний бал пройдёт под знаком Хиллэса - я никогда там не бывала, но судя по рассказам, это такой прелестный край.

Королева кивнула, подавая знак. Тот в мгновение ока был передан дальше по невидимой цепи, и с галерей полились первые такты кадрили, которую и впрямь очень любили в дворянских домах королевства Хиллэс - а ныне провинции Хиллэс, скромного округа великой Вальенской Империи.

Уилл взял в ладони мягкие ручки императрицы Аделаиды и закружил её по залу в лёгком и стремительном танце.

Это был самый головокружительный и самый странный танец в его жизни. Пространство вокруг них стало шире - и тут же заполнилось вихрем кружащихся пар, сплетавшихся, вновь расходящихся, менявшихся партнёрами в быстром летящем ритме. Уилл несколько раз выпускал из рук пухлые ладошки императрицы, чтобы сжать другие женские руки, тонкие и толстые, старые и молодые, беленькие - и красные, будто руки прачки, и перед ним мелькали глаза, тоже разные, но неизменно расширенные в изумлении, недоверии, смущении, интересе. Потом он опять взял за руки королеву - и её взгляд, исполненный мягкой, искренней доброжелательности, был ему как бальзам на душу. Забыв обо всём, Уилл кружил королеву Вальены по залу так легко и непринуждённо, словно она была обычной дочкой провинциального дворянина, их соседа по поместью, и танцевали они в Тэйнхайле, и Уиллу было шестнадцать лет, и его отец был жив, и он был дома, в своей стране, и люди, не отрывавшие от него глаз, не думали о нём лишь то, что он - любовник Фернана Риверте.

Он едва понял, что музыка смолкла, и остановился, инстинктивно сгибаясь в поклоне. Королева привела перед ним в реверансе, словно обычная дама, благодарящая кавалера за танец.

- Вы чудесно танцуете, сир Уильям. Я составлю вам ещё одну-две партии, - сказала она - и Уилл забормотал сбивчивые благодарности, но императрица уже отвернулась, к ней немедленно хлынула толпа, и их разделили.

Не чуя под собой ног, Уилл машинально направился в свой тёмный угол. Но теперь ему не приходилось проталкиваться сквозь толпу, наступая на собачек - придворные сами расступались перед ним, глядя на него с недоверием и любопытством, но без тени былой враждебности. Некоторые даже улыбались ему - в основном дамы, а проходя мимо одной из них, он услышал, как она торопливым шепотом просит своего спутника, чтобы он представил ей Уилла. Поразительно, подумал Уилл, как мало... или, напротив, как много нужно этим людям, чтобы резко сменить мнение о человеке. Всего лишь пара благосклонных слов от короля и один танец с королевой. Он должен был испытать облегчение, но почему-то от этой мысли на душе у него стало ещё тяжелее.

Он остановился и огляделся, пытаясь найти взглядом Риверте. Это удалось ему почти сразу - достаточно было отыскать среди тех, кто не танцевал следующий танец, самую большую толпу. Риверте возвышался над ней, словно маяк в морской пучине. Он не говорил ни слова, только кривил рот в своей обычной, одновременно любезной и издевательской улыбке, адресуя её всем разом и никому в отдельности. Потом он что-то сказал, и толпа громыхнула хохотом. Уилл шагнул было вперёд - и остановился. Даже если удастся протолкнуться к нему - что он сделает, что скажет? Эйфория от танца с королевой прошла, и Уиллу снова сделалось неуютно. Он мог бы пригласить кого-нибудь ещё - скорее всего, теперь ему не отказала бы ни одна дама. Но он никого здесь не знал, и не был уверен, что приглашать незнакомок в Вальене считается учтивым - а Риверте явно не торопился его никому представлять. От этой мысли Уилл почувствовал некоторую обиду. Всё же мог бы и вспомнить о нём хоть на минутку, ведь он знает, до чего неловко Уилл чувствует себя в подобных сборищах. С того места, где стоял Уилл, Риверте вполне мог его увидеть, если бы удосужился кинуть взгляд поверх сгрудившихся вокруг него голов. Но он этого не сделал - вместо этого он повернулся к очень красивой блондинке с изумрудами в волосах, очевидно, её собственных, и стал слушать её щебет с, кажется, почти не наигранным интересом