Развод. Жизнь после 40 только начинается! - Лия Пирс

Развод. Жизнь после 40 только начинается!

Глава 1

— Ваши анализы в полном порядке. Завтра мы вас выпишем, — сказал мой лечащий врач.

— Хорошая новость, — без энтузиазма отозвалась я.

— Ирина, удаление матки тяжелая операция во всех смыслах. Вы хорошо себя чувствуете? Если что — то не так, скажите мне, я дам направление к психотерапевту. Дома вам есть кому за вами ухаживать? Муж или сын смогут вас забрать?

За все время моего пребывания в больнице муж ни разу не навестил, даже не звонил. Я видела, что моя болезнь вымотала его, он устал, но, чтобы даже не поинтересоваться моим состоянием… К этому я оказалась не готова. Сын позвонил два раза, до операции и после. Только дочь названивала каждый день.

До болезни, я считала, что у меня самая счастливая семья. Муж достиг успехов в карьере, а я полностью закрывала его тыл, ведя весь дом, родила сына, а затем дочь. Мне было в радость о них заботиться. Я искренне считала, что не мужское это дело мыть полы, гладить белье и все этому подобное. Меня так воспитали, и это было моей обязанностью. Молодой симпатичный сын, поступивший в престижный университет. Красавица дочь, мечтающая стать художницей. О чем еще можно мечтать?

Страшное слово «эндометриоз» разделило мою жизнь на до и после. После первой операции по удалению очагов, я посмотрела на свою семью с другой стороны. Привыкший к тому, что даже не знает где лежат его трусы, муж требовал выполнения всей домашней работы, стоило мне переступить порог дома. Сын мог отчитать меня, что я не разбудила вовремя и из — за меня он опаздывает. Свекровь жужжала над ухом какая я неблагодарная, ведь муж оплатил мне лучшую клинику Москвы, а я даже суп свежий ему сварить не считаю нужным.

Мне просто нужен был спокойный период восстановления и, возможно, тогда я бы не оказалась здесь снова.

— Спасибо, Михаил Эдуардович, все в порядке, — сказала я вслух.

Мой врач был прекрасным человеком с золотыми руками. Его забота и внимательность заставляли меня чувствовать себя немного лучше, хотя внутри все еще бурлил коктейль из обиды и разочарования. Михаил Эдуардович часто останавливался на несколько минут дольше, чем требовалось, чтобы расспросить меня о самочувствии и убедиться. Его поддержка была единственным светлым моментом в этом мрачном периоде.

Я видела, что он мне не поверил, но Михаил Эдуардович интеллигентно кивнул, принимая мой ответ.

— Если вдруг будут какие — то проблемы, Ирина, прошу вас не стесняйтесь и звоните в любое время, — сказал он, прежде чем выйти из моей палаты.

* * *

Гудок за гудком я слышала в телефоне. Муж не отвечал. Да, где же тебя носит? Даже не заберешь меня из больницы? Я не могла ему дозвониться вот уже несколько дней. Тяжело вздохнув, я резко схватило сумку с вещами и пошла на выход, набирая номер такси.

— До свидания, Ирина, — на первом этаже клиники, я столкнулась с Михаилом Эдуардовичем, который подписывал какие — то документы на ресепшн.

— До свидания. Надеюсь, в клинике мы с вами больше не увидимся, — слабо улыбнулась я.

— Надеюсь, — отозвался он, странно взглянув на меня.

Вдохнуть свежий воздух после стерильного больничного было очень приятно. Он был слегка морозным и свежим. Зима понемногу вступала в свои права. Хотелось остановиться на мгновение, просто стоять и наслаждаться этой свободой, но такси уже ждало.

Я направилась к машине, тихо поздоровалась с водителем и села на заднее сиденье. Как только дверь захлопнулась, в воздухе снова повисла тишина, нарушаемая лишь слабым урчанием двигателя.

Глядя на мелькающие за окном пейзажи, я машинально проводила пальцами по ремешку сумки. Воспоминания нахлынули, как волна, неприятные и вязкие, словно болотная жижа.

Я вдруг осознала, что всю свою жизнь посвятила другим людям, забыв про себя. У меня даже хобби нет. Почему? Да, потому что банально не было времени, в этой череде уборок, стирок, глажек, готовок, болезней детей и даже мужа. Господи, как же он противно себя вел, стоило температуре подняться хотя бы до 37. «Принеси чай, нет хочу сока, поставь градусник, купи капли, вызови врача, хочу бульончик», — всё это сопровождалось жалобами и недовольным ворчанием.

Моя жизнь была лишь бесконечной гонкой за чьим — то комфортом, за спокойствием мужа, за успехами детей, за одобрением свекрови.

Такси свернуло в одну из новопостроенных деревень в пригороде Москвы, где жили предприниматели среднего звена.

Дома выстроились в ряд, словно на парад: аккуратные фасады, ухоженные газоны, высокие заборы с автоматическими воротами. Все выглядело прилично и дорого, но лишено души. Моя собственная крепость с бежевыми стенами и коричневой крышей ждала меня впереди. В прошлом я гордилась этим домом, считала его символом нашего успеха.

Такси остановилось перед знакомыми воротами. Захлопнув дверцу, я задержалась на мгновение, стоя у калитки с сумкой в руке. Мой взгляд скользнул по окнам: свет горел в гостиной, в кухне. Они были дома.

Зайдя внутрь, сумка выпала из моих рук.

На кухне в полупрозрачном пеньюаре за кухонным островом, сидела фея с моей кружкой в руках.

Глава 2

Я застыла на месте, не веря своим глазам. Женщина, сидевшая на кухне, выглядела так, будто сошла с обложки глянцевого журнала: стройная, ухоженная, с идеальными локонами, которые блестели в свете кухонной люстры и сильно моложе меня. На вид не больше двадцати лет. Её пеньюар был практически прозрачным, лишь намёком прикрывая то, что явно не предназначалось для чужих глаз.

Первой мыслью было, что сынок привел домой «невесту».

— Вы кто? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, хотя внутри всё закипало.

Она лениво поставила кружку на стол и обвела меня взглядом, словно оценивая.

— Заичка, — по лестнице спустился мой муж.

Мир вокруг будто замер. Я смотрела на него, на это беззаботное выражение лица, словно ничего не произошло. Полотенце небрежно болталось на его бедрах, а влажные волосы свидетельствовали о только что принятом душе.

— Заичка? — переспросила я, не узнавая собственного голоса. Слово прозвучало, как издевка. — Вова, что здесь происходит?

Он замер на середине лестницы, заметив меня. Его лицо на мгновение исказилось, но он тут же постарался скрыть это за небрежной улыбкой.