Дарья Вербова - Огонь любви

Дарья Вербова

Огонь любви

— Ты опять не закрыла входную дверь! — Сергей с порога начал ворчать.

«Как всегда», — с грустью подумала Маша, а вслух попыталась в очередной раз оправдаться:

— Ну что ты сердишься? Ты же лучше меня знаешь, что наша лестничная клетка отгорожена от целого мира прекрасной железной дверью. А соседи у нас люди приличные…

— Слушай, ты мне эти деревенские замашки брось! — продолжал закипать Сергей. — В Москве на любой замок управу найдут и вынесут все наши вещи к чертовой бабушке! А у меня компьютер — рабочий инструмент.

Мария уже была готова сказать мужу, что если в Москве любой замок вскрыть могут, то уж тот, который она уже несколько раз просила заменить на новый «не скрипучий», точно не остановит вора, но вовремя сдержалась. Последнее время ей становилось все тяжелее общаться с Сергеем. Он легко раздражался по пустякам, стал ворчливым и даже грубоватым. А ведь ему еще нет и тридцати! Вот что могут сделать с человеком постоянные переработки…

И во всем виноват этот компьютер! Ведь трудно представить себе бухгалтера и начальника по производству, который берет работу на дом. А дизайнер — совсем другое дело. Он может работать везде, где есть компьютер. А в их семье эта машина стояла на самом почетном месте, вместо обеденного стола, которым пришлось пожертвовать. А как было хорошо, когда они только поженились: Маша, как заправская повариха, варила мужу борщи, жарила котлеты, накрывала в большой комнате стол, и самый обычный обед превращался в маленький семейный праздник. А теперь…

За этими размышлениями она даже не заметила, как муж решил сменить гнев на милость и подставил щеку для поцелуя.

— Привет! Что сегодня на ужин:

— Здравствуй, милый. — Мария попыталась поцеловать супруга в губы, но он ловко увернулся.

— Ух! Как я устал! — Сергей опустился на стул.

Мария подала ему тапочки.

— Через минуту все будет готово… Мясо еще не успело потушиться, я, кажется, старое на этот раз купила…

Сергей недовольно кивнул, мол, ничего, потерплю, не впервой и начал включать компьютер.

Маше стало обидно. Уж в чем в чем, а в нерасторопности упрекнуть ее было нельзя. Неожиданная накладка с ужином произошла не по ее вине. Кто же знал, что мясо окажется таким жестким и его придется тушить на час дольше обычного. Но вновь переборов желание доказать свою правоту и всю несправедливость обвинений, она предложила:

— Давай после ужина пойдем погуляем, погода прекрасная! Дождик только что прошел. Тепло. Я, пока в аптеке сидела, целый день об этом думала. Представляла, как мы с тобой под зонтиками по нашей аллее ходить станем.

Сергей посмотрел на жену каким-то особенным взглядом и ничего не ответил. Маша решила, что он задумался над ее словами, и продолжила:

— Мы ведь с тобой уже сто лет как никуда не выбирались. Света белого не видим. Только работаем да телевизор смотрим.

Наконец Сергей пожал плечами. Такой знакомый жест! Когда он хочет, чтобы его никто не трогал (а никто — это только Маша, ведь они уже шесть лет как живут одни) всегда так делает. Даже ничего не говорит. Просто дергает плечами, и все… как будто муху прогоняет…

— И ты еще за компьютером сидишь, я знаю, у тебя очень много работы. Но надо ведь когда-то и отдыхать! Мне Рита вчера звонила…

Сергей поморщился. Маргариту, подругу жены, он никогда не любил. Она была, по его мнению, чересчур красива, чересчур вызывающе одевалась и обладала очень уж алчным характером.

— Зря ты так… — Маша все поняла без слов. — Рита неплохая. Она просто не такая, как мы. Ей не нужен быт, ей нужен праздник. Карнавал. Переодевания, влюбленности, сплетни. Она же модель, в конце концов, публичный человек.

— Да дура она… — веско сказал Сергей. — Вот-вот состарится, и будет никому не нужна. Ни детей, ни мужа. Родители в Волгограде. Только ты у нее и останешься…

— Нет, что ты, она следит за собой, — защищала подругу Мария, — каждый день ходит в фитнес-центр и к парикмахеру. Японские маски ей делают всякие, для поддержания кожи в норме. — При этих словах Мария с сожалением посмотрела на свои все еще красивые, но без должного лоска руки. — Она уже все предусмотрела, по поводу будущего. Сейчас заводит связи, чтобы стать телеведущей на первом канале.

— Знаем мы, как она их заводит, — усмехнулся Сергей. — Скоро ужин будет готов?!

— Ой, сейчас. — Мария кинулась к плите, открыла крышку кастрюли, вдохнула ароматный пар, выловила кусочек мяса (не такое уж оно и старое! Или это просто она может даже из плохого мяса сделать вкусное рагу?) и радостно заключила: — Готово!

Ели картошку с тушеным мясом в абсолютном молчании. Мария с надеждой поглядывала в окно. Сергей не отрывал своего взгляда от пищи. Закончив ужинать, он откинулся на стуле и сказал:

— Пойду, наверное, поработаю.

Мария замерла. Сергей поднялся, старательно пряча от супруги глаза. Но Маша не удержалась:

— Ну почему! Я же не прошу в ресторан меня отвести! Не прошу на Канарские острова со мной поехать! Я просто хочу подышать свежим воздухом! Хочу пообщаться с тобой. Мы же почти не видимся. Утром я ухожу — ты спишь. Вечером ты приходишь поздно. Мы же совсем не общаемся! — Последние слова Маша проговорила почти шепотом, в горле стояли слезы, и ей стоило большого труда не расплакаться.

— Я тебя вижу каждый день! — буркнул Сергей и направился в комнату.

Через пятнадцать минут, когда слезы высохли, Маша принялась мыть посуду. Говорят, что знаменитая детективщица Агата Кристи все сюжеты своих романов придумывала, когда мыла посуду, — уж больно не любила это занятие. А вот Маша, наоборот, последнее время все больше и больше стала находить прелести в домашних делах: никто тебя не видит, не жалеет, не заставляет страдать. Так хорошо, что можно чем-то заняться и ни о чем не думать. Не думать о том, что отношения с когда-то самым близким и родным человеком зашли в тупик. Что одних ее Машиных стараний, наверное, мало. Нужно, чтобы Сергей сам захотел что-то изменить. Но, похоже, его все устраивает. Дома чисто, сытно, жена под боком. Только вот последнее вовсе не обязательно. Маша от этой мысли даже оторопела. А ведь и правда! Сколько времени прошло с тех пор, как они были близки последний раз? Две недели, три… ого, больше месяца!

От неожиданно пришедшего осознания того, что она не интересна мужу уже даже и как женщина, Маше стало совсем нехорошо. Захотелось закрыть лицо руками, зарыдать в голос и оказаться где-нибудь далеко отсюда.

Тревожный звонок телефона разорвал тишину.

— Маша? Здравствуй, доченька! Как дела? Почему не звонишь?

Родной мамин голос сразу привел Машу в чувство. Не раскисать! Нужно собраться и ни в коем случае не дать маме понять, что у меня что-то произошло. Ей совершенно незачем переживать по пустякам. Мы с Сергеем завтра помиримся, а мама еще неделю будет таблетки от давления пить. Все эти мысли пронеслись молнией в голове.