Наследница (СИ) - Тур Злата Страница 10

— Но мы же не любим друг друга? — все еще не придя в себя, я пыталась понять, сплю я или нет. Или у меня уже видения на фоне нервных потрясений.

— Ты мне сразу понравилась. Не такая как все. Скромная, умная, воспитанная. Ты просто идеальный вариант жены. И я готов ждать, когда ты забудешь о своих неприятностях и сможешь ответить на мои чувства. И самое главное, повторюсь. Ребенок должен еще в животе быть уверенным в безопасности и стабильности мира, в который он приходит.

Я чувствовала, что моя нервная система не выдерживает таких американских горок. После безостановочного падения сейчас вылетаю на бешеной скорости из ямы. Не то, чтобы я обрадовалась перспективе выйти замуж. Но Вадим предлагал избавить меня от самого большого страха — быть матерью — одиночкой. Больше всего я боялась, что малыш, как только начнет говорить, сразу спросит: «А где мой папа?». Или еще хуже: «А почему у всех есть папы, а у меня нет?»

До сих пор остро колет сердце самое раннее воспоминание из детства. Мне было года три, наверно, и по идее, я не должна бы помнить ничего из того времени. Но картинка очень четко встает перед глазами, и она не может быть плодом фантазии.

Был такой же весенний, солнечный, но еще мокрый и ветреный день. Пронзительно пахло свежестью набухающих почек. Радовавшиеся весне воробьи бодро чирикали и дрались из-за крошек. Мы с мамой гуляли по парку, и я увидела красивую пару — мужчину и женщину. Они счастливо улыбались и самое главное — держали с двух сторон за руки мальчишку, такого же примерно, как я, возраста. Подходя к луже, они приподнимали его. Мальчишка восторженно дрыгал ногами и заливался смехом.

Мне он показался просто отвратительным, некрасивым. И сейчас я понимаю, что это была моя самая сильная детская эмоция. К сожалению, со знаком «минус». Это была острая, жгучая, выкручивающая душу наизнанку, зависть. Больше всего на свете я хотела оказаться на месте того противного мальчишки. Хорошо помню, как от обиды на несправедливость мира у меня даже выступили слезы. Я спросила у мамы: «Почему у нас нет папы? Где он? Почему не приходит?!»

Но она только накричала на меня. И я поняла, что никогда больше не нужно задавать этот вопрос. Но детская травма не прошла бесследно. Иногда на меня нападает уныние, и, растравив душу, я вспоминаю, что не такая, как все. Выросшая и без отцовской, и без материнской любви…

Я не вынесу, если мой ребенок будет испытывать те же чувства. Раз Судьба послала мне малыша, значит, мне нужно сделать все, чтобы он был счастлив. Любой ценой.

Душа моя кровоточила от любви к Платону, но я должна быть сильной. Стерпится — слюбится. Не зря поговорку придумали. Без меня сколько девушек выходили замуж не по любви!

Конечно, не будь угроз со стороны риелторов и беды с институтом, я бы отказалась. Но сейчас мне реально не то, что нечего терять. Мне просто не за что зацепиться в этой жизни! И Вадим — это настоящий спасательный круг, брошенный утопающему.

В конце концов, живут же супруги без любви! Любовь — это страсть, эмоции. Они захлестывают, бурлят, толкают на безумные поступки, будоражат кровь и совершенно искажают картину мира. Любовь отодвигает все прежние ценности, заставляет сделать избранника центром Вселенной. Без которого ни дышать, ни жить.

Скрывает, как нарядной одеждой его недостатки и порой выставляет настоящим принцем недостойного человека. Любовь зла, полюбишь и козла. Опять же народная мудрость. А когда страсти улягутся, флер очарования спадает, оказывается, что двоим нечего делать вместе, не о чем говорить. И пропасть между ними разрастается с бешеной скоростью.

А трезвый, или по расчету, брак, не имеет никаких подводных камней. Главное — уважение друг к другу. Я думаю, что меня есть за что уважать — список достоинств не ограничится одним пунктиком.

Такие мысли пронеслись в голове со скоростью курьерского поезда, пока я искала вазу, чтоб поставить цветы. Но потом, глядя на холодную воду, я почувствовала, что мои, вдруг затрепетавшие крылышки надежды, снова безжизненно повисли.

Какие у меня достоинства остались? Беременная недоучка? Опозоренная на весь город и интернет? Да еще и хозяйка никудышная.

— Чай будешь? — желая оттянуть время и прийти в себя, спросила я.

— Вот я балбес! У тебя ж наверно, есть нечего! Помню по прошлому разу. Мне как Дина позвонила, так я бросил все дела и примчался к тебе. Еле успел захватить цветы. Но, понимаешь, что уже не до кольца было. Приедем в Москву, тогда купим.

Вадим говорил так уверенно, словно у него на каждую жизненную ситуацию есть готовое решение. Шаблон. Это меня несколько смутило.

— А как же традиционное «подумать», «все взвесить»? — не удержалась я.

— Малыш! Я бизнесмен. И просто обязан принимать решения молниеносно. Иначе и выгодный контракт улетит к конкурентам, и на какую-нибудь неприятность можно напороться. Есть такое понятие — чуйка. Приходит с опытом. Поэтому я сразу представил, как тебе сейчас трудно, страшно, не на кого опереться… Говоря словами классика: «Чуть свет и я у ваших ног!». Но вижу — ты уже на полпути к выходу из тупика. Собираешь вещи. Умничка! Бери только то, что тебе, действительно, дорого. Остальное купим.

Лед, сковывавший панцирем мою душу, начал потихоньку таять, уступая место робкой надежде. Слова Вадима звучали убедительно, успокаивающе. Прямо убаюкивающе. Я только представила, что могу избавиться от угроз риэлторов, осуждающих взглядов, унизительной нищеты и безотцовщины для ребенка, и на душе потеплело.

— Ну что, готова? — Вадим не дал мне времени испугаться и попятиться назад, как рак.

— А как же квартира? — вспомнила я о больном.

— Да ерунда, — отмахнулся он. — Сейчас по пути заедем к нотариусу, напишешь генеральную доверенность на подругу, она продаст и переведет деньги тебе на счет. Ты же ей доверяешь?

Доверяю я ей? Она все время, сколько я себя помню, со мной. Хотя и в классе, и в институте были более яркие, более популярные девчонки, дружба с которыми была бы выгодней. Но нет. Она была моей подругой. И хотя страх остаться без квартиры и без денег был сильней доводов разума, я все же ответила согласием.

— Ну вот и славненько. Звони Дине. И уезжаем. Повторяю, если ты вдруг забыла. Никаких домогательств с моей стороны, пока ты не привыкнешь ко мне. Беременной ни к чему нервничать. Ребенок должен быть спокойным.

Хотелось спросить, не было ли у него в роду волшебников. Я просто не верила, что вот так просто, легким взмахом руки, можно избавить от всего ужаса, который на меня навалился. Почти от всего. Невозможно только вырвать из сердца занозу. Платона. Я уже хотела выдохнуть облегченно, как снова лапа обреченности потащила меня назад, в пропасть.

— Вадим, я не могу с тобой ехать, — вдруг осознала я. — У меня же кот! Разве ты сможешь принять и его?

Вадим усмехнулся.

— Пока мы не поженимся, ты будешь жить отдельно. Я буду к тебе приезжать, ты к нам. У нас большая семья. Мама, сестра, брат мамы. Привыкнешь. И кот привыкнет. У нас большой дом, и ему там будет намного лучше, чем здесь. Там лужайки, деревья — раздолье. Ты же помнишь, я обещал, что не буду настаивать на близости, пока ты не захочешь. Беременным противопоказано нервничать…

— Нет, Вадим. Извини, но это слишком скоропалительно. Я уверена, что твои родные будут против. Посуди сам. Приехала из провинции, забеременела, чтобы охомутать мальчика из приличной семьи. Ведь ты мне предложение сделал только потому, что я беременна. А так бы и забыл, что у нас что-то было. Мы знакомы всего ничего. И родственники постоянно будут упрекать меня. Если не в глаза, то между собой точно.

Вадим задумался, отставил чашку и положил руки на стол, демонстрируя открытость своих намерений.

— Так, малыш. Я понимаю твои сомнения. Сейчас подаём заявление в местный ЗАГС, берём справку, что ты беременна и нас тут же распишут. Разбирай пока вещи, уговаривай кота. Я по бизнесу дам указания и поеду улаживать дела. Только понимаешь, это без свадьбы, белого платья и всех девичьих радостей. Хочешь, Дину позовём, чтоб тебе не так одиноко было? А лучше пригласим ее на настоящую свадьбу. Я уважаемый человек, и мне не простят, что я зажал торжество. Отметим, как положено. Когда ты успокоиться и будешь способна радоваться жизни.