Куколка (СИ) - Джелли Элли Страница 10

Лёша очень злился и снова закипал.

— Никогда не говори никогда.

— Я ни за что не стал бы носить гейскую стрижку.

Если бы можно было убивать глазами, я бы была уже мертва. Зуев яростно смотрел мне прямо в глаза, и я видела, как от напряжения у него пульсирует вена на шее и дергается верхняя губа. Во мне вспыхнул невероятный азарт и желание любыми путями доказать Леше, что он не прав и живёт какими- то глупыми стереотипами. Скорее всего я об этом пожалею, но я не могу сдержать свой порыв. Во мне рвётся желание защитить Максима от необоснованных нападок, тем более по поводу прически. Почему кому-то вообще есть дело до посторонних людей? Какая разница, какую одежду или прическу они носят, это не должно являться основополагающим фактором при формировании мнения о человеке. Даже если бы Кораблёв был лысым, он оставался бы прекрасным.

— Заключим сделку?

Я провожу рукой по его голове, перебирая пальцами по короткому ежику светлых волос.

— Если ты отращиваешь длинные волосы и прощаешься с образом вечного призывника, я выполню любое твоё желание. В пределах разумного, если ты понял, о чем я.

Глаза Лехи загорелись ярким огоньком и значки расширились. Буквально за секунду он перестал гневаться и стал заинтересованно осматривать меня сверху вниз. Но на смену любопытству пришла растерянность, в его взгляде читалось сомнение.

— Поцелуешь меня?

— Поцелую. Но только тогда, когда твои волосы будут доставать до глаз.

— По нормальному поцелуешь или просто чмокнешь?

— Вот видишь, причёска кажется уже не такой уж гейской, стоило тебя хоть немного замотивировать. Это называется двойные стандарты.

Я довольно хихикаю, а он закатывает глаза, расправляет плечи и пытается придать себе брутальный вид.

— Я ещё ничего не решил.

Он засовывает руки в карманы и вжимает шею в воротник куртки.

— Ты уже все решил.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали, и я ругала себя за свой длинный язык, хотелось перемотать время назад и просто извиниться перед Лехой, а не пытаться что-то ему доказать. Мне совершенно не хотелось его целовать, особенно с учетом того, что это будет мой первый поцелуй. А вдруг на тот момент у меня уже будут отношения с Максимом. Остаётся надеяться, что проблема рассосётся сама собой. Но пока что, от сегодняшнего разговора я получила только чувство тревоги и нервной тошноты. Зуев тоже шел, опустив голову, далеко витая в своих мыслях.

Мы остановились около моего подъезда.

— Ты же понимаешь, что это ничего не изменит?

Я старалась придать голосу твердость и уверенность.

— Всего один поцелуй, так скажем, за выслугу лет. Не нужно себя накручивать и строить воздушные замки.

Лёха скривился.

— Что ты себе напридумывала? Ты думаешь, я ночами не сплю и мечтаю о тебе? Не воспринимай всерьёз мои шуточки. Я не рыдаю ночами в подушку и не пишу о тебе грустный рэп.

Вдруг он становится серьезным, подходит ко мне ближе и берет за руку. Раньше он себе такого не позволял.

— Я волнуюсь за тебя, Маша. Я вижу, как ты на него смотришь, как стараешься ему понравиться, крутишь прядь волос и дергаешься, когда дохлик разговаривает с тобой. Я был бы рад, если бы ты встретила хорошего парня и стала счастлива. Но мне кажется, ты выбрала совсем не того. Это он должен бегать за тобой, а не ты за ним, это он должен смущаться при виде тебя, пытаться впечатлить, защищать от нахальных одноклассников. А пока что, это ты, Маша, с пеной у рта рвёшься на его защиту. Просто подумай об этом.

Он отпустил мою руку, сделал пару шагов назад, не отрывая от меня взгляда, а затем развернулся и пошёл в сторону гаражей, а я осталась стоять с горьким чувством разочарования. Во- первых, Лёша полностью прав, а во- вторых, я не думала, что моя симпатия к Кораблёву настолько очевидна, что это заметно всем вокруг, а значит и ему самому. Снова захотелось забраться под одеяло и спрятаться от всего мира.

Глава 10

Маша, 30 сентября

Последние две недели были самыми продуктивными в моей жизни. Я была прилежной ученицей, начала заниматься спортом и делать утреннюю зарядку. Мне даже удалость перейти на правильное питание, считать калории и восполнять дефицит белка. Я была полна планов и решимости, а все благодаря тому, что порхала на крыльях счастья.

После разговора с Зуевым я была готова провалиться сквозь землю, но все пошло совершенно по другому сценарию. Незаметно для нас самих, мы с Максимом стали сближаться. Сначала, мы начали встречаться через день для того, чтобы заниматься французским, но изучением языка дело не обходилось. Мы очень много говорили: о проблемах с родителями, любимом кино, взглядах на жизнь, хороших книгах. Он рассказывал мне безумно интересные вещи, а я жадно впитывала всю информацию, которую могла от него получить. Максим открыл мне совершенно новый, прекрасный мир литературы, которой я ещё не читала, фильмов, которых не смотрела, и я ночи напролёт восполняла свои пробелы. После писала ему сообщения со своими впечатлениями, и мы долго это обсуждали. Мы переписывались каждый вечер до поздней ночи, иногда включая один и тот же фильм, или договаривались прочитать одну и ту же книгу. Он тоже был зависимым от литературы, и как и я, если книга была стоящей, не мог остановиться читать, пока она не закончится, даже если за окном уже светает.

Меня переполняли безумные эмоции, иногда казалось, что он- это я, только в мужском обличии и в более усовершенствованной версии. Мне постоянно хотелось общаться с ним, слушать его, смотреть на него. Я поняла, что стала зависима от Максима Кораблева. Но я не пускала слюни и не мечтала о страстных поцелуях, воспринимая его не как сексуальный объект от которого трепещет сердце, а просто влюбилась в него в целом, восхищаясь каждую минуту.

Я пыталась проанализировать, почему в самый первый день нашего знакомства я уцепилась за него, и буквально сразу поняла, что он тот, кто мне нужен. Вот так просто, на ровном месте, выделив человека из толпы, почувствовала, что он особенный, и пришла к выводу, что мы просто родственные души и я нашла элемент, который мне давно не хватало. Всю свою жизнь я испытывала эмоциональное одиночество, внутри меня бурлил целый мир, которым мне не с кем было поделиться. Я всегда чувствовала себя странной, потому что мне было не интересно то, что интересно остальным. Сильнее всего страдали отношения с родителями, которые с детства вдалбливали мне в голову, что мои увлечения- полная ерунда, нужно заниматься чем- то полезным. Мать мечтает, что бы я стала медиком, «не доктором, до этого у меня ума не хватит, а хотя бы медсестрой. Это значит и работа всегда будет, и по вечерам уколы можно делать на дому за денюжку, тысяч двадцать будет выходить». От одной мысли об этом меня воротит, поэтому я обожаю, когда они с отцом уходят на работу, и я могу принадлежать только себе, без зазрения совести. Родители работают на вывозе мусора, отец- водитель, а мать- оператор, их смены всегда совпадают и для меня их отсутствие просто праздник. Если они узнают, что я не собираюсь подавать документы в медицинский колледж в соседнем городе, а планирую поступить в Москву на эстрадно- джазовых факультет, разгорится настоящий скандал. Максим меня успокаивает, что все будет хорошо, и попробовать обязательно стоит.

Сегодня он обещал, что мы поедем в классное место, которое называется Клуб 25. Я никогда не слышала это название, но он объяснил мне, что это закрытый клуб, в который входит местная богема и андеграунд. Я была ошарашено новостью, что в нашем маленьком провинциальном городе есть богема.

К девяти часам вечера я собралась и ждала Максима около подъезда. Он пришёл вовремя, и мы выдвинусь в другой конец города. Минуя жилой сектор, железные пути и промышленную зону, мы подошли к зданию бывшей мебельной фабрики. Обогнув его, мы очутились у запасного выхода. Вокруг царила грязь и разруха, валялись металлические балки, старые покрышки и стекла от бутылок.

- Проходи.

Максим распахнул передо мной дверь, которая оказалась не запертой. Мы попали в темный коридор, который освещался только одной лампочкой, покрашенной в синий цвет, вдалеке доносились звуки музыки. Поднявшись на второй этаж, звуки усилились и, когда Максим открыл ещё одну дверь, мы переместились в темное помещение, в котором громко играла какая- то заунывная мелодия. Стены были выкрашены в чёрный цвет, освещением служили полуразбитые софиты, вдоль стены расположилась импровизированная барная стойка, а напротив — два дивана, на которых сидели люди.