Ветер с севера - Анна Аникина Страница 10

За обедом обстановка была что ни на есть правильная. Какая и должна быть в кают-компании. Адмирал старался быть действительно гостем. Это приятно.

Щеку снова жгло от взгляда. Так и есть. Внучка адмирала. Екатерина, значит. Оглядывает всех, будто сканирует. Вырастит — будет мужикам от неё голову сносить, как выстрелом.

Визит на "Разящий" кончился. Получив с собой куски пирога, гости покидали корабль.

Владимир Максимович прежде чем спуститься на катер, крепко пожал руку командиру. — Вадим Андреевич, ты молодец. Спасибо большое, что не отказал. — Не за что, Владимир Максимович, я был рад всех видеть на "Разящем".

Катя спускалась последней. Ветров подал ей руку, помогая. — Спасибо Вам большое, — Катя почти шептала, так неловко ей было обращаться к взрослому мужчине. Тем более командиру. — Рад был с Вами познакомиться, Екатерина Александровна, — серьёзно сказал Ветров.

Игоря быстро сморило. И обратную дорогу в катере он спал на руках у отца. А Катя стояла возле штурвала. Порулить ей правда не дали. Вглядывалась в приближающийся берег. Её захлестывали эмоции. Ветер усилился.

Вадим постоял у борта минуту. Дождался, пока убрали трап, адмиральский катер отшвартовался и взял курс к Морскому вокзалу.

Погода портилась.

Глава 16

16.

Оставшиеся дни в Североморске Катя была тише воды, ниже травы. Бабушка Мила даже несколько раз подходила, лоб трогала. Не заболел ли ребёнок часом, не простудили ли её на катере. Катя от расспросов о самочувствии отнекивалась. Уходила сидеть на большой серый валун возле берега. Расстилала куртку. Брала с собой блокнот и зарисовывала. Море, сопки, волны и корабли. Десятки эскизов простыми карандашами.

Кузьмины остались на неделю специально. Увидеть парад и отпраздновать день ВМФ — последнее воскресенье июля.

С самого утра в доме было суетно и празднично. Завтрак Людмила Викторовна и Лёля подали на парадной скатерти в гостиной. Владимир Максимович вышел к столу в белой рубашке и парадных брюках. На улицу надел белый китель и фуражку.

Игорьку выдали бескозырку с надписью "Северный флот" и синий воротник-гюйс с тремя белыми полосками. — О, смотрите, у Игорька адидасовский воротник, — заметила Катя. — Ох, Катюш, какой же Адидас, спохватился Александр Евгеньевич, это, если я правильно помню три великие победы на море. — Точно, смотри-ка, не моряк, а знаешь, — похвалил зятя Склодовской. Так и есть. Битвы при Чесме, Гангуте и Синопе.

Всё семейство при полном параде выдвинулись на набережную ближе к Морскому вокзалу. Дед шёл под руки с женой и внучкой. На них оглядывались. Следом Лёля, Александр и Игорек. Они подхватывали его за руки, он прыгал вверх и долго летел в прыжке над землёй. Хохотал.

Дед привёл их по лестницам-трапам на высокую площадку, с которой был виден залив. Лёля принялась фотографировать, пока можно. — Солнце моё, ты чего их против света то? — Кузьмин пытался исправить ситуацию. — Нет, Шур, всё так и задумано. Смотри. Силуэты на фоне неба и моря. Там корабли.

Корабли, выстроившиеся для парада — зрелище захватывающее. Флаги и маленькие флажки поверх тяжёлого вооружения. Экипажи в белой парадной форме выстроились на палубах.

Катя смотрела во все глаза, прикрываясь ладонью от вдруг пробившегося ярким лучом сквозь проходящее большое облако северного солнца. Дед комментировал происходящее. Для неё, Игорька и папы, разумеется. Лёля и бабушка Мила видели это не в первый раз. Правда это грандиозное зрелище и их приводило в трепет.

Пока парад не начался, народ ещё двигался. К деду то и дело подходили поздороваться за руку. — Дед, так почему с правой ноги на борт надо ступать? — пристала к нему Катерина. — Таких традиций, Кать, много. Не все из них сейчас чем-то обусловлены. Например, имя кораблю должна давать женщина. Правая сторона и правый борт почти у всех европейских моряков считается более почётными. Гостей, заметь, сажают справа. Это потому что мыс Горн, впервые был обойден с востока на запад то есть правым бортом. А вот португальцы признают как почетную сторону левую потому, что их знаменитый мореплаватель Васко да Гама первым обогнул мыс Доброй Надежды, идя с запада на восток, то есть левым бортом. Так, смотри, катер отшвартовался. Начинается обход кораблей.

Это было похоже на парад на Красной площади, который Катя и по телевизору видела, и над их домом авиационную часть было видно. Только тут не площадь, а залив.

И катер командующего флотом ходил между кораблями, приветствуя экипажи. А моряки приветствовали командующего троекратным "Ура!". Слышно это было даже на берегу, где играл военный оркестр.

Потом корабли стали вдруг двигаться. Завыли сирены буксиров, казавшихся просто спичечными коробками на фоне крейсера и эсминцев. — На Катюш, смотри ближе, — дед протянул Кате бинокль. Игорька папа взял на плечи.

Катя настроила фокус. Совершенно непонятно, как такие громадины легко поворачивали и выстраивались один за одним. Команды навытяжку на палубах. Ленты бескозырок по ветру. Белые кители, золотые ремни, белые перчатки и кортики у бедра.

Взгляд через линзы морского бинокля упал на название следующего корабля. "Разящий" проходил парадным ходом.

Катя стала разглядывать строй моряков. Лица даже видно. Вот что значит — морская оптика. Чернявый Музаферов — это кок. Вот этот белобрысый лейтенант с едва появившимися усами, видно для солидности он их отращивает, это доктор. Коренастый мичман, которого все звали просто Егорыч. И высоченный Ветров. Первый в строю. Потом флаг.

У Кати остановилось дыхание. Жаль, не сфотографировать его никак сейчас. Этот гордый профиль. Руку в перчатке, вскинутую к белой фуражке в воинском приветствии, разворот плеч. И глаза. Их не видно. Но Катя знала, какие они сейчас. Серые, как его море. И строгие, как он сам сейчас. Катя старательно запоминала детали, чтобы потом нарисовать по памяти.

"Разящий" прошел секунд за тридцать. И, развернувшись кормой, двинулся в залив.

Глава 17

17.

На берег экипаж Ветрова попал только через неделю. Повод бы что ни на есть бытовой. В городе опять были проблемы с горячей водой. Командующий разрешил пускать семьи на корабли для водных процедур.

"Разящий" пришвартовался у седьмого причала. Мичман Думченко, ответственный за "мыльно-рыльные" процедуры, сплавил всех, кого мог, на берег. Семейных офицеров было всего четверо. Все молодые ребята с маленькими детьми. Нечего было жёнам