Хочу ее - Альбина Яблонская Страница 10

Ульяна вжала пистолет туда, где было ее имя. Где хранил все то, что было ей посвящено. Только ей одной. И она выстрелила — прямо в сердце.

Чувства были похожи. Практически такими же, как в первый день. Когда мы встретились. Она ревела, я не мог ей не помочь. Ей нужен был кто-то, кто бы спас ее тогда. И ирония, собака, оказалась в том, что мы искали с ней одно и то же. Хоть мы этого не знали. Не доперли, что ей нужен был я, а мне нужна была она. Эта девочка. И больше никто…

Семизарядный пистолет.

Он щелкнул раз. Он щелкнул два.

Она не прекращала нажимать на спусковой крючок, но ничего не получалось. В барабане было еще целых пять отверстий, из которых я мог получить удар свинцом.

Пока думал, она сделала еще раз. Щелкнула рулеткой, но мне снова повезло. Боек не встретился с патроном. Выстрел не произошел. Но она старалась. Старалась из последних сил, сжимая губы. Стиснув зубы и нахмурив злобно брови, как свирепый воин. Сумасшедший и бесстрашный.

Как же мне нравился этот настрой.

Ее черные глаза казались чем-то нереальным. Я тонул в них и разменивал секунды. Долю за долей. Будто был готов подохнуть в этих черных точках над потекшей тушью.

Уля хотела убить. Решила прикончить меня. Я был рад тем ощущениям.

Она спешила отыскать патрон и сделала еще одну попытку. Не убрав нагана от груди, она нажала на крючок. Но это снова был не он — не час расплаты за мои грехи. А это значило одно. У меня осталось меньше двух секунд, чтобы ей сказать. Перерубить судьбу в таком ужасном месте и заставить ее жить. А не бояться. Не бежать и не хотеть играть со мною в прятки.

Уля напрягла свой тонкий пальчик. Ствол дернулся, упершись в мою грудь.

Но это был просто щелчок. Осечка. В пятый раз. Ну разве не судьба?

Правой рукой я обнял револьвер. А левой — обхватил ее за шею и прижал к себе. Прижал к губам. Ее сладкие губы, с привкусом соли. И жара — было очень горячо. Но не от выстрела — от языка. Я ощутил его во рту и стал ласкать, как только мог. Я упирался в него, бил его, таранил. Наоборот наглаживал его, словно сосок ее груди — чувствительный и ждавший моих губ. Чтобы подняться, отвердеть и ждать чего-то большего, чем просто ласки ртом.

Наши губы слились. Мы целовались глубоко и бесстыдно. А роковой наган, что я отвел от себя… оглушительно бахнул по люстре.

Ведь патрон там был. Он ждал своего часа. Но так и не дождался.

На нас сыпались кусочки штукатурки. Люстра раскачалась и упала на огромный стол с едой. Все разворотила и со всеми ебенями грохнулась об пол.

Но нам было плевать — я ее нашел и целовал.

Я взял ее на руки и понес наверх. Не говоря ни слова. Ничего не уточняя. Я и так едва успел, чуть не опоздал. Чуть не отдал ее тому, кто Ули не достоин. А она и не надеялась увидеться. Не верила, что я приду. Что я сорву с нее одежду и возьму ее такой, какой была. Чокнутой сукой, которую бы драть да драть.

Как в последний раз.

— Прости, что задержался. Тут в паре кварталов заруба была. Немного помахался на подходах. Но это не повторится. Я всегда буду с тобой.

— Я тебя ненавижу, — закатывались у нее глаза от моих ласк.

А я ведь всего лишь запустил свои руки под платье. Даже не снял этот блядский наряд. Это даже не петтинг, а так… Подростковые шалости.

— А я тебя хочу, — бросил я Улю на кровать и взялся руками за части корсета.

Я не дал ей сомневаться. Просто рвал на ней платье, словно дикарь. Словно увидел подарок под елкой и решил взглянуть скорее, что внутри. Как оно выглядит.

Хотел попробовать на вкус эту конфетку, не дождавшись утра. Еще до курантов.

5

Ульяна

Хотите знать, как так вышло? Почему мы вместе? И как вообще могли встретиться такие разные люди, как я и Артур?

Тогда я расскажу…

(Годом ранее)

В тот день я встала до рассвета. За окном еще было темно. Даже не сумерки — просто темнота перед осенним утром. Но мне не спаслось. В груди как-то паршиво ныло. Было предчувствие.

— Макс? — спросила я у коридора.

Но в ответ тишина. Мы жили вместе, в одной квартире. Комнаты разделены буквально парой метров — три или четыре плитки на полу. Между нашими дверьми. Но я видела брата редко. Он пропадал на работе, не жалел себя, был просто одержим своей службой. Он правда был из тех людей, для которых уголовный розыск — дело чести. Макс верил, что он должен выжигать преступность лично. Он часто мне рассказывал, как ему снятся жертвы нападений, как его мучает совесть, что дело не закрыто. Что виновные на воле, хотя всем и так понятно, кто урод.

Иногда не хватало улик. Или просто адвокаты выбивали для клиентов разные поблажки, откупали их от наказания. Максима это просто убивало. Он воспринимал такое, словно поражение. Очень важное и личное поражение на священном фронте.

Но если брата убивала безнаказанность, гнилое правосудие. То я не на шутку боялась его потерять. По-настоящему. Я страшно боялась того дня, когда узнаю, что он пострадал от рук маньяка. Или киллера. Или пустился за кем-то в погоню, не вызвав подкрепления. Разбился на машине, догоняя наркодилера.

И однажды этот день настал. Это случилось.

"Сегодня ночью было неспокойно, — говорил ведущий новостей. Я только нажала на пульт, как телевизор окунул меня в мороз. Он полз по коже мурашками. Будто провалилась в прорубь. Из теплой кровати прямо под лед. — В районе ипподрома — перестрелка. По данным полиции, была накрыта ОПГ. В ходе задержания два преступника были убиты. — Сказал диктор, перелистывая текст на столе. А потом добавил: — Три офицера ранены… Один погиб. — На этих словах я затряслась от ужаса. Это мог быть он. Я как будто услышала его имя. Хотя это и не так, его никто не называл. В новостях никогда не назовут фамилий, информация секретна. Это правильно, но… В ту секунду я хотела, чтобы правило нарушили. Чтобы диктор произнес его фамилию, этого бедолаги. Который погиб. Чтобы я точно поняла — это не Макс. Не Добрынин… Ну