Я возьму тебя на руки (СИ) - Яблонская Альбина Страница 10

Приятный, терпкий аромат физического труда. Запах напряжения, упорства, жажды все достичь любой ценой. Даже если это тяжело и трудно для обычного человека вроде меня. Ведь я не такая сильная, как хотелось бы казаться. Не такая, как Руслан. На его фоне я слаба. И пока я не поняла своих чувств — мне это претит или напротив нравится.

— Прости, я воняю, наверное, — звучало для меня как издевательство. Он — и воняет? Чем же, спрашивается? Самим собой? — Провонялся там совсем. В этом чертовом ангаре. Тебе, наверное, неприятно. Давай, я открою окно хоть чуть-чуть. Проветрим салон.

— Не надо, там холодно.

— Ты замерзла? — смотрели на меня обеспокоенно глаза мужчины. Такие карие, красивые глаза. И они переживали, беспокоились — комфортно ли мне сидеть в одной машине с мужчиной мечты. — Хочешь, я включу подогрев? Тут есть три режима. Три уровня подогрева. Есть… — стал он перечислять варианты, но быстро понял, что я вряд ли разбираюсь. Я просто молчала и ждала его действий. — Ладно. Я включил на средний. Будет теплее… А за весь этот запах нефтепродуктов — извини. Я сам ненавижу такие штуки. Ведь и одежда пропахла. И салон теперь по-любому придется чистить в химчистке… Завтра утром, когда отвезу компрессор на базу, надо будет заехать к пацанам и заказать озонирование. Его обычно против табачного дыма используют, чтобы вонь от сигарет в обшивку не въедалась. Но я, видишь ли, неправильный водитель. Курить не курю. А вот дрянь всякую замасленную в салон запихнуть — это пожалуйста. Как не мотор лодочный, так мотоцикл крестному купил. А как не мотоцикл, так вот… — жестикулировал Руслан, показывая через плечо, — компрессор этот. — Я сидела и слушала. Лишь загадочно улыбаясь, словно Мона Лиза. — Что? Я тебе надоел, наверное, своими тупыми комментариями?

— Да нет, наоборот. Я соскучилась по твоим тупым комментариям.

— О… — смутился Руслан. И умолк.

— Я просто шучу. Не воспринимай всерьез. Я правда тебя слушаю. Можешь рассказать, как все прошло. Я все с удовольствием выслушаю.

Мы ехали по вечернему городу, освещая дороги яркими фарами. Было комфортно, уютно. И хотя, по правде говоря, в салоне все же пахло чем-то неприятным — мне не хотелось его покидать. Хотелось так кататься и кататься. Закрыв украдкой глаза, пока он не видит в полумраке. И просто слушать его слова. Наслаждаться этим редким моментом — когда я чувствую себя полноценной. Несмотря ни на что.

Вскоре мы приехали домой.

Руслан помог мне спуститься вниз — пересесть в ненавистное кресло-каталку. Как будто Золушка после бала: карета уступала место тыкве, а сама принцесса больше не была на высоте. Ее место здесь — в самом низу, возле грязного асфальта. Жесткая дешевая реальность действовала подобно душу. Отрезвляла и бодрила холодом рутины. Все становилось привычным. Инвалидное кресло. Родной до мозга костей подъезд, возле которого так темно, что хоть глаз себе выколи. Вечно занятый кем-то лифт, из-за чего приходится жать опять и опять, пока хочешь просто завалиться домой и забыть, что ты одинока. Там меня ждал хотя бы сын.

Мне бы не хотелось, чтобы он видел меня в компании мужчины. Он может воспринять это двояко. Рома — ребенок. Он нарисует себе в воображении то, чего на самом деле нет. Ну или будет ревновать. Тайно ненавидеть меня за то, что я кручу шашни с мужиками, пока "лишила" его родного отца. Сделала полусиротой. Безотцовщиной, как сказал ему одноклассник.

Я себя винила за это. Хоть и понимала, что неправа. Что это Денис, мой бывший муж, во всем виноват. Но где-то глубоко в душе я была уверена, что часть вины лежит на мне. Ведь если бы все прошло удачно тогда — если бы меня не парализовало после родов…

— Давай, я тебя проведу до подъезда. — Руслан включил фонарик на телефоне и по-джентельменски довез меня до самого дома. — Тут так темно, это кошмар. Часто так бывает, что ни одной лампочки в округе?

— Постоянно.

— Давай, аккуратно, Тома. Держись, я вывезу тебя по пандусу, а там…

— Там я уже сама, спасибо.

Но в подъезде тоже было темно. Поэтому Руслан завез меня прямо в лифт, я нажала свой этаж. И мы так проехались еще пару мгновений. Не проронив ни слова. Было неловкое молчание. Он устал и больше не мог меня развлекать своими монологами. А я сожалела, что не могу ему ничем отплатить. Даже боялась поднять эту тему. Что я ему предложу?

Деньги? У меня их нет.

Что-то ценное? Последнее имущество у меня сегодня сперли приставы. Что дальше?

Как я могу ему отплатить?

Будь я полноценной бабой — предложила бы физическую близость. Расплатиться натурой — всегда вариант. Но в нашем случае это просто издевательство. Будет непонятно, кто кому отплачивает и кто кому на самом деле задолжал.

Господи. О чем я вообще думаю? Это трындец полнейший. Я просто устала. Надо закончить этот день, хорошо откиснуть в ванне, если воду еще не отключили. А затем на боковую. Лягу в кровать — в свою пустую и холодную постель — чтобы крепко уснуть. И забыть все то, что было в этот славный чудный день благодаря Руслану.

6

Тома

Руслан провел меня до самого порога. Только здесь, уже на лестничной клетке, когда я открыла дверь общего с соседями тамбура, было нормально видно. При свете яркой лампы я еще раз проскользила по плечам и по рукам, по красивому, хотя и угловатому, щетинистому лицу. Это лицо я буду помнить долго. И не удивлюсь, если стану ворочаться сегодня до позднего часа. Не смогу уснуть, вспоминая, как пахнет его тонкая рубашка. Такая белая и безупречная.

— Ну вот и все, — выдохнула я. — Здесь мой дом. Тут я и живу.

— Понятно, — повторил за мной Руслан — все так же неохотно выдохнул, как будто не хотел прощаться. Думаю, я его уже конкретно достала своими проблемами. Может, он ждет, что я предложу ему денег хоть за бензин. — Если хочешь, я могу тебе дать немного денег, Тома.

Что?

Нет.

Нет, но… На самом деле — да. Определенно да, ведь как же мне нужны были в тот вечер деньги. Но я не могла их взять у Руслана. Только не у него. Ведь это я его должница. Я должна ему и так. А он… берет и предлагает мне денег после всего того, что сделал для меня.

Я для него обуза. Якорь. Он хочет поскорей от меня откупится, как от побирушки Это понятно.

— Нет, что ты. Не стоит, — поджала я губы в попытке улыбнуться. — Это очень благородно с твоей стороны, но не стоит.

— Ты уверена? Ведь я помню, что тебе выплаты задержат из-за врачебной комиссии. Ты ведь не виновата. У тебя небось и средств к существованию не осталось.

Этот человек, сам того не понимая, бил меня ниже пояса. И хотя ногами шевелить я не могу — боль я ощущаю четко. Ее там больше, чем было раньше. Особенно в такие минуты.

— Ничего, мы справимся.

— У?

— То есть… — Я оговорилась. По привычке сказала "мы". А не следовало. Впрочем, какая уже разница? Он уходит. А денег я не возьму. Уже твердо решила. — Я хотела сказать, что выберусь как-нибудь.

— Само собой, решать тебе. Я не стану заставлять и пихать тебе деньги в дверную щель. Но… Если что, мое предложение в силе.

— Спасибо, Руслан. — Я едва удержалась, чтобы не всплакнуть от чувств. Он оказался слишком хорош, чтобы я легко все отпустила. Слишком хорош. Чересчур хорош. И такой реальный… — Я тебе за все предельно благодарна, но теперь тебе пора. Разве не так? Ты же спешишь. Тебе надо везти свой генератор.

— Да я всегда куда-то спешу. Все спешу… — вздохнул он, потирая подбородок. — И кстати, там не генератор, а компрессор.

— Да я знаю. Это шутка такая.

— Ну да, — улыбнулся он, как раньше. — Я ведь помню. Ты на инженера училась.

— Точно. Я — инженер. — Я игриво отдала честь ладонью, словно была как минимум военным инженером в отставке. А затем ловким жестом протянула эту же ладонь вперед, чтобы пожать мужскую руку. Руслан ответил тем же, и мы все закончили рукопожатием на прощание. — Спокойной ночи, Руслан Николаевич. Если эта ночь для вас окажется спокойной, конечно. Желаю вам откапиталить агрегат до нового состояния. И чтобы ваши деловые партнеры были поражены той скоростью и тем качеством, с которыми нефтебаза приняла, а затем переработала тысячи тонн нефтепродуктов.