Если завтра случится (СИ) - Джолос Анна Страница 10

— Говорил же, что нас видели…

— Давай дослушаем.

— Напомним, что восемнадцатилетняя Анастасия Зарецкая, является примой местного театра, в главном зале которого в тот вечер проходила премьера спектакля «Лебединое озеро». Балерина посетила фуршет, после чего покинула стены театра. Известно, что последним её видел охранник. В руках у девушки была сумочка и цветы. Те самые цветы, лежащие на асфальте… Два часа назад «Море news» сообщило о том, что губернатор в срочном порядке вернулся из столицы. Комментарии журналистам Эдуард Владимирович пока не даёт. Полиция тоже. Нам остаётся надеяться на то, что в скором времени Анастасию найдут живой и невредимой. Будем следить за развитием событий.

— Надейтесь, — усмехается Егор, выезжая из леса на трассу.

Честно говоря, я не представляю, каким образом он хочет провернуть всю эту канитель с выкупом. Обычно именно в такие моменты менты и накрывают.

— Чё грузишься?

— Сколько дают за похищение, организованное группой лиц?

— От пяти до двенадцати вроде.

— Зашибись.

Уже в уме считаю, сколько лет мне будет, когда выйду из тюрьмы.

— Тааак… — он съезжает на обочину и резко тормозит. — Малой, послушай-ка меня, — глушит мотор. — Всё будет найс, если ты перестанешь пессимиздить.

— Это кончится плохо, Егор.

— Хватит ныть! — начинает злиться. — Я целый год тебя ждал!

— Только ради того, чтобы провернуть свой план, — отзываюсь спокойно.

— И это тоже. А как по-другому? Брат за брата, Данила. Зарецкий лишил нас семьи. Матери, отца. Ты понимаешь, нет? — мёртвой хваткой стискивает моё плечо.

— Понимаю.

— Из-за него ты вырос в детском доме, из-за него мы сейчас на нуле! На дне! Мы должны были это сделать!

— Родителей это не вернёт, — смотрю на дорогу.

— Поздно включать заднюю, Малой. У нас теперь только один вариант. Довести дело до конца. Получим наши бабки назад — и свалим отсюда к чёртовой матери…

***

Посетив пару хозяйственных магазинов, отправляемся в супермаркет. Там затариваемся продуктами, которые можно хранить без холодильника, и бутылками с питьевой водой. Благо, на улице жара, и покупки эти вряд ли способны вызвать подозрение и вопросы.

До позднего вечера сидим с Егором на съёмной квартире и лишь глубокой ночью выдвигаемся на Песчаную Косу.

— На связь выйдешь через три дня. Если вдруг раньше срока возникнет какая-то серьёзная проблема, поднимешься наверх и напишешь в сообщении три нуля. Это будет означать, что я срочно должен приехать.

— Ясно.

— Без надобности не звони вообще. Мало ли… Сейчас всех подряд шерстить начнут, могут и мной заинтересоваться.

— Окей.

— С девчонкой будь поосторожнее. Лицо закрывай всегда. Зашёл, дал пожрать, ушёл. В разговоры не вступай. На вопросы не отвечай. На провокации и слёзы не поддавайся. Никаких лишних контактов, ты понял?

— Да.

— Будь всегда начеку. Не расслабляйся!

— Я понял, Егор.

— Надеюсь. Всё, давай, дуй туда и не высовывайся, — осматривается по сторонам, открывая багажник.

Забираю пакеты и направляюсь к маяку.

Густой, тёмный лес шелестит по обе стороны. В небе висит огромная луна.

Тревожно.

Отвратительное чувство. Так и мерещится, что за тобой кто-то наблюдает. Немного отпускает только лишь тогда, когда оказываюсь под маяком, на лестнице.

Держа фонарь перед собой, шагаю по бесконечным ступенькам. Сколько этажей вниз — даже не считаю, но в очередной раз поражаюсь тому, насколько отбитым был мой дед.

В одном Егор прав: найти это место — вообще нереально. Учитывая тот факт, что обнаружить вход случайно невозможно. Уровень конспирации и хитрожопости моего предка на высоте…

Открываю вторые двери. Захожу, закрываю на ключ изнутри, как и предыдущую.

Иду по узкому коридору дальше. Повторяю аналогичную процедуру, и вот, наконец, попадаю в небольшую комнатку, предназначенную для обслуживания всего помещения, расположенного глубоко под землёй.

Как раз здесь и находится сломанный генератор, который мне предстоит починить. Если не справлюсь, то мы с девчонкой так и останемся без света. Перспектива удручающая.

Кстати про девчонку… Надо бы проверить, как она.

Снова достаю связку ключей и отправляюсь к ней. В последний момент вспоминаю о том, что нужно закрыть лицо и мне приходится вернуться.

В общем, к дочери Зарецкого попадаю лишь несколько минут спустя. В комнату вхожу осторожно, памятуя о том, что от неё можно ожидать всякое. Ещё раз получить по хребту тяжёлым предметом как-то не хотелось бы.

Подсвечиваю ограниченное пространство фонариком.

И где она?

На кровати пусто.

Оборачиваюсь, на всякий случай. Ибо бережёного Бог бережёт.

Куда пропала?

Медленно прохожу вперёд. Проверяю, нет ли её в туалете.

Нет.

Сбежала? Как? Это просто невозможно.

Отгоняю подступившую панику прочь.

Спокойно. Она сидела под замком. В этой маленькой и абсолютно герметичной комнате. Прятаться негде. Тут же даже взгляду не за что толком уцепиться…

Разворачиваюсь. И с облегчением выдыхаю.

Вон она, закутанная в одеяло, сидит у стены, между тумбочкой и кроватью. Потому и не заметил сразу.

— Эй, ты в норме?

Не двигается абсолютно. Лицо спрятано в коленях.

Не понимаю, спит или что? Почему там?

Подхожу ближе, присаживаюсь на корточки.

— Насть, — обращаюсь к ней по имени. — С тобой всё в порядке?

Терпеливо жду ответа.

— Слышишь? — касаюсь плеча, и она тут же резко дёргается, поднимая голову.

— Чудища… повсюду.

Заплаканные глаза. Растерянный, испуганный взгляд.

— Встань с пола. Здесь холодно.

Вроде на меня смотрит, но будто сквозь. Мне даже как-то не по себе от этого становится.

— Настя…

Только сейчас замечаю, что её трясёт. Вся мелкой дрожью заходится.

— Ты боишься темноты? — озвучиваю вслух своё предположение.

— Ппошёл ты, — тихо, но яростно шепчет она.

Так и есть значит.

Вздыхаю.

Честно говоря, забирая тогда фонарик, я об этом как-то не подумал. Это ведь детский страх, а она вроде как уже вполне себе взрослая.

— Встань с пола, — повторяю более настойчиво.

— Нет, — упрямо сопротивляется.

Приходится «помочь». Тяну за локоть, вынуждая выполнить мою просьбу.

— Не трогай меня! — шипит змеёй.

— Я сказал тебе, встань!

— Отстань! — в глазах читается злость и отчаяние. — Отстань, отпусти!

— Вставай.

— Пошёл ты! — жмётся к стене и снова оседает на пол.

— Поднимайся! — приходится проявить настойчивость.

— Не трогай! Убери от меня свои руки! — сипит она сорванным голосом.

— Ты кричала? Это бесполезно. Ты глубоко под землёй. Никто тебя здесь не услышит.

— Вы нелюди! — шмыгая носом, трясёт головой. — Ради денег на всё готовы! На всё…

Молчу.

Что сказать? По большому счёту, получается ведь, что так и есть.

— Мой отец сотрёт вас обоих в порошок! Понял? Сотрёт! — хрипит, беззвучно плачет и ожесточённо дерётся. — Ты понял? Он вас просто уничтожит!

Да я, в отличие от Егора, даже не сомневаюсь в этом.

— Сядь на кровать, — спокойно требую вновь.

— Не трогай меня! — вырывается, но в какой-то момент вдруг заходится приступом кашля.

Какого чёрта?

— Ты заболела? — доходит до меня внезапно.

— Не трогай!

Невзирая на протест, прикладываю ладонь ко лбу, и она наконец замирает, переставая буянить.

Горячий. Очень горячий.

Да она буквально горит!

Похоже, и правда заболела…

Глава 6

От еды Зарецкая демонстративно отказывается. Забирается на кровать и отползает к стене.

— Тебе надо есть, — обращаюсь я к ней.

— Учитывая обстоятельства, ты на моём месте стал бы? — кутаясь в одеяло, уточняет язвительно.