Солнце мое (СИ) - Войлошников Владимир Страница 10

Итак, стирка. Я говорила, что это у нас масштабное мероприятие? Сегодня погода стояла отличная, высохнуть всё обещало быстро, так что мы решили заодно с постельным перестирать и шторы, да сразу их и развесить — на окна. А, значит, окна надо что?.. Правильно, помыть.

А чтобы стирать, надо почистить ванну — бельё полоскать. А ванна у нас…

— Ба, я в магазин схожу! Я закрою!

Она мне крикнула из своей дальней комнатки, мол, ладно, — но по-любому ведь на шпингалет защелкнётся, перестрахуется.

Я закрыла нижний замок на один оборот. Дверь по сравнению с соседской снова показалась дико хлипкой, пни — вылетит. Неуютно, блин. Надо с мамой как-то на эту тему поговорить.

Стекляшка, раньше бывшая единым гастрономом с кафетерием сбоку, теперь была разбита на пару десятков отдельчиков и прилавочков. Три из них были с бытовой химией. Я купила «Комет» там, где подешевле. Походила — взяла ещё яблок килограмм и шоколадку «Сникерс», попробовать. «Марс» я брала — как-то эта липкая карамелевая тянучка мне не зашла, а этот, говорят, с орехами. Можно раз в месяц себя побаловать?

Дома я обработала новомодной отъедающей гадостью ванну, подумала — раз уж день генеральной уборки, заодно облила химозой и унитаз, прикрыла поплотнее двери, чтобы от химической атаки не задохнуться, балкон, наоборот, открыла настежь и пошла снимать шторы.

Деловитая бабушка уже застилала свою постель свежим бельём, прежнее лежало у дверей кучкой. Ну что, помирать, так с музыкой! Я нашла кассету с надписью «Разное», на которой в том числе были песни бешено популярной Эс оф бэйс: «Хеппи нейшен» и «All That She Wants», которую мы знали как «Ши лидс э лонли лайф» — и на полдня почувствовала себя, что называется, Золушкой.

Я перемыла окна.

Проверила, как там наш волшебный порошок в ванной. А он реально всё отбелил! Я аж глазам сперва не поверила. Такой белоснежности я у нашей ванной не то что давно — никогда не видела. Правда, по-моему, шершавость стала ещё ощутимее. Да и фиг с ним! Зато какая беленькая!

Я перестирала шторы (со всеми вот этими этапами: постирать в первом баке машинки — переложить в центрифугу, отжать — переложить в ванную, выполоскать, слегка отжать — снова уложить в центрифугу, отжать окончательно). Погладила и сразу развесила.

Перестирала постельное, повесила сушиться на балконе.

Кровать нарядила в новое, но это так уже, мелочи жизни.

Пока со стиркой возилась, моя неугомонная бабуля намесила теста и нажарила перемячей.

А, вы не знаете, что такое перемячи? Это божественно вкусные пирожки. По классификации вкусности пирожков они у меня занимают верхнюю ступеньку рядом со сладкой черёмуховой сумсой. Те и другие жарятся в масле, только сумсу наша бабушка делает в виде обычных защипанных с боку крошечных пирожочков, а перемячи мясные, круглые, и сверху у них открытая дырочка с крупную монету. Похожи на беляши, но в сто раз вкуснее. И никакого пошлого риса в начинке, исключительно мясо и лук!

В качестве логического завершения трудового подвига я извлекла из щепочного шкафа наш старенький пылесос по фамилии «Ракета», про который ходили упорные легенды, что его цилиндрическое туловище в точности соответствует какому-то там снаряду, — и уничтожила все следы пыли, а заодно и своей швейной вакханалии.

На закуску помыла голову, накрутила бигуди. И наконец-то завалилась с «Одиссеей капитана Блада» — перечитать. И с яблоком. Книжка и яблоко — вместе веселей.

УТРО. СУЕТА

11 июля, воскресенье

В дальнем углу письменного стола — чтобы сразу не выключить, а сперва обязательно встать — стратегически задвинутый за банку с карандашами, пищал маленький китайский будильник. Вот молодцы китайцы! Раньше нам с будильниками как-то не очень везло, и когда маме надо было на работу в первую смену, к семи (а последних лет пять она стабильно пахала в две смены), мы оставляли включенное на кухне радио. В полночь оно вырубалось, а утром, незадолго до шести, автоматически начинало петь гимн и в финале громко пикало шесть раз, возвещая точное время. Потом появился шанхайский рынок и китайские будильники — крошечные и пронзительно-писклявые.

Семь тридцать утра. Как рано-то, блин! Вот почему-то, куда бы я ни собиралась, мне всегда нужен ровно час. Если я рассчитываю с запасом — включается какая-то фигня, типа — ой, ещё уйма времени… и я обязательно опоздаю! Меньше часа тоже не хватает. Так что, ровно час! И час, чтоб добраться. Вообще, на дорогу в чистом виде надо минут тридцать, но автобусы ходят ужас как, а маршруток в ту сторону от нас вообще нет, да и дороже эти маршрутки в четыре раза. Четыре тыщи! Булку хлеба можно купить. Так что против разъездов на маршрутке выступала моя личная крупная жаба.

Так, красота прежде всего! Я пошлёпала в ванную и исполнила всякие гигиенические процедуры, о которых не буду особо распространяться, нарядилась в своё выпендрёжное синее платье, вдела в уши серьги. Серебряный крестик на цепочке в глубоком вырезе смотрелся совсем скромно. Эх, жаль, никакого кулона подходящего нет!

О! Зато часы есть под вид браслетика. Аккуратненькие дамские, жёлтого металла. По цвету вполне гармонирует. И идут нормально, завести только надо.

Пока распутывала бигуди (удобные, между прочим, бигуди, мягкие такие, длинненькие, из чего-то среднего между туристическим ковриком и поролоном) и наводила вавилоны, столько времени прошло, как-то я не рассчитала, поэтому с чаями заморачиваться уже не стала, взяла яблоко из вчера купленных.

Положенный на сборы час катастрофически рано закончился, и я начала бегать, соображая, как бы чего не забыть.

Бабушка вышла из комнаты, посмотрела на моё метлесение и молча скрылась в кухне, чем-то там шурша.

Так. Ключи, платочек, студенческий билет (на всякий случай) и кошелёк. Часть денег вытащила, сунула в жестяную коробочку от чая у себя на полочке. А то знаем мы, какие ушлые карманники в общественном транспорте и всяких парках-рынках работают. И главное — сколько их! Так что оставила пятьдесят тысяч — на проезды и, мало ли, на мелочь.

И, кстати, о чём совсем забыла вам сказать! Очки! Очки перестали быть нужны. Не знаю уж, от стресса или ещё от чего это произошло. Не могу также утверждать, что зрение восстановилось полностью. Может, стало минус один-два против прежних минус шести. Но то, что без очков глаза работали лучше, чем в очках — это однозначно. Сходить надо будет, проверить нормально.

Тэкс. Ну вот и всё, восемь тридцать, почапали!

— Оля, на-ка! — бабушка сунула мне маленький свёрточек.

— Это что?

— Перемячи. Проголодаетесь, съедите. Ну, всё, иди, иди!

Спорить бесполезно. Я сунула в сумку пирожки и поскакала вниз по лестнице.

НАСТОЯЩЕЕ СВИДАНИЕ

День обещал быть умеренно жарким, облака вон бегут. На остановке народу почти не было, разве что подальше, на пятачке, кто-то из лоточников начал копошиться. Зато стояла «двойка»! Я припустила бегом. Уедет сейчас автобус — другой фиг дождёшься! А сорок четвёртый, который до самого танка меня бы довёз, вообще неизвестно — в воскресенье придёт или нет. Так что я лучше пару остановок пройдусь, зато уже еду, с гарантией. Времени всё равно с запасом, даже если этот старенький лиазик сейчас поползёт улиточкой.

Бежала я, между прочим, зря. Автобус стоял ещё минут десять, и потом почерепашился еле-еле, стараясь собрать побольше народу.

Водитель курил в форточку. В салоне бодро орало что-то катастрофически попсовое, слащавый мальчик страдал, что у него что-то порва́лось (именно так, я из-за ударения и обратила внимание), сиплая женщина восторгалась настоящим полковником, и кому-то было мало-мало-мало. Мало огня, вот что. И она тоже страдала, что она таки одна. Модный образ, что ли, такой: красивая, одинокая и, судя по набору слов, катастрофически тупая. Потом от одиночества страдала Таня Буланова. Она так качественно надрывалась, прям караул. Немного спас ситуацию босоногий мальчик, но мне всё время хотелось подпеть «босоножки потерял»! Еле удержалась. И вообще, настроение было такое… бурлящее. Хотелось петь и бежать вприпрыжку.