Кровавое королевство - Дж. Дж. МакЭвой Страница 10

Большие плохие Каллаханы, все во власти своих детей. Это было безумие…

— Прошу прощения, — сказал я ему, когда рыгнул

…Это было совершенство.

Однако я нервничал… Чем дольше длился наш покой, тем тяжелее было бы, если что-то случится, а в этой семье всегда что-то происходило.

НИЛ

Я был женат на самом красивом трудоголике в мире.

Заглянув к нашим детям, она почти побежала обратно в нашу комнату и плюхнулась на диван, ее платье задралось вокруг нее. Она печатала на своем ноутбуке, рядом с ней были три разных смартфона. За эти годы я заметил, что у нее появилось несколько привычек. Первой были ее розовые губы; всякий раз, когда она была взволнована или нервничала, но пыталась успокоиться, она прикусывала их уголок. Второй были ее черные волосы, которые она всегда заправляла за уши, когда не была уверена, что делать или говорить. Третьей привычкой была игра с ее обручальным кольцом. Всякий раз, когда она крутила бриллиант овальной формы на безымянном пальце, она пыталась придать себе уверенности. Как будто каким-то образом это кольцо давало ей силу пройти через все.

Вопреки расхожему мнению, Мина была гораздо мягче, чем казалась. Когда она стояла рядом с Мелоди, это было легко забыть, ведь она была очень высокой, особенно при росте 5 футов и 6 дюймов. Она все время направляла и подталкивала Мелоди, совсем не так, как… как Оливия. Оливия делала это из ревности. Она хотела быть Мелоди. Вместо этого Мина хотела, чтобы все вокруг были близки к совершенству.

Я изо всех сил старался не сравнивать Мину и Оливию; они были похожи на солнце и луну. Если бы кто-нибудь попросил меня составить список их различий, мне потребовались бы часы, чтобы объяснить. Самым очевидным отличием было то, что Оливия была светловолосой голубоглазой ирландкой, а Мина была корейского происхождения. Даже стороны кроватей, на которых они спали, были разными. Но самое важное отличие, единственное, что имело значение…это то, насколько я был счастлив сейчас. Когда я был с Оливией, я думал, что был счастлив. Я думал, наш брак был хорошим… только после встречи с Миной я понял, что быть в порядке — это так же хорошо, как быть в коме. Вы живы, но это никак нельзя считать жизнью.

Лиам и Мелоди.

Деклан и Коралина.

В их браках не было ничего в порядке. Они любили друг друга со страстью, которая иногда была такой сильной, что мне приходилось отводить взгляд. Ничто в мире не имело для них значения больше, чем их вторая половина. Деклан был готов отказаться от нашей семьи. Он умолял моего отца, просто чтобы он мог быть с ней. Когда она заболела раком, я никогда не видел мужчину, настолько готового к опустошению. Он оставался рядом с ней и поднимал ее с земли каждый раз, когда она падала, с улыбкой на лице, потому что был счастлив, что она осталась жива хотя бы для того, чтобы упасть.

Лиам…. он был настолько обведен вокруг пальца Мел, что я был уверен, что он навсегда сломлен. Он был живым, дышащим определением термина «безумно влюбленный». Он, должно быть, сумасшедший, какой еще мужчина позволил бы своей жене взять в привычку стрелять в него и при этом спокойно обнимать ее? Он отправился в тюрьму и остался там в надежде, что она вернется за ним. Он пошел на войну ради нее.

Теперь я тоже полностью принадлежал ей.

Если бы она была больна, я бы тоже боролся за нее.

Если бы Мина прямо сейчас вонзила мне нож в сердце, я бы тоже все еще держался за нее.

Я пересел на диван, и она все еще не замечала, пока я не выключил ноутбук. Ее голова резко повернулась ко мне, ее темно-карие глаза встретились с моими, когда на ее губах образовалась надутая гримаса.

— Еще пять минут? — она умоляла.

— Нет, — сказал я, протягивая ей руку.

Она вздохнула, и я поднял ее и закружил в своих объятиях.

— Привет. — Она улыбнулась.

— О, теперь ты меня замечаешь? Я пялюсь на тебя по меньшей мере десять минут.

— Что? Ты должен был что-нибудь сказать!

— Я сейчас кое-что говорю, — ответил я, мои руки медленно расстегивали молнию ее платья. Когда оно упало на пол, и она предстала передо мной в одном кружевном нежно-голубом бюстгальтере с бантиками на холмиках грудей, она покраснела. Когда мы впервые занимались любовью, она была такой застенчивой. С годами она стала смелее, но мне все равно понравилось, как она порозовела из-за меня.

— Утром нам нужно рано вставать, — напомнила она мне.

— Или мы могли бы просто не ложиться спать, — сказал я. Я оторвал ее от пола и перекинул через плечо.

— НИЛ!

Шлепнув ее по заднице, я рассмеялся и отнес ее на кровать.

— Да? — Спросил я, когда опустил ее. Она приподнялась на локтях.

— Если я засну в церкви на глазах у всех вас, членов клана, количество слухов…

Наклонившись, я быстро поцеловал ее в губы.

— Позволь им поговорить. Неважно, что они говорят, это не меняет того факта, что ты на моей стороне, ты, Мина, Каллахан.

Когда я поцеловал ее снова, в этом не было ничего быстрого или невинного.

ГЛАВА 4

«Настоящий мужчина хочет двух вещей: опасности и игры. По этой причине он хочет женщину, как самую опасную игрушку».

— Фридрих Ницше

МЕЛОДИ

— У нас был план, Лиам, — медленно сказала я, устраиваясь поудобнее у него на коленях, протянула руку, чтобы вытереть капли пота у него на лбу. Его дрожащая рука крепко схватила мое запястье, а нос вспыхнул от ярости, но это не помешало мне просто другой рукой обхватить его теплую щеку. — Согласно нашему плану, Лиам, наш сын должен был потратить первые одиннадцать лет своей жизни на то, чтобы просто научиться тому, как стать следующим Ceann na Conairte дома. Когда