Людмила Белякова - Сезон любви Страница 10

«Может, его сократили?! – с легким ужасом подумала Липа, завтракая. – Или вывели за штат?!»

Это было бы ужасно… Мужчины переживают профессиональные неудачи куда тяжелее женщин. А рядом с ним может и не оказаться кого-то, кто его любит, понимает…

На дворе все-таки рассвело. Через серенькую пленку облаков даже виднелось желтое пятнышко солнца, и Липа отправилась гулять по магазинам. Ей пришлось вспомнить старинную российскую забаву, правила которой были разработаны народными массами еще в эпоху дефолта, – массовое игрище под названием «обмани инфляцию». Состояла она в том, чтобы, обойдя несколько магазинов, выяснить, в каком из них какие цены, и, держа эти сведения в уме, на втором витке по этим же торговым точкам закупить нужный товар по самой гнусной дешевке. Нет, не то чтобы Липа сейчас так уж бедствовала – этого следовало ожидать через месяц-полтора, но раз календарик советует готовиться и тренироваться, она так и делает. Кроме того, эти коловращения напоминали Липе покер, в который она очень хотела научиться играть.

Радостная оттого, что сегодня сэкономила руб лей тридцать, что означало примерно тысячу в месяц, Липа отловила в самом последнем магазине бесплатную рекламную газетку и довольная поскакала домой.

Блюдо неизвестной породы – тушеная капуста с комочками соевого мяса и кетчупом – вселило в нее… Ну, что-то да вселило. Ощущение капусты в желудке. И это хорошо! Быть сытой и худеть одновременно – вот где подлинная мудрость.

Моя посуду, Липа вдруг вспомнила, как однажды Покойницкий и его блютусиха пригласили ее – вероятно, в виде особого благоволения, – откушать вместе с ними на крошечной офисной кухоньке.

Когда этот ходячий интерфейс загрузил в микроволновку три пластмассовых лотка, доставленные нарочным из соседнего супермаркета, Липа почувствовала острое разочарование и насторожилась. В то время она работала еще на одну фирму, и там еду для штата готовила специальная женщина. Харч был хороший и обильный – жаль, Липа бывала там от случая к случаю и далеко не всегда попадала к обеду.

Вкушая эту невнятного происхождения «картофельную размазню в пластике, по-редак ци онному», подгоревшую по краям и с мерзлым комком посередине, Липа впервые в жизни ощутила себя незаурядной, рукастой кулинаркой. Уж она-то себе такого холостяцкого примитива не позволяла!

Проведя ночь в туалете и наутро увидев свой втянувшийся живот, полуживая от слабости Липа, мысленно и с удовольствием, сравнила свое аккуратное пузцо с неопрятным брюхом Покойницкого, однозначно нависавшим над поясом растянувшихся вельветовых штанов.

«Умной женщине все на пользу!.. Но как давно это было…»

Рекламная газетка страстно призывала вставлять новые окна – прямо сейчас, в январе! Намекала слесарям, шоферам и бухгалтерам, что кризис – не для них и работенкой-то их обеспечат всегда. Рубрика «Офис» призывала секретарей и распространителей косметики. Но нашлось и что-то занятное – та же газетка приглашала к себе менеджера по рекламе.

«Может, звякнуть? – лениво подумала сытая Липа. – Для тренировки. Советует же мой дружок».

Вообще-то Липа знала, что рекламный агент – это не для нее. Если она что-то умела продавать, то только себя и свою писанину. Устроившись в постдефолтные времена в редакцию, издававшую деловую литературу, она ходила по заданиям и предлагала бизнесменам разного толка за деньги напечататься в некоем замечательном имиджевом бизнес-журнале. Называлась Липа корреспондентом, хотя, если судить здраво, была рекламным агентом с обязанностью литературно обрабатывать ту ахинею, что несли клиенты. Но чаще такой клиент, выслушав Липину тарабарщину о деловом имидже и мрачно поглядев на проспекты и журналы, которые Липа приносила в качестве дежурного фетиша, задумывался на минуту, а потом говорил нечто вроде «Уберите эту гадость отсюда немедленно и послушайте, что я вам скажу». В сухом остатке их беседы оказывалось резкое нежелание бизнесмена тратиться на раскрутку собственного имиджа, а в качестве альтернативы деятель предлагал Липе плотно заняться его делами – в частности, поиском денег на воплощение его грандиозных планов, организацией производства, реализацией выпущенной продукции и все в таком духе. Зарплату, как правило, Липе сулили большую, не важно сколько, но большую. Проблема состояла в том, что эта большая зарплата светила Липе только после получения чистой прибыли от реализации идей – не раньше.

– Когда вы вошли, я сразу понял, что вы именно то, что мне нужно! – радостно заключал деятель, ожидая, похоже, что Липа бросится к нему на шею с радостным визгом и словами горячей благодарности.

– А на что я буду жить все это время, позвольте поинтересоваться? – привычно спрашивала Липа у очередного соискателя ее ума и эрудиции. – У меня, знаете ли, дурная привычка кушать каждый день. А при таком раскладе… Мм?

Спрашивала она это единственно от любопытства – а вдруг, хоть на сотый раз, кто-то из этих мужиков выдаст оригинальный вариант ответа. Но тщетно – каждый следующий бизнесмен очень удивленно, чуть жалко и слегка наивно спрашивал:

– А ваш муж разве не может вас содержать?

«Он чё – вовсе тупой, если думает, что я на это соглашусь? Или всерьез полагает, что на свете найдется идиот, который захочет содержать жену, чтобы та бесплатно пахала на другого мужика?!»

Мужа у Липы отродясь не было – во всяком случае, такого, чтобы ее содержал, но говорить об этом бизнесменам было опасно – сразу начинали приставать, думая, очевидно, сэкономить на платных сексуальных услугах. Поэтому она разработала одну информационно емкую фразу и отрепетировала ее произнесение холодно-надменным тоном:

«Если мой муж мог бы меня содержать, я бы так вот по офисам не моталась, а сидела бы дома и занималась хозяйством, – заявляла Липа очередному несостоявшемуся клиенту. – Так вы заинтересованы в сотрудничестве с нашим изданием? У нас очень приличный тираж, расходящийся только по крупным фирмам Москвы и ближайшего Подмосковья».

Как правило, бизнесмен начинал бормотать про временные материальные затруднения, советовал Липе все-таки подумать над его предложением и демонстративно брался за телефонную трубку. В редакции ее упрекали за то, что она заключает мало договоров, «сминает базу данных», но держали – потому что она писала тексты за других, более финансово удачливых и менее литературно одаренных «корреспондентов». Постепенно все привыкли, что Липа пишет за всех… А потом ей это все надоело и она пошла работать чистым журналистом – благо материала за эти свои походы было собрано та еще куча… Пиши не хочу.

«Нешто попробовать снова? Кто знает, может, я уже достаточно стара и безобразна, чтобы меня перестали принимать за идиотку, которая будет пахать бесплатно?» – подумала Липа и набрала номер газетки.

Девица, ответившая с другого конца провода, судя по голосу, была совсем молодая и слегка иногородняя.

– Я по поводу вакансии менеджера по рекламе.

– Сколько вам полных лет?

– Тридцать пять, – привычно соврала Липа, зная, что, если она скажет правду, с ней вряд ли станут разговаривать.

– Опыт работы по данной специальности у вас есть?

– Да, – легко ответила Липа, радуясь, что не надо врать. – Даже очень солидный и удачный.

«Хотя не очень свежий. Но и это тоже чего-то стоит».

– Минуту обождите, – сказала девица и включила регтайм.

«Ага, точно иногородняя… По дешевке наняли. Дела у газетенки не фонтан. Ну да ладно… Может, хоть с Интернетом буду. Совещаются… Это уже хорошо».

– Так, вы сможете к нам сегодня подъехать?

На часах было около трех.

«Проверяют, насколько я загружена? Есть ли у меня альтернатива? Готова броситься на первое предложение? Или я переоцениваю их коварство?»

– Да, я на сегодня уже свободна, – солидно произнесла Липа.

«Подтекст – освободилась, потому и звоню».

Девица дала ей адрес и положила трубку.

«Главное – неустанно будоражить энергоинформационный океан!.. Тогда он рано или поздно выкинет на берег золотую монетку с какого-нибудь затонувшего галеона!» – подумала Липа и пошла краситься.

Редакция находилась в дальней шаговой доступности, и, хотя секретарша назвала ей номер троллейбуса, Липа пошла пешком – в целях экономии и сброса веса.

Аквариум офисного центра среднего возраста располагался в двадцати минутах бодрой ходьбы, на третьем этаже, причем подниматься Липе пришлось по ржавой пожарной лестнице, прилепившейся к внешней, глухой стене здания.

«Вот случись сейчас кто-то на этой лесенке – пришлось бы мне броситься в пропасть, как нарушившему график движения на узкой горной тропе», – подумала Липа.

Но все обошлось, и она толкнула замурзаную пластиковую дверь.

– Добрый день, – сказала Липа, оглядывая помещение. – Я Зимина. Я вам сегодня звонила. Кто у вас тут главный?