Александра Йорк - На перепутье Страница 102

Костас поцеловал Кэлли в лоб и погладил по голове. Затем оглядел стол, охватив всех взглядом, и поднял бокал с вином.

Глава тридцать шестая

Костас медленно спускался по лестнице в сопровождении запахов жареного мяса и пудинга, ворча себе под нос:

— Написано же: «Закрыто на новогодние праздники». Почему они не могут оставлять меня с моей семьей хоть на один вечер, а не стучать, стучать и стучать в дверь вот так? И раз я не открывать дверь через пять минут, они же должны понимать, что я не хочу…

— Леон, мальчик мой! — Руки Костаса быстро обхватили ссутуленные плечи Леона. Он сразу разглядел его замученные глаза и втащил неожиданного гостя в переднюю. — Входи же! Пошли наверх! Ресторан закрыт на пару дней. Мы встречать Новый год уже сегодня, и все поужинать, но ты будешь разделять с нами десерт и кофе.

Леон послушно следовал за Костасом. Поднимаясь по лестнице, Костас повернулся к нему и таинственно шепнул:

— Знаешь, она ведь ненадолго уезжает. Что мы можем поделать? Мы ведь тоже хотеть, чтоб она остаться в Америка навсегда. Но кто может сказать, что сделать ребенок? Ты только не забывай, мой мальчик, мы здесь всегда тебе рады, с моей дочерью и без нее. Не надо ли тебе помочь? Похоже, эта штука тяжелый.

Леон поудобнее ухватился за тяжелый предмет, который нес в руках.

— Нет, не нужно. Спасибо, Костас, за теплые слова. — Он понятия не имел, что Тара снова улетает в Грецию. После Палм-Бич они не разговаривали, но расстались по-доброму. Почему же она уезжает, ничего не сказав ему? Что же, все равно он должен сделать то, что хотел.

— Только взгляните, кто прийти разделить с нами праздник! Ники, налей Леону бокал вина или… — Он внимательно вгляделся в Леона, — чего-нибудь покрепче? Узо? Так как — вино или узо?

— Только кофе, благодарю вас. — Краем глаза Леон заметил огромную елку, увешанную традиционными греческими украшениями, под ней еще не развернутые коробки с подарками и стол, заваленный едой. Но по-настоящему он мог сосредоточиться только на потрясенном лице Тары. Ему казалось, он читает ее мысли: «Зачем ты пришел, даже предварительно не позвонив?»

— Привет, Леон, — коротко сказала она.

Маргарита поспешила налить ему кофе. Она тоже заметила темные круги вокруг потухших зеленых глаз Леона. Кэлли подала ему тарелку со сладостями и салфетку. Он коснулся ее браслета. Явно сделан вручную.

— Прелестный браслет, Кэлли, — сказал он, с трудом выталкивая из себя слова. — Тиффани никогда бы такого не сделать, это точно.

Ники просиял, радуясь за сестру, и схватил небольшую деревянную шкатулку, лежавшую под елкой.

— Это тоже папина работа. — Он улыбнулся отцу и протянул шкатулку Леону. — Видите? Она для игральных карт. Думаю, отец считает, что своим искусством я никогда не заработаю на жизнь, пора мне учиться играть в покер.

Леон остро ощущал тот дискомфорт, который он внес в семью своим неожиданным вторжением. Каждый из присутствующих тайком косился на завернутый в одеяло сверток, лежащий рядом с ним на диване. Ему потребовалось несколько дней, чтобы собраться с мужеством и прийти сюда, так что, даже знай он, что у них сегодня торжество, он все равно пришел бы, потому что его решимость была на исходе.

— Ники, действительно собираешься позволить Фло увеличить твои скульптуры и выполнить их в стекловолокне? — спросил он. — Чтобы поставить ей достаточно продукции для продажи, тебе придется вплотную заняться абстрактным искусством. У тебя не останется времени на живопись. — Будущее Ники было одной из причин, побудивших его прийти сегодня. Мать убедила его, что теперь он, хочешь не хочешь, несет за Ники ответственность.

— Я решил остановиться на живописи, — сказал Ники, бросив теплый взгляд на отца. — Но хочу предупредить вас: Дорина никогда не позволит вам войти в ее студию. Она во всем обвиняет вас. Мне кажется, она делает это потому, что ей хочется снять вину с меня.

Леон допил кофе и немного взбодрился, услышав ответ Ники.

— Есть решения, которые можешь принять только ты сам, Ники. — Он мельком взглянул на Тару. — И тогда, даже если ты примешь неверное решение, оно все равно будет твоим. И тебе некого будет винить, кроме себя, если придется сожалеть о выбранном пути.

— Дорина говорит то же самое. И папа.

— Правильно. — Леон вымученно улыбнулся. — Но хотя ты уже все решил, я хотел бы кое-что тебе сказать — мне кажется, я обязан это сделать. — Он чувствовал на себе горячий взгляд Тары, но не волновался: то, что он хочет сказать, не разочарует ее. — Я хочу, чтобы ты знал, Ники, когда я был примерно твоего возраста, мне тоже пришлось принимать подобное решение, и я горько сожалею, что выбрал тот путь, который выбрал. Возможно, он годится для других, но никогда не годился для меня. Для меня настоящего. Моя работа никогда не приносила мне радости, даже когда я ее делал. У меня много почитателей, но я вовсе не горжусь своим статусом знаменитости. Я зря потратил свой талант, я впустую истратил себя. Иметь такой талант, как у тебя, иметь такое видение, которое ты привносишь в свои картины… Из личного опыта хочу добавить: если бы ты пошел другим путем и этот путь оказался неверным, плата за такую ошибку была бы непомерной. — Он кивнул в сторону Тары. — Твоя сестра знает, как тяжела эта плата для меня. И еще она знает: я от всего отказываюсь и ухожу из искусства навсегда, и пусть это будет окончательной платой за мои ошибки.

Леон отвел взгляд от растерянных глаз Ники и встретил сочувственный взгляд Тары. Он видел, как ей за него больно. Он взял сверток и официально протянул его ей.

— Простите, что испортил ваш семейный праздник. Я хочу отдать тебе это. Пожалуйста, прими, Тара.

— Что это? — Она слегка прищурила глаза.

Костас вскочил и стал заботливо выпроваживать их из комнаты.

— Идите-ка оба вниз, в ресторан. Идите на кухню. Там тепло, до сих пор горит огонь. Идите туда, побудьте вместе. Сделайте нам одолжение! Нам как раз пора смотреть телевизор, а вы нам только мешать. Вот, возьмите. — Он протянул Таре два бокала и бутылку узо. — А теперь идите, да? — Он закрыл за ними дверь и повернулся к оставшимся в комнате: — Куда вы все уставились? Маргарита, дай мне еще десерта! Ники, налей вина. Кэлли, включи телевизор!

Все кинулись выполнять его распоряжения, пытаясь угадать, что лежит в том свертке. Потом все уселись, чтобы убедиться, что ничего хорошего по телевизору нет. Они вообще никогда не включали телевизор во время праздников.

Тара медленно помешала угли, чтобы дать нервам успокоиться. Что бы Леон ни задумал, но его обращение к Ники смягчило ее сердце. У него был такой вид, будто он вернулся с фронта. Кто сейчас рядом с ней: мужчина или подросток, он борется с собой или плетет хитроумные сети?