Диана Морьентес - Работа над ошибками Страница 11

— Мы с моей группой веселья ради решили клип снять, — начала Наташа заунывным и ностальгически вязким голосом. — У нас барабанщик во ВГИКе учится. Это была его идея. Ну мы там, в ГИТИСе… Там есть залы со сценами, мы один из них сами оформили, освещение придумали, в общем, всё, как полагается. Ну, и снимали клип. Уж не знаю, где там Жорик этот клип монтировал, но потом пришел и говорит: «Наталья, там с тобой один чел хочет познакомиться». Ну, я пошла к ним в институт, встретилась с этим челом, и он позвал меня к себе в мастерскую… — Наташа рассмеялась, услышав себя со стороны. — В смысле, совсем позвал. Учиться. Это так называется — учиться в мастерской у кого-то. Он сказал, у меня очень киногеничная внешность и талант корчить рожи, а значит, мне нужно быть актрисой не на сцене, а в кино, где крупные планы, где нет необходимости говорить громко для последних рядов. Ну, а мне как раз в ГИТИСе чего-то не хватало. Подумала, я ж ничего не теряю. Я остаюсь петь и писать песни в группе. Тем более, такие выгодные условия: мне не нужно было поступать заново, экзамены сдавать, прорываться сквозь конкурс, я же уже поступила в ГИТИС. Я собеседование прошла, и все. В общем, перевелась из одного института в другой. Мне даже экзамены по истории Отечества и по БЖД, которые я сдала в ГИТИСе, засчитали автоматом.

— И тебя с первого же семестра так легко отпустили на полтора месяца в Сочи?

— Я там на хорошем счету! — хвастливо заулыбалась Наташа. — Ты же знаешь, если меня какое-то дело увлекает, то я очень стараюсь! А ВГИК меня увлек на двести процентов. Вообще-то, я еще не всю сессию сдала, у меня два «хвоста», но с ними я как-нибудь разделаюсь, когда вернусь. Макс, ты не представляешь себе, как там интересно! Там такие удивительные преподаватели, такие тонкие знатоки человеческой души! А какие студенты, Макс! Это прямо какое-то особое сообщество! Такие все интересные люди, общительные, смелые!

— А друзья у тебя там, в Москве, есть? — задал Максим неожиданный вопрос. — Именно друзья, а не приятели. Такие, чтоб по душам поговорить.

— Ну, наверно, Янка… — замешкалась Наташа. — Я в ее комнате второй семестр жила, пока еще в ГИТИСе училась. Ну, она и в группе с нами… Но не знаю… Мы с ней очень разные… По душам — это скорее она со мной разговаривает, а не я с ней. Она, мягко говоря, непостоянная девушка, — Наташа вздохнула и ушла в себя, словно собираясь сказать что-то глубоко личное. — Янка не верит, что в жизни девушки может появиться любовник, после которого остальные мужчины — не тянут.

Макс улыбнулся — почувствовал комплимент самому себе. Не стал ничего выяснять подробнее при дочке, хотя Катя особо не вслушивалась, но Наташа сама добавила:

— …И я стесняюсь сказать Янке, что такой любовник реально существует. Знаешь, как бы, это мое, и мне ни с кем не хочется делиться…

А Катя прекрасно понимает, что означает слово «любовник». Она еще года в четыре весело заявляла: «Папа, ты мой лучший любовник!» Пришлось объяснить. Девчушка блаженно засыпала у папы в объятиях, а Наташа сидела на кровати лицом к ним, и с неописуемым восторгом лицезрела улыбку Максима, его восхитительно сексуальные ямочки на щеках. Он первый раз так улыбается за последнюю неделю, а может, и за все последние четыре месяца, кто знает.

В полночь, растормошив Катерину Максимовну, все вместе выстроились у окна, чтобы не пропустить ни один фейерверк Дагомыса. Здорово, что дождь не пугает этих неутомимых пиротехников: огни запускают не только из окон, но и прямо с улиц. Наташа была так растрогана Новогодней речью Путина, что даже сейчас сквозь пелену патриотических слез не видела никаких четких деталей, только расплывчатые пятна. Эти итоги, подведенные президентом за год, хоть и косвенно, но все же очень точно подвели черту под новым разделом Наташиного жизненного опыта.

Ну вот, уложили Катюню спать и — что? Наташа прямо вся извелась: опять Макс не проявляет к ней должного сексуального интереса! Она суетилась, беспокоилась, стараясь не подавать виду, но Макс все замечал. Терпеливо пытал ее своим равнодушием и с умилением наблюдал за ее беспомощностью.

Прикрыл дверь в комнате. Все. Теперь можно телик выключить, оставить негромкую музыку. Налил два бокала красного вина, протянул один Наташе. Наташа только хлебнула глоток в ответ на тост и отставила вино в сторону. Алкоголь всегда делает ее смелей, но после этого ей (тоже всегда) за свою смелость бывает стыдно. Максим только смеется над этими приступами раскаяния — нашла, за что оправдываться! И только, когда надо доказать ему, что она уже взрослая женщина, способна натворить такое! — и не краснеть.

Как определить, кто в паре лидер? Наташа медленно, шаг за шагом, пуговичка за пуговичкой, снимала с Максима рубашку. А Макс спокойно обнимал ее, легонько поглаживая ладонью ее спину. Никакой взаимности! Значит, лидер — она.

Почему же тогда она нервничает, боится сделать что-то неправильно?

— Обожаю тебя раздевать! — прошептала она страстно и совершенно не выдала своего волнения.

— Раздевай. Я не возражаю! — отозвался Максим.

Разрешает. Значит, главный — он?

Эта его подлая расслабленность действовала Наташе на нервы! Она уже окончательно справилась с его рубашкой, но опускаться ниже не хотела из принципа: хоть бы пальцем пошевелил! А он невозмутимо сидел на полу, откинувшись спиной на кровать, и, потягивая винцо, не сводил с Наташи взгляда. Он ждал: еще чуть-чуть, и она капризно затопает ножкой.

— Ну что ты такой инертный?! — надула Наташа пухлые губки, отчего ее ротик стал премило детский.

— Люблю мотать девчонкам нервы, ты же в курсе, — улыбнулся он ехидно. — Знала бы ты, как я тебя сейчас хочу, ты бы успокоилась!

Наташа успокоилась. Только переспросила робко:

— Я делаю что-то не так, правда?

Макс кивнул и поцеловал ее в носик.

— Хочешь, скажу, что именно? — предложил он.

— Что?

— Сомневаешься, — поверг он ее в изумление таким простым ответом. Пояснил доброжелательно: — Ты прекрасная женщина. Зачем ты ведешь себя, как ребенок?

— Ты мне не изменял? — спросила она неожиданно, заглянув ему прямо в душу. И, чтобы не заставлять его врать, повинуясь интуиции, уточнила: — Этой осенью.

— Простое «нет» тебя устроит?

— Устроит.

— Нет, не изменял. Ты всю жизнь будешь сомневаться в этом? Или только пока живешь в Москве?

Наташа опустила голову. Наводящими вопросами он словно выставляет ее ревнивой истеричкой. А сам ведь, несмотря на свой по-настоящему ревнивый нрав, еще ни разу за полтора года не заподозрил ее в неверности!

— Я не сомневаюсь! — заверила она очень убедительно, хотя это было неправдой.