И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван Страница 11

— Ой, да, конечно, заходи.

— Слушай, Маш, — начал я крайне неуверенно, заходя в квартиру, — пока я раздеваюсь, ты можешь собраться. Если тебе это нужно.

— Ох, да, точно, — поглядев на себя и при этом краснея, сказала Маша. — Спасибо, что напомнил.

Я начал разуваться, а Маша удалилась в свою комнату. Так всегда происходит? Мы постоянно краснеем, нам становится неловко. Эх, лучше бы дома сидел. Через короткое время Маша вышла, не поменяв одежду. Ну, разве что надев кое-что, чего недоставало.

— Пойдём? — сказала девушка надрывистым, взволнованным голосом.

— А волосы?

— Конечно, сейчас.

Маша достала из шкафчика прихожей фен и удалилась в ванную, оставив дверь нараспашку открытой. Я решил не мешать ей. Но вскоре изменил своё решение. Пройдя пару шагов вперёд по коридору, я остановился у ванной и осторожно начал наблюдать за Машей. Казалось бы, ничего особенного. Просто девушка, просто сушит волосы. Но дело в том, что в этом и не было ничего особенного. Просто это было куда интереснее, чем нервничая стоять в коридоре, ожидая выхода Маши.

— Ваня, — начала Маша привычно для себя весело, — тебе разве не говорили, что подглядывать за девушками нехорошо?

— Хех, ну, во-первых, подглядывают обычно скрытно, — бойко начал я парирование предсказуемого замечания девушки, — а я прекрасно понимал, что ты увидишь меня через зеркало. А во-вторых, подглядывают обычно за чем-то непристойным, так что я не подглядываю, а лишь смотрю на красивую девушку, — сказал я, осознав, что переигрался с этой бойкостью. Последний скудный, но всё-таки эпитет оказался явно лишний. В итоге обычная фраза превратилась в подкат. Ох и не этого я хотел, не этого.

— Кхм, спасибо, — залившись краской, тяжело произнесла Маша.

— Эм, извини, само вырвалось, — сказал я с виновато-идиотской улыбкой, после чего всё-таки удалился с наблюдательного пункта, покуда ещё чего не испортил. Спустя пару десятков секунд, Маша вышла. Вернее, даже выскочила и чуть ли не врезалась в меня.

— Ой, — робко сказала девушка, глядя на меня снизу вверх расширенными зрачками и широко распахнув ресницы, отчего мне стало некомфортно, — извини.

— Эм, слушай, когда ты так смотришь, я начинаю забывать, зачем пришёл, — сказал я с улыбкой, решив свести подобную ситуацию к шутке. Я надеялся, что это растормошит её. Так и вышло.

— Да, точно, пойдём, — ответила Маша, на последнем слове уже развернувшись и идя в свою комнату. Я последовал за ней.

Маша усадила меня на своё кресло. Сама же села на обычную табуретку с кухни. Раскрыла пианино, или как там оно называется, и… задрожала. Сначала я подумал, что это волнение. Потом вспомнил, что и у самого иногда бывает тремор рук при переживаниях. Но причина оказалась куда прозаичней. Балкон оказался нараспашку. Я молча встал и закрыл окно, а затем прикрыл и сам балкон.

— Лучше? — спросил я, подражая известной рекламе.

— Лучше, — чуть смеясь и поняв меня ответила Маша, спасибо. С чего начать?

— Ну, мне так-то без разницы. Но давай с Бетховена.

— Принято.

Теперь дела пошли значительно лучше. Началось ритмичное постукивание по клавишам пианино, из-под которых доносились чёткие звуки. Темп «Аллегретто» неспешен, поэтому Маша с лёгкостью и непринуждённостью перебирала клавиши, размахивая пальцами, для пущей артистичности. Однако она была полностью сконцентрирована. Мелодичная середина давалась не столь легко, но девушка безукоризненно со всем справлялась. Я же совсем ушёл в себя, уставившись в одну точку, а именно на ножки Маши. И не потому, что я хотел я на них смотреть, вовсе нет. Просто в такие моменты ты опускаешь глаза, очень редко моргаешь и уносишься куда-то далеко. Обычно так приходиться смотреть на пол или стену. Но сейчас я пялился на икры девушки. Наконец, наступила кульминация. Эта мощная, трагичная, зловещая музыка. Конечно, без оркестра звучит не столь внушительно, но всё же. Я даже не понял, что композиция закончилась, а лишь продолжал сверлить взглядом ноги девушки. О чём я тогда думал? Да ни о чём. Я просто был в своей нирване.

— Эм, Ваня, слушай, тут такое дело. Я могу попытаться сыграть Вагнера, но там действительно нужен оркестр, поэтому…

— Всё хорошо, — сказал я, не переводя взгляд, — сыграй что-нибудь, что хочешь ты. Сыграй свою самую любимую композицию.

В этот момент Маша начала играть крайне мелодичную и романтическую музыку. Она казалась очень знакомой. Прямо-таки очень. Эта композиция была современной и быстрой. Маша вся была в напряжении, но её руки буквально порхали по музыкальному инструменту. У меня же при звуках мелодии в голове вспыхивал образ Насти, а на глаза подступали слёзы. Очевидно, сейчас они покраснели. Музыка закончилась… Маша развернулась, но застав меня в трансе не стала ничего говорить. Эта ситуация давила на моё и так расшатанное психическое здоровье, поэтому нужно было возвращаться в реальный мир.

— Спасибо, — тихо сказал я, смахнув рукой возможные слёзы и переводя взгляд на девушку. Каково же было моё удивление, когда я увидел заплаканную Машу!

— Ага…, — чуть слышно произнесла девушка.

— Маш, что случилось?

— Да так, ничего. Всё в порядке. Просто…

— Воспоминания нахлынули?

— Да.

— За это мы и любим музыку. Она даёт нам возможность пережить памятные моменты, — говорил я как всегда с умным видом, совсем забыв про то, что передо мной сидела «расклеившаяся» девушка.

Я терпеть не могу жалость, но сейчас понял, что ей нужна хотя бы какая-никакая поддержка. Я встал и сделав пару шагов, протянул свою руку под глаза поникшей девушки. Она подняла голову, посмотрела на меня своими заплаканными зелёно-голубыми глазами, которые стали ярче, насыщеннее, глубже. Они тянули к себе словно магнит, не отпускали, а только завлекали в бездонный омут, в которой я был бы рад нырнуть. Расширенные зрачки, улыбка лишь уголками губ, чувство холодной маленькой ладошки на своей и…Да, я растаял. В этот момент я мог сказать, что что-то во мне ёкнуло. Любовь? Не хочу разбрасываться громкими словами, но я ощутил глубокую симпатию к этой девочке и спустя мгновение заключил её в свои объятия. Сначала опешив, Маша спустя короткое время уткнула свою головку в мою грудь. Я же опустил свой подбородок на её макушку, вдыхая аромат клубничного шампуня. Каково же было моё желание прильнуть губами к её волосам! Но я лишь второй рукой прижал её голову к себе крепче.

Как же мне сильно этого не хватало! Ощущать тепло человека, которому на тебя не чхать, вдыхать его аромат и прямо-таки млеть и таять от всего.

— Ваня…, — освободив голову, тихо проговорила Маша. Я ожидал какой-нибудь шутки, по типу что мы часто так стоим или чего-нибудь ещё, — спасибо тебе. Большое спасибо. За всё.

— Да брось, — вновь начал я сторониться благодарностей, отстранившись от Маши, но всё ещё держа её за плечи, — это тебе спасибо. За всё. Ну и за то, что ты появилась в моей жизни.

Я сказал это осознанно, а не как ещё недавно в ванной. Да, я растаял. Я вкусил плод платонических отношений.

— Слушай, а что за мелодию ты только что играла? — спросил я, уже отпустив девушку.

— А это композиция «River flows in you». Современная и весьма известная.

— Это да, я тоже обратил внимание, что не раз её слышал. Приду домой, добавлю трек. И да, ты сыграла великолепно. Просто супер!

— Спасибо. Я правда давно не играла, думала не получится так, как хотела. Но я рада, что тебе понравилось. Вань, можешь поставить чайник пожалуйста, я, пожалуй, это, умоюсь.

— Да, конечно. Ты что будешь пить?

— Кофе. Без молока. И без сахара.

— Ого, суровый выбор, — сказал я, иронизируя, в надежде, что это поднимет Маше настроение.

— Ну…,- видимо хотела как-то отшутиться девушка и посему сделала паузу, — наверное всё-таки лучше с сахаром.

— Хорошо. Я всё устрою.

Я удалился на кухню, а Маша в ванную. Совершая ряд привычных действий, а именно: налить в чайник воды, зажечь огонь на плите, поставить чайник, достать кружки и т. д., я всё думал. Что только что было? Я никогда за собой подобного не замечал. Последний год я существую как разумный (и то не факт) овощ. Без интересов. Без увлечений. Без развлечений. Без чувств. Друзья? Порой мне кажется, что здесь скорее дело привычки и естественная нужда в общении, а не какие-то священные узы товарищества, которые так восхвалял Тарас Бульба. А до этого я вообще ушёл в мизантропию. Ницше, Вагнер, антисемитизм, расизм, Гитлер, социал-дарвинизм, нацизм, — все эти слова ураганом носились в моём разуме. А сейчас? Сейчас что изменилось?! Наивно думать, что Маша или кто-то другой способен сделать из меня Человека. Я уже так думал, считал, что кое-кто спас меня, исцелил душу от зла. Но не тут-то было. Исцелив от зла, ненависти, презрения к другим людям, она не наполнила меня чем-то высшим, добрым. В итоге оставив лишь пустошь в моей душе. Не научив меня любить, она разучила меня ненавидеть. А Маша? Будто она другая? Чушь. Все люди такие же. Так что глупо надеяться на другой исход. И что делать? Продолжать отношения, не влюбляясь при этом в неё. Если повезёт, то всё дойдёт до секса. Да и вообще наберусь опыта общения с девушками. Но, однако, теперь я не настроен её бросать. А зачем? Я ей нравлюсь, она мне тоже симпатична. С ней я смогу удовлетворить все свои потребности, как романтические, так и сексуальные. Просто нельзя влюбляться. Хватит. Довольно мнимых богинь и ангелов в моей жизни. Все отношения строятся по принципу я-тебе, ты-мне. Но из дальнейших размышлений меня вывел свист чайника. Разлив напитки, я сел и стал ждать Машу. Она долго. Тоже думает. Вероятно, обо мне. О нас. Интересно, насколько различны наши мысли в этом вопросе? Мне кажется, что они диаметрально-противоположны. Наконец она пришла и молча села за стол.