The Мечты (СИ) - Светлая Марина Страница 11

Словно бы ответом на его мысли до него дотянулся аромат жареной говядины. Лена Михална таки готовила котлеты, и это было определенно хорошо. Плохо другое – она опять не включила вытяжку. Какого черта на другом конце этажа он должен слышать запахи с кухни, пусть и не самые плохие?

«Отправить сообщение»

За окошком японского гибрида, способного проехать на электрической тяге пятьдесят километров, из-за чего бензином тоже пришлось дозаправиться, весело посвистывал ветер, будто бы подпевал Мэттью Беллами, звучавшему из магнитолы. Подпевал ему и человек за рулем, в это воскресное утро вырвавшийся на свободу, решив использовать выходной для программной перезагрузки.

Программа в голове работала в основном без сбоев, но это-то и угнетало сильнее всего. Он привыкал. Все становилось рутиной, как ни пытался бодриться. Не то чтобы ему было из чего выбирать в текущих условиях, но еще некоторое время назад он иначе себе представлял свою жизнь, а в какой-то момент все пошло совсем по другому пути, который сегодня привел его на эту трассу, ведущую в Лазурную гавань, где он не был… очень давно. Как там сказала Фьюжн? В детстве с родителями. Вот и он примерно тогда же. И сейчас постепенно открывал для себя заново давно знакомые места, хотя, откровенно говоря, с куда большим удовольствием провел время как-то иначе. Вернее, не так. С кем-то и иначе, а не с самим собой. Не потому что не любил путешествовать – напротив, любил. А потому что в одиночестве вкус приключений немного горчил, тогда как должен быть сладок.

Впрочем, Art.Heritage теперь старался хотя бы раз в пару недель куда-нибудь выбираться, выгрызая себе это право практически зубами, как сегодня. Всегда находились дела куда важнее, и подчас ему казалось, что он давно уже не живет собственными интересами, а это откровенно бесило. Всего-то и осталось – архитектурный форум и болтовня до глубокой ночи с Фьюжн. А между тем, время идет. И это его время.

Мицубиси Аутлендер въезжал в полосу гор, и Art.Heritage, как в детстве, приходил в неописуемый восторг от их вида. Он безумно любил горы. И живописные городки, и деревеньки на их склонах, в которых попадались очень занятные домишки, как, например, вон тот, за мостом через журчавшую где-то внизу речушку. Чудо архитектуры, полет фантазии удивительного зиждителя. Ярко-ярко-розового цвета. До Голубой гавани оставалось еще десять километров, но интересности уже начинались.

Он припарковал машину за мостом. Схватил камеру. Выскочил на тротуар и сделал несколько снимков понравившегося ему двухэтажного особнячка. Потом подумал и потянулся за телефоном. Поймал удачный ракурс, убедился в том, что забавный мезонин влез в кадр. Щелкнул и, весьма довольный собой, залез в соцсеть, ссылку на личную страничку в которой ему сегодня утром предоставила Фьюжн. У него, к счастью, тоже был там аккаунт, примерно того же содержания, что у нее – практически анонимный, с ником вместо имени и фотографией бутылки молока на аватаре. Зато не пришлось ничего придумывать.

Art.Heritage: Ну что? Начинаю репортаж.

Представляешь, здесь снег немного срывается. Весна, называется.

Как тебе этот монстр?

И, прикрепив фотографию, он нажал на кнопку «Отправить сообщение».

Женька опять легла под утро!

- Женька опять легла под утро! – провозгласила Юлька, стоя на пороге кухни прямо за Жениной очень сонной спиной. – Совсем от рук отбилась! И ладно бы по мужикам – за компом зрение портит. Па! Надо бы присмотреть, а!

Юлю Малич можно было будить вообще в любое время суток – хоть в семь утра, хоть в три ночи, она чувствовала себя одинаково выспавшейся и способной вершить великие дела. Разумеется, дрыхнуть, как и всякий нормальный человек, она очень любила, но большого дискомфорта от ранних пробуждений не испытывала и относилась к ним философски – как к возможности больше дел напихать в свой замысловатый распорядок.

Дел у нее было крайне много. И с каждым днем прибавлялось, поскольку на завтра она откладывала все больше и больше, и, если бы Богдан не взялся контролировать ее учебу, она наверняка давно уже запустила бы все что можно. Нет, ну а как? Любовь – штука хлопотная. А ей даже думать некогда, хотя иногда так хотелось...

Вот чтобы вдумчиво, основательно, не на бегу. Чтобы всепоглощающе – хотелось.  Как в кино. А что за кино без драмы?

Потому, укладываясь в постель, Юлька стала представлять себе всяческие препятствия на пути их с Богданом любви, разворачивающиеся трагедии с их участием, разнообразные «им никогда не быть вместе» и «их чувства невозможны», чтобы настрадаться и нареветься всласть. А потом, в собственных же фантазиях даровала себе с Бодькой оглушающий Happy End и торжествующее «они все преодолели».

И когда она возвращалась по утрам в реальность, его нудное «тебе учиться надо, а не о глупостях мечтать», «давай все-таки подумаешь о юридическом» или «батя хочет меня заграницу отправить, но я решил, что мы в столицу с тобой поедем поступать» воспринималось уже не так обидно, потому как он же ведь был прав – выпускной класс. Это у него забота так проявляется.

И еще целуется он офигенно.

И вообще, любит ее.

Ей так повезло – ее Богдан любит!

И именно поэтому вполне можно смотреть с некоторой снисходительностью на Женю, которую никто не любит, кроме нее и папы. Иногда Юльке казалось, что сестра даже сама себя несколько недолюбливает. И вот это уже по-настоящему обидно, даже обиднее Бодькиного ухода в несознанку, когда она предложила ему попробовать заняться сексом. Потому как Женя была... очень красивая. Гораздо красивее их с папой и даже красивее женщины на фотографиях, которую она почти не помнила, но которая была ее мамой. В кого только уродилась?

Даже сейчас, когда спит, уткнувшись щекой в подушку так, что будет след от наволочки, она была очень красивая, хотя большинство людей во сне выглядят так себе. Опять, балда, не ложилась до петухов и в последний час перед будильником пыталась наверстать.

Быть экзекутором – миссия сомнительная. Но Юлька взвалила на себя это бремя и несла его исправно, потому без особенных колебаний щелкнула по выключателю на стене, озаряя комнату ярким светом электрических лампочек, и радостно провозгласила:

- Новый день уже пришел! Подъем!

В ответ же услышала нечленораздельное бормотание, после чего Женька обиженно натянула на себя одеяло – кому ж хочется просыпаться после всего пары часов сна. Юлька улыбнулась и подошла к кровати, бросившись в извечную борьбу между тем, кто хочет спать, и тем, кто будит.

- Встава-ай, говорю! – протянула она. – Последнее предупреждение, Малич!

Из-под одеяла больше не раздавалось ни звука.

- Ну держись! – издала боевой клич Юлька и со всего маха запрыгнула на Женину кровать, задрала одеяло и, добравшись до сестриных ног, принялась щекотать пятки.

- Юлька, бли-и-ин! – заверещала та и резко села на постели. – С ума сошла?

- Еще чего! Мою психику можно добавлять секретным ингредиентом в асфальт – прикинь, дороги крепкие будут!

- То-то ты меня сейчас в асфальт закатываешь, - сладко зевнула Женька и, потянувшись, неожиданно выдала: - А давай сегодня прогуляем?

Юлька заинтересованно взглянула на сестру и принялась торопливо карабкаться к изголовью, чтобы потрогать ее лоб.

- Интересно, - пробормотала она себе под нос, - недосып может провоцировать температуру и бред? Лоб... хм... средний лоб. Ща за градусником сгоняю!

- Стоять! – буркнула Женька. – Нет никакой температуры. И недосыпа тоже нет. Сейчас все пойдет по давно утвержденному плану.

И заставив себя откинуть одеяло, Женя сунула ноги в тапочки и побрела по закоулкам квартиры, пока не явилась в кухне пред ясны очи любимого родителя.

- Женька опять легла под утро! – провозгласила Юлька за ее спиной. – Совсем от рук отбилась! И ладно бы по мужикам – за компом зрение портит. Па! Надо бы присмотреть, а!