Сводный враг (СИ) - Снатёнкова Алёна Страница 11

Трус!

— Утром я разговаривал с отцом.

Покровский начинает говорить так, будто только что ничего не произошло.

— И что? Он привет мне передал?

Я начинаю паниковать так сильно, что у меня трясутся руки.

— Он сказал, что в субботу мы все встречаемся у него. И там будешь ты.

Я смотрю в пол, потому что у меня не хватает смелости встретиться со взглядом Демида.

— Ты едешь туда.

— Ты забыл, кто твой отец? Если он чего-то захотел, значит, так тому и быть. Судя по рассказам мамы, сейчас ему хочется собрать нас всех в одном месте.

Взгляд парня меняется.

— Тебя там быть не должно.

Значит, не должно?

Черт, я так переживала из-за того, что согласилась, переживала из-за того, что Демиду сказала другое, а он…

Тебя там быть не должно.

Я только что захотела встретиться с его отцом.

— Да ты что? Потому что ты не хочешь меня видеть? Знаешь, Демид, земля не вертится вокруг твоих хотелок. И я не твой раб, чтобы делать все, что ты скажешь. Захочу, поеду.

— Нет! — убедительно заявляет он, нависая надо мной. — Ты придумаешь причину и откажешься. Мне плевать, как ты это сделаешь, но в моем доме ты не появишься.

Он рычит мне в ухо.

— Твой отец…

— Мой отец и без тебя сможет съесть свою чертову отбивную.

Кто-то кашляет за моей спиной, но Демид продолжает:

— Заболей, Котова. В субботу я не хочу тебя видеть.

На мгновение мне кажется, что сейчас он меня поцелует. Слишком пристально рассматривал губы. Или мне хотелось, чтобы все так было? Но он быстро уходит, подходя к Щербакову и что-то говоря ему полушепотом.

Все очень подозрительно.

Это пугает.

Глава 7

Когда я оказываюсь в своей комнате, мысленно даю себе золотую медаль за выдержку, потому что без нее я бы сегодня испепелила весь город. Казалось, что даже на улице на меня все странно косились, будто инсту Горской читает даже бабушка, которая мандарины на автобусной остановке продает. Закрыв дверь, я словно провожу границу между спокойствием и безумием, которое неожиданно стало преследовать меня каждый день.

Если я вынесла хоть какой-то урок из жизни в одном доме с Покровским, то это значит, что никто не должен знать, что творилось у меня на душе. У меня даже вспомнить не получится, когда именно я пришла к таким мыслям. Наверное, прочитала в какой-то книжке, и это отложилось в памяти. Жаль, что я до сих пор так и не поняла, как пропускать мимо себя все плохое. Вместо того чтобы плюнуть и забыть, я почти прячусь в своей комнате.

Я ведь до сих пор надеюсь, что появление Демида — это лишь временная трудность, скоро он исчезнет и все закончится. Подсознательно понимаю, что это все бред, но продолжаю настраивать себя на хорошее. Черная полоса не тянется до конца жизни. Есть и белая. Она в разы длиннее. А на белой — счастье. И там нет Покровских.

Не переодеваясь, я падаю лицом в подушку. Кто-то может похабно подкатывать ко мне, говорить гадости за моей спиной, с угрозами заставлять что-то сделать, но, по сути, я остаюсь все тем же человеком. Об этом не стоит никогда забывать.

Ближе к вечеру домой возвращается Маринка. Увидев меня, она довольно улыбается.

— Что такое? Пока меня не было, что-то хорошее произошло? — спрашивает она, нюхая чай в моей кружке.

— Ничего плохого не произошло. Эй, оставь мой чай. Что ты делаешь?

— Проверяю, не нашла ли ты мою заначку, которую я под кроватью спрятала, чтобы Новый год достойно встретить.

Маринка делает большой глоток и морщится.

— Фу-у-у. Без сахара.

— Непохоже на твою заначку, да?

— Хуже этой твоей травяной отравы может быть только вода из лужи, — говорит Липатова, отхлебывая компот из банки. — К тебе сегодня опять Покровский подкатывал? Слушай, подруга, я могу еще раз сделать вид, что меня это не касается, но клянусь, из-за любопытства я скоро облысею.

— Даже лысой ты все равно останешься красоткой, — хлопаю ее по плечу, убирая вещи со стула. — А ты откуда про Покровского узнала?

Маринка закатывает глаза, мол, ты и правда могла подумать, что эта новость пройдет мимо меня?

Я так отчаянно хотела в это верить, что готова была помолиться.

— Ты в него врубилась, — подруга щелкает пальцами рядом с моим носом. — А потом он разбил телефон Рыжова.

— Как быстро новости распространяются, когда дело касается Покровского, — хмуро замечаю я. — Мы с Демидом… Несколько лет назад мама была женой отца Демида. Сейчас она опять собралась замуж. За него же. Младший Покровский против. Как и я, в принципе.

Сказав это, я чувствую себя так, будто по мне проехался КамАЗ, а затем меня вернули к жизни. Наверное, Марина поняла, как мне было сложно признаться, поэтому и постаралась скрыть свое удивление. У нее почти получилось.

Почти!

— Круть! — просто кивает, но с открытым ртом. — Если честно, я сначала подумала, что твоя мама с самим Демидом замутила, а он решил поиграть в отчима. Ну, ты мешала им строить счастье, отговаривала мать, а Демид все равно пытался наладить с тобой общение. Слушай, не смотри на меня так. Я пытаюсь красиво выкрутиться, но все равно чушь получается.

Теперь приходит моя очередь стоять с открытым ртом. Какая гадость. Мерзко и противно стало. Хорошо еще, что Маринка не трепло, страшно представить, какие сплетни бы пошли, если бы кто-то услышал такой бред.

— Пытался наладить общение? — перехожу на крик и сразу же сбавляю громкость. — Марин, ты не забыла, что именно из-за него началась вся травля?

— В смысле? — подруга внимательно смотрит на меня. — С Горской мы с тобой сцепились еще до того, как Демид вышел на улицу.

— Если бы он меня не позвал, то не было бы того дурацкого поста и никто бы не хлопал себя по коленкам, когда я мимо прохожу. Он во всем виноват. Только он.

Марина качает головой.

— Ты Горскую не знаешь, что ли? Да во время нашего разговора она раз пять хотела на нас кинуться, но ее эта овца с розовыми прядями останавливала. Наверное, Щербаков именно об этом Демиду и рассказал. Он-то в курсе, какой бывает Лиза, когда злится. Дениска же мутил с ней какое-то время. Вот и поделился мыслями с другом. Поэтому тот тебя и позвал. Спас, получается.

Марина говорит с такой уверенностью в голосе, что даже поверить хочется, но я не настолько дура. Легче поверить в Деда Мороза, чем в то, что Покровский захочет меня спасти.

Он тот, кто меня топит. Такие люди неспособны на добрые поступки.

— Да он при каждой встрече угрожает мне. Сегодня запретил появляться в доме его отца. — От злости пальцы сжимаются в кулаки. — А еще считает меркантильной дрянью, мечтающей разбогатеть за счет замужества матери.

— Тогда он урод, — слишком быстро соглашается со мной Липатова. — Устрой ему темную!

Я фыркаю.

— Это как? Закрыть в туалете?

— Необязательно. Ты можешь поехать к его отцу. Если Покровский не хочет тебя там видеть, значит, ты обязана там появиться. Пусть не думает, что его угрозы для тебя что-то значат.

Мне и самой не хочется, чтобы он так думал. И я бы с радостью поехала просто ради того, чтобы испортить настроение Демиду, но… И у меня пропадет настроение, если я снова окажусь в том доме.

Субботнее утро встречает меня метелью, паршивым настроением и отъездом Липатовой. Марина уезжает на выходные к родственникам, и от этой новости у меня сжимается сердце. Смотря на то, как подруга бегала по комнате и собирала вещи, я чувствовала себя еще больше потерянной.

— Не грузись! Привезу тебе кусок знаменитого Липатовского пирога с капустой, который в этот раз будет готовить моя двоюродная сестра. Если не понравится, а он нам точно не понравится, то угостим твою маму.

Девушка улыбается.

— Чуть позже ей позвоню.

Марина еще раз проверяет телефон, затем садится на краешек моей кровати.

— Ты не обязана делать то, чего тебе не хочется.

— Все так сложно. С одной стороны, я не хочу маму одну оставлять, а с другой — Покровские. Один неожиданно захотел меня увидеть, а другой видеть не хочет. Первый способен на многое, второй просто стал занозой в моей заднице. Голова взрывается.