Дожди-пистолеты. Любовь (СИ) - Орлова Ирэна Страница 11

Макс подхватил её подбородок двумя пальцами, заставляя поднять лицо вверх, наклонился совсем близко, так, что она почувствовала его тёплое дыхание на своих губах. Аврора прикрыла глаза, потянулась вперёд, и его губы устремились к её, как будто ждали этого. Как будто он знал, что так и будет. Тёплые пальцы опустились на её щёку, нежно касаясь кожи, губы двигались уверенно, но мягко, язык не вторгался бесцеремонно, а невесомо ласкал губы и линию зубов.

Поцелуй получился долгим и чувственным. Аврора ни о чём не могла думать, голова пошла кругом то ли от шампанского, то ли от близости Крайнова, а внизу живота заворочалось возбуждение.

Ладони Макса пробралась под её пиджак, туда, где глубокий вырез платья обнажал изгиб узкой спины. Аврора обнаружила себя тесно прижатой к мужчине, левой рукой он обнимал её за талию, правая легла между её лопаток, провоцируя на обнажённой коже волнительную дрожь. Аврора не знала, сколько времени они стояли вот так, прижавшись друг к другу, и целовались. Видимо, долго. И только когда на них упали первые капли дождя, Аврора вернулась в реальность.

Прервав поцелуй и чуть отстранившись от Макса, она, рассмеявшись, спросила:

— Почему каждый раз, когда мы встречаемся, идёт дождь?

Дождь пошёл сильнее, словно прогоняя их, но Авроре совсем не хотелось уходить с набережной, и отчаянно не хотелось расставаться с Максимом.

— Не хочу отпускать тебя сейчас, — признался он, озвучивая вслух и её мысли. — Поехали ко мне?

Взгляд девушки задумчиво затуманился, сполз с его лица вниз, куда-то в распахнутый ворот рубашки и там замер. В памяти совсем не к месту всплыл услышанный в уборной разговор и замечание Жанны Рудовой о девушках-однодневках. Но с другой стороны, многие люди вот так случайно встречаются, знакомятся и заводят отношения. Но даже, если и нет — наплевать! Ей до дрожи в коленках нравился этот мужчина, его близость волновала её, она определенно желала большего, чем поцелуи, и неважно, что будет завтра.

Максим опустил руки и отступил на шаг назад. Вероятно, он решил, что в возникшей паузе она искала причины для отказа, но Аврора преподнесла ему сюрприз:

— Поехали.

Они подошли к обочине дороги, и Макс вскинул руку. Когда третья проезжающая мимо них машина остановилась, он, не выпуская ладонь Авроры, наклонился и, заглянув в опустившееся стекло, произнёс:

— До Фонтанки. Тысяча.

Водитель быстро смекнул, что сделка выгодная: штука меньше чем за четыре километра пути.

— Садитесь.

Максим открыл дверцу, пропустил Аврору вперёд, забрался следом, и назвал выжидательно рассматривающему их в зеркало заднего вида водителю точный адрес:

— Набережная Фонтанки, 54.

Водитель кивнул и автомобиль плавно покатился к мигающему жёлтым светофору, а когда тот загорелся зелёным, свернул с набережной и помчался по пустынным улицам, очень быстро доставив их к месту назначения.

Глава 8

Когда автомобиль остановился, Крайнов протянул водителю деньги и помог Авроре выйти из машины. Дождь поутих. Не задерживаясь, Макс повёл Аврору в высокую арку Толстовского дома, и девушка едва не присвистнула от удивления. Крутая машина, квартира в престижном доме, считающимся, между прочим, одной из жемчужин северного модерна начала двадцатого века — хорошо живут российские писатели.

Аврора глянула на шлагбаум и будку охраны, дворы Толстовского дома были закрыты для посторонних машин, да и охранять здесь было что: на всей территории трёх соединённых высокими арками проходных дворов теснились припаркованные дорогие авто — Лексусы, Рендж Роверы, Феррари. Девушка заметила знакомый чёрный Порше.

Макс открыл дверь парадной, пропуская Аврору вперёд. На старинном лифте они поднялись на шестой этаж, где оказалось всего две квартиры.

— У вас здесь что — пентхаус? — с любопытством спросила она, окидывая взглядом добротные двери.

— Нет, — ответил Макс, выуживая из кармана ключи. — Практически во всех парадных — по две-три большие квартиры на этаже. Давно всё переделано, но в парочке тех, что выходят в «колодец», кажется, остались коммуналки.

— Жильё для приказчиков средней руки, — улыбнулась Аврора. В любом доходном доме, еще с тех пор, когда они были построены, кроме парадных входов с широкими лестницами и квартирами для состоятельных жильцов, были и крошечные комнатушки с длинными общими коридорами, чёрными лестницами и крохотными окнами, выходящими в мрачные дворы-колодцы.

— Удивительное место! — восхищённо произнесла Аврора, переступая порог квартиры. — Ведь этот дом — один из символов Серебряного века. Здесь жили аристократы и творческие личности: Куприн, Аверченко, знаменитые писатели, балерины, художники… Ты поэтому здесь поселился?

— Англичане говорят, что недвижимость только тогда становится элитной и дорогой, когда имеет историю, — усмехнулся Макс, включая свет и бросая связку ключей на комод. — Проходи.

В холле, где на стенах приглушённого серого оттенка висели яркие абстракции в тёмных рамах (Аврору так и подмывало спросить: не бывшая ли жена декорировала квартиру?), она скинула надоевшие туфли и, мягко ступая босыми ногами по светлому паркету, направилась в приветливо распахнутые двустворчатые двери гостиной. Шторы на окнах не были закрыты, и приглушённое ночное освещение пробиралось внутрь. Из-за этого на полу и мебели, заламываясь под острыми углами, лежали тонкие синие полосы света.

Аврора окинула взглядом просторную комнату, выглядевшую как картинка интерьерного журнала: справа располагалась барная стойка, в центре — белоснежный кожаный диван строгого стиля со стеклянным столиком посредине. Два кресла у электрокамина и ещё один журнальный столик со стеклянной столешницей, в высокой вазе — роскошные орхидеи. Всю противоположную стену занимал асимметричный холст, вероятно, претендующий на звание произведения искусства: бессмысленные, небрежные линии и мазки. Зеркала и светлый матовый паркет создавали ощущение лёгкости и бесконечности пространства. Белые портьеры обрамляли окна, из которых открывался вид на ночной Петербург.

Аврора отметила, что в комнате царит идеальная чистота: ни пылинки, ни брошенной вещи, ни забытой чашки или книги. Стерильно так, что создаётся впечатление, что здесь никто не живет.

— Выпьешь что-нибудь? — поинтересовался Макс, подходя к бару.

— Спасибо, нет, — отказалась Аврора. Она была пьяна и без вина. Третий час ночи, но у неё ни желания сна, ни усталости. Наоборот, необычайный прилив сил.

Аврора подошла к окну и какое-то время наблюдала сквозь залитое дождём стекло за проезжающими внизу редкими автомобилями и приглушённо мерцающими огнями здания на противоположном берегу Фонтанки.

В комнате воцарилась тишина. Почувствовав на себе мужской взгляд, Аврора обернулась и посмотрела на Макса. Тот, вытянув широко расставленные ноги, сидел на диване, одной рукой перекатывая кубик льда в бокале виски, другую расслабленно закинув на спинку.

От пристального взгляда внимательных глаз по телу побежали предательские мурашки. Его взгляд более чем красноречиво говорил о его желаниях, но Крайнов молчал, предоставляя ей полную свободу действий и выбора. Впрочем, свой выбор она уже сделала, пришла пора переходить к действиям. Он её пригласил — и она согласилась, он привёз её к себе — следующий шаг был за ней. И она хотела его сделать.

Аврора сняла жакет и бросила его на стоящее рядом кресло.

— Весь вечер мечтал увидеть, что под ним, — приглушённый бархатистый голос с едва заметной хрипотцой волнующей дрожью пробрался под кожу, заставляя низ живота сжиматься от предвкушения.

— Пиджаком или платьем? — спросила она и, не дожидаясь ответа, столкнула с плеч тонкие бретельки.

Платье с тихим шорохом скользнуло вниз, Аврора перешагнула через него и, оставшись в одних кружевных трусиках, покачивая бёдрами, медленно направилась к Максу, отмечая, как играют блики света на его лице, как тёмные волосы обрамляют остроту его черт, как небрежно расстёгнут и приспущен ворот белоснежной сорочки на груди.