Измена. Незаменимых нет - Зоя Астэр Страница 11

- Фирма Давида должна моей фирме больше, чем сможет отдать, - говорит он, жадно наблюдая за малейшей реакцией на моем лице.

Думаю, он получает сейчас удовольствие от происходящего. Судьба бывшей жены в его руках.

- Я не знала, что это твоя фирма, - зачем-то сообщаю я.

Герман ухмыляется.

- Нужно лучше изучать рынок, Аня, прежде чем ввязываться во взрослые дела, - советует он.

Сволочь.

Я поджимаю губы, чтобы дать себе секунду на размышления. Понимаю, что выгляжу жалко. Как я смогу о чем-то договориться с этим человеком? С кем угодно, только не с ним.

Беру себя в руки и достаю подготовленные бумаги. Передаю их Кариму, который похоже играет роль хорошего полицейского на этих переговорах.

- Нам удалось найти способ перекредитования, - почти уверенно говорю я. – В документах есть действуещее предложение от банка.

Герман выхватывает папку из рук Карима и сам пробегает глазами по страницам.

- Это смешно, Ань, - говорит он спустя минуту. – Сумма, предложенная банком, не дотягивает и до половины. Ты вообще считать умеешь?

Я проглатываю оскорбление, напоминая себе, что сейчас речь идет о будущем моей семьи.

- На следующей странице, Герман Степанович, указана сумма, которую мы сможем выручить и перечислить вам в течение месяца после продажи активов.

Герман лениво двумя пальцами поддевает листик из моей папки и нехотя переворачивает его, утруждая себя чтением следующей страницы.

Он делает мне одолжение.

Сволочь.

- Этого все равно не хватит, - равнодушно резюмирует Герман то, что мне прекрасно известно.

- Если вы любезно согласитесь предоставить нам рассрочку на эту небольшую оставшуюся часть, - приступаю я наконец к самому главному, - то мы сможем выплатить вам оставшийся долг в течение года. С процентами, разумеется.

Один из мужчин тянет Карима за рукав, чтобы что-то шепнуть на ухо.

А Герман тем временем смотрит на меня как на идиотку.

- Зачем нам это? – холодно спрашивает он.

- Затем, что долг, отданный в рассрочку с процентами лучше, чем обанкротившийся должник, - сообщаю я бывшему мужу очевидные истины.

Но Герман смеется. Ему правда весело сейчас. Возможно, это триумф, которого он ждал и жаждал.

И меня начинает догонять осознание, что эти переговоры были заранее обречены.

У меня нет ни одного шанса.

- Ты не понимаешь, детка, - грубо рушит мои надежды бывший. – Я не собираюсь ждать возвращения вашего долга. Мы собрались здесь, чтобы купить твою фирму.

12

- Не нужно строить такие обиженные глазки, детка, - Герман бьёт словами сильнее ударов. – Твои женские штучки не помогут. Здесь никто не купится на твои продажные прелести.

А я просто отчаянно пытаюсь придумать какой-нибудь новый аргумент. Не могу поверить, что позволю этому человеку снова разрушить мою жизнь.

- Не понимаю, на что ты надеялась? – продолжает смаковать мое поражение Воецкий. – Это ведь бизнес, а не детский сад. Здесь не место глупым пустоголовым куклам.

Мое сердце ёкает, когда я вспоминаю, что нужно успеть вовремя забрать дочь из детского сада. И желательно к этому времени вернуть себе душевное равновесие. Ребенок не должен знать, что у взрослых что-то не так.

- Давай найдем другой выход, Герман, - я очень надеюсь, что мой голос звучит не умоляюще. – Зачем тебе фирма Давида?

Бывший муж пожимает плечами.

- Затем, что монополия лучше, чем конкуренция, если ты хозяин монополии.

Я не знаю, что сказать. Мои аргументы кончились, и нужно признать проигрыш. Начать торговаться о сумме продажи компании и условиях передачи прав. Но я не в состоянии сделать это.

- Я вижу, что ты не готова к взрослым переговорам, - говорит Герман. – Нужно попросить подъехать владельца фирмы, Давида. Он деловой человек и умеет реально смотреть на вещи.

Я пугаюсь до дрожи в пальцах. Воецкий матерый делец, и у него настоящая чуйка на слабые места противника.

- Не надо, - слишком нервно и поспешно отказываюсь я, выдавая тем самым с головой свои страхи.

- Почему? Он все равно узнает, Аня. Он же владелец.

- У него слабое сердце, ему нельзя волноваться.

Я не прощу себя, если у Давида снова случится инфаркт из-за нас с Германом.

- И что ты предлагаешь? – Герман поднимает одну бровь.

Как-будто ему правда интересно.

- У меня есть генеральная доверенность, - выкладываю я все карты на стол. – Если придется, я могу оформить продажу компании без присутствия мужа.

Воецкий смеется так, словно услышал самый смешной анекдот в своей жизни.

- Ань, это просто феерично, - он утирает выступившую от смеха слезу. – Ты лишишь своего нового мужа бизнеса, а он, бедняга, даже не узнает об этом. Ты просто жена года. Всем своим мужьям ты приносишь счастье, солнышко.

Это уже слишком. Я не выдерживаю и вскакиваю на ноги.

- Ты просто жалкое злобное ничтожество, - шиплю я в лицо этому гаду.

Германа мои оскорбления не трогают.

- Села! – рявкает он, обрывая дальнейший поток ругательств, готовый сорваться с моих губ. – Еще одно слово в таком тоне, и мы прямо сейчас едем к господину Гаспаряну, чтобы он лично одобрил необходимую сделку. Тебе ясно?

Бывший муж сверлит меня злобным надменным взглядом. А я не в силах что-либо сделать с тем, что он снова пытается разрушить мою жизнь.

Герман Воецкий уничтожает все, до чего может дотянуться руками.

Сегодня он дотянулся до нас.

Я медленно опускаюсь на стул.

Похоже пора признать очевидное. У нас больше нет фирмы.

- Я поняла тебя, Герман, - бесцветным голосом говорю я.

- Отлично, - гневные морщинки на лице Воецкого разглаживаются, но не до конца. – Карим, передай Анне Сергеевне договор. Не будем заставлять ее подписывать прямо сейчас. Пусть обсудит с юристами, если хочет. Мы же не звери какие-нибудь.

Герман обнажает зубы в улыбке, больше похожей на оскал. Да уж, не звери. Лично я считаю бывшего мужа чудовищем.

Карим достает из дипломата папку и толкает ее через стол ко мне.

- Когда же ты уже исчезнешь из моей жизни окончательно? – я все-таки не справляюсь с ролью послушной жертвы и задаю глупый риторический вопрос.

- Не скоро, зайка, - Герман издевательски подмигивает. – Ведь тебе еще нужно передать мне дела.

- Зачем? – в ужасе спрашиваю я.

От перспектив общения с этим человеком я испытываю острые приступы отвращения.