Ярослава Танькова - Яся ищет мужа Страница 11

Самое забавное, что в этой шутке — лишь доля шутки. Продавщицы каннских бутиков рассказывают, что никто, кроме русских, не покупает здесь вещи в таком количестве, причем не глядя на баснословные цены. Одно то, что реклама о предстоящем показе меховой моды, которой увешаны фасады шикарных гостиниц, написана на русском языке — говорит о многом! Кому еще, кроме русских любовниц, в тридцатиградусную жару нужны баснословно дорогие шубы? Даже выходцы из Саудовской Аравии реже устраивают такие шопинг-чесы. При этом француженки считают, что у наших миллионеров и их подружек совершенно отсутствует вкус, и отовариваются они там исключительно ради вожделенных лейблов.

Насчет вкуса спорить не буду: не уверена, что он у меня самой безупречен. Но мнение о российской одержимости лейблами полностью поддерживаю. Однако, возвращаясь к нашим баранам… простите, миллионерам… В результате своих скитаний делаю вывод, что, даже застав в бутике случайно залипшую здесь «дичь», пытаться закадрить ее бесполезно! Во-первых, потому, что если миллионер пришел сюда, значит, их отношения с нынешней пассией в самом разгаре (потому-то он изо всех сил и «рисуется» перед ней). А во-вторых, после часа, проведенного даже в самом лучшем магазине, мужчина начинает ненавидеть всех женщин, и это не лучший момент для того, чтобы пытаться соблазнить его.

Короткое свидание с собой

И последнее место, где я совсем уж неудачно попыталась «раскинуть сети», — старый город, расположенный на горе и возвышающийся над остальными Каннами. Здесь лично мне понравилось больше всего! И круто завитые мощеные улочки, и маленькие пабы семейного типа, и сотни похожих на ласточкины гнезда домов, из которых ни один не похож на другой, и окна, уставленные цветами в необычных горшках, например в форме рваных башмаков! И огромные панорамные картины, нарисованные то тут, то там на оштукатуренных стенах, и кажущиеся продолжением реальности. Идешь-идешь и вдруг видишь — за углом уютнейший двор с фонтаном и кошка на булыжной мостовой греется… И, только подойдя ближе, понимаешь, что все это — лишь картинки… Большие и маленькие: от обманной цветочной корзины до целых домов с выглядывающими с балконов жителями! Здесь то и дело встречаются старинные машины начала прошлого века, на ходу (коренные жители умудряются сохранять такой антиквариат, потому что обожают его), и похожие на доисторических жуков мотоциклы самых причудливых форм и расцветок… А еще на самой вершине — монастырь и огромный тенистый церковный дворпарк с видом на Канны с высоты птичьего полета: крепостная стена, а за ней обрыв и где-то там далеко мозаика черепичных крыш и море в жемчужной россыпи сияющих на солнце яхт!

В общем, здесь было все, кроме тусовочных миллионеров, ищущих компании приблудной «охотницы». И, сидя на этой крепостной стене, болтая ногами над обрывом, я пыталась справиться с растущим чувством стыда за свое малодушие. Потому что вполне осознавала, что попросту сбежала сюда от своего журналистского задания, от своего нового, пусть временного, имиджа «охотницы». Сбежала от девочек, с которыми вынужденно приходилось конкурировать за внимание совершенно безразличных мне людей с большими кошельками. Сбежала к себе такой, какая есть на самом деле — ничего не понимающей в гламуре, модных веяниях, но зато хорошо понимающей в геранях, растущих из «рваных башмаков»…

Конечно же побыть просто туристкой мне легко и комфортно! И даже Канны впервые за все проведенное здесь время показались не враждебным и фальшивым вместилищем гэгов о разврате и богатстве, а напротив — старинной «шкатулкой», хранящей историю древнеевропейского курорта. Вот, и любви здесь есть место! Жених с невестой, укутанные ветром в воздушную фату, романтично целуются под улюлюканье гостей — сюда, как у нас на Воробьевы горы, приезжают свадьбы, чтобы сфотографироваться на фоне шикарного вида. Нормальная свадьба красивой юной пары. И никаких тебе «неравных браков»! Нормальная жизнь, нормальные люди…

Но — стоп! Пора возвращаться в свой параллельный мир и продолжать взращивать в себе алчного «кадавра» с щелкающим счетчиком в уме и ценником в душе. Коротенькое свидание с самой собой быстро подошло к концу. Больше всего мне не хотелось опять влезать в свою новую шкуру и приступать к поиску выгодного знакомства. (В тот момент я и подумать не могла, как быстро эта новая «я» заведет в моей жизни новый порядок или, точнее будет сказать, — учинит полный бардак, и как трудно мне будет вернуться в исходное состояние.) Но с каждой минутой Канны все больше мягко опушали сиреневые тени сумерек. Приближался вечер — идеальное время для «охоты». Ведь истинная «дичь» — любители потусоваться — к этому времени только просыпается после «вчерашнего» и выползает на очередной водопой или, точнее, «водкопой». Я отправилась в отель готовиться к походу на дискотеку.

Плата за вход — телефончик охраннику

В клуб мы отправились вдвоем с Катькой, той самой русской студенткой, что проходит практику в отеле. Конечно, она не «охотница» и чем-то помочь в моей тяжелой миссии вряд ли сможет, но зато она знает французский и по дружбе готова мне помочь.

Ночные Канны. Звенящие тонкими бокалами рестораны, сияющий огнями порт, напротив красной лестницы — все та же неизменная толпа с фотоаппаратами, африканские мальчики танцуют чумовой хип-хоп.

Лестница на дискотеку чуть дальше красной. У входа охранники в костюмах и галстуках — фейс-контроль с металлоискателем. Очередь. Я снова в лесу ног. Черт возьми, они что все, на аппарате Илизарова спят? Девчонки — снова все русские. А вот среди мужчин полно и иностранцев. Правда, большинство пришли уже компаниями и парочками… Но может, и вправду повезет? Ведь должны же быть в такой толпе пока еще не оприходованные миллионеры. И куда им еще идти после ужина, как не в знаменитый ночной клуб? Совершенно равнобедренный, со здоровенным шрамом на щеке охранник говорит по-русски:

— Девчонки, а мы пока только «ВИПов» пускаем, — расплывается он в улыбке, завидев, что мы одни. — В танцевальную зону надо заходить позже и через другой вход.

— Здесь фейс-контроль ужасно вредный! — шипит мне на ухо Катька. — Они ж «крутые», не где-нибудь, а в Каннах народ отсеивают. Из вредности могут вообще не пустить.

Для таких же «лопухов» в гламурных делах, как была я, поясняю: «ВИПы» — это те, кто может позволить себе заплатить за столик в клубе по 100 и больше евро на человека. За тех девчонок, которые уже при кавалерах, соответственно платят кавалеры, бесхозные же охотницы за 20 евро идут в танцевальную зону без мест. Но только если фейс-контроль соизволит пропустить ее, решив, что девочка по экстерьеру подходит в качестве украшения досуга для вышеназванных «ВИПов». Фейс-контроль — это волшебное понятие я слышала и раньше, еще в Москве. Правда, меня он обычно не касался уже просто потому, что я не хожу по гламурным клубам. Поэтому до расследования я была уверена, что фейс-контроль ничем не отличается от охранника на входе в чебуречную. На деле же представитель данной профессии, как оказалось, — царь и бог тусовочной публики, в особенности тех самых охотниц, которые не могут позволить себе каждый вечер платить за столики! Ведь для того, чтобы быть ближе к элите (в том числе и к тем самым миллионерам), надо тусоваться с ее представителями, то есть минимум пару раз в неделю в недрах ночного клуба картинно обниматься и чмокать воздух за ухом друг у друга.