Мануэл Карлус - Во имя любви: Возмездие Страница 11

– Он меня любит, – упрямо заявила Лаура. – Только сам об этом не знает.

– Он любит Эдуарду и делает все, чтобы сохранить свой брак. И если бы ты не бегала от правды как черт от ладана, ты давно бы это поняла! Я же хочу тебе добра, дочка! – Мег сменила тон. – Разве можно так унижать себя? Что с тобой будет дальше?

– Я выйду замуж за Марселу! Он и сейчас уже в разводе. Вот увидишь, он будет моим! Обязательно будет!

– Лаура, мне кажется, тебе стоит всерьез заняться своими нервами. Ты больна, и мы с папой сделаем все, чтобы тебя вылечить. В общем, можешь собирать чемоданы. В ближайшее время мы подыщем в Штатах колледж для девушек твоего возраста.

В спальню заглянула Наталья:

– Что тут у вас?

– Я всегда говорила, что у лжи жизнь короткая, – устало сказала Мег. – Вы обе на днях уезжаете в Штаты.

– Но папа сказал, что я больше туда не поеду.

– Поедешь. Мы с папой хотим, чтобы вы пожили некоторое время вдали от Рио-де-Жанейро! Может, тогда мы будем спать спокойно.

– Ах вот как? – возмутилась Лаура. – А ты будешь выдавать замуж свою обожаемую Инес, сюсюкать с так называемыми родителями жениха и думать забудешь о наших с Натальей проблемах. Так, да?

– Нет, не так, дочка. Я искренне хочу, чтобы ваша жизнь наладилась и не вижу иного способа. Может, я вас, своих дорогих любимых дочек, и упустила. Вы родились одна за другой, забот было много, денег мало. Мы тогда их только наживали. И вообще, при чем тут? Да, я ее обожаю, мою дорогую крошку, и счастлива, что нашла жениха, который ее достоин. Ты же должна понимать, что в собаках самое важное – порода. Жених у Инес – еще мальчик, он из очень хорошей семьи. Хозяева у него знаменитые писатели. Дом культурный, интеллигентный. Благодаря моей обожаемой собачке мы сразу войдем в очень хороший благородный круг. А вам, мои дорогие доченьки, пора обеим браться за ум. Особенно тебе, Лаура!

Глава 7

Вера не могла не поделиться своими переживаниями с Лизой, которая забежала к ней с утра за детским питанием, которое должна была отвезти Эдуарде. И кто бы не поделился? Да она едва жива осталась после таких-то событий.

– Посуди сама, – говорила она. – Вошла в дом, вижу, что сеньор Марселу ночевал дома – стоят его ботинки, валяется пиджак и бокал с шампанским на полу. Душ включен, значит, моется. Я заглянула в спальню. А там на кровати женщина лежит, прикрывшись простыней. Ну я обрадовалась до смерти! Помирились, значит. И шампанское в честь примирения пили! Кричу: «Сеньора Эдуарда! Сеньора Эдуарда! Сейчас я вам кофейку в постель подам! Горяченького, как вы любите, и тостиков поподжаристей!» Она голову подняла, а это Лаура! Я как завизжу да как брошусь вон из комнаты!

– Да-а, повезло тебе, – с завистью сказала Лиза. – Дорого бы я дала, чтобы такое увидеть.

– А я дорого дам, чтобы места своего не лишиться. С работой сейчас не ахти. А тут такие события, что того и гляди любого из хозяев можешь прогневать и вылететь.

И она рассказала, как Марселу ей рассказывал о детстве и невинности, а Лаура голая по дому расхаживала.

Под впечатлением этих красочных картин Лиза приехала к Эдуарде. Веру она подвести не могла, но и позабыть всего слышанного тоже, и обмолвилась, что на квартире у них просто черт-те что творится, просто черт-те что. В смысле беспорядка, разумеется.

Эдуарда насторожилась.

– Там что, Марселу ночевал? – осведомилась она.

– Кажется, так, – неуверенно ответила Лиза.

– Интересно, куда Вера смотрит, если там такой беспорядок, – строго сказала Эдуарда. Сердце у нее заныло от дурного предчувствия. На месте ей не сиделось, похоже было, что дома – дело нечисто, и ей непременно нужно было на все взглянуть собственными глазами.

Она сразу же и поехала бы, но Лиза была выходная и только привезла питание на день для малыша. Тадинья тоже еще вчера отпросилась, зато Элена, наоборот, работала. Флавия уехала отдыхать, так что матушка вкалывала за двоих. Эдуарда промаялась в беспокойстве полдня, пока не пришел с работы Атилиу. Как обычно в последнее время, он пришел с Леу.

– Вы меня очень выручите, если побудете с Марселинью, – попросила Эдуарда, – а то мне срочно нужно съездить к себе на квартиру.

– Можешь не беспокоиться, мы с ним прекрасно управимся, – улыбнулся Атилиу.

– А я могу составить тебе компанию, – предложил Леу. Он видел, что Эдуарда нервничает.

– Буду тебе благодарна, – обрадовалась Эдуарда. – Я бы не хотела видеться с твоим братом наедине.

Только они уехали, как раздался звонок в дверь – пришла Виржиния. Увидев Атилиу с Марселинью на руках, она замерла на пороге. На лице у нее отразилось такое смятение, что Атилиу рассмеялся.

– Думаешь, я не могу быть отцом? Могу! И дедом тоже. У меня талант. Сегодня дома одни мужчины, все женщины бегают по делам. Ну что ты застыла? Проходи, садись.

– Я… я… Спасибо. Да… Я лучше сяду…

Муж обычно говорил Виржинии: если ты заикаешься, значит, врешь. Но сейчас с уст Виржинии чуть было не сорвалась правда – так трогательно выглядел Атилиу с сыном на руках, так любовно прижимал его к себе…

– Ты знаешь, я пришла сказать, что приезжает наш брат Педро из Сан-Паулу. У него неприятности с семьей. Представляешь, после двадцати трех лет совместной жизни они решили развестись. По-моему, это что-то! Я так взволнована.

– Да, я в курсе, – кивнул Атилиу. – Он звонил Элене. Мы ждем его со дня на день.

– Я как раз хотела обсудить с Эленой, где его лучше поселить. Думаю, ему не обязательно ехать сразу в гостиницу. Наверное, он нуждается в родственном тепле, но у вас Эдуарда с малышом, а у меня два моих оболтуса.

– Элена зашивается сейчас с работой. Флавия уехала, не оставив каких-то там телефонов, и два заказа горят. К тому же и карнавал приближается, а во время карнавала, ты сама знаешь, у дизайнеров много работы…

– Да, да, я понимаю. – Виржиния никак не могла заставить себя забыть о том, что ей рассказала сестра. Ей так хотелось, чтобы правда наконец вышла наружу.

– Послушай, Атилиу, – начала она вновь, немного заикаясь, – а почему ты не настоял на вскрытии, когда тебе сказали, что ребенок умер?

– Мне сказал о его смерти врач. У ребенка была врожденная аномалия. Мне не хотелось еще больше травмировать Элену. Она и так травмирована этой смертью и до сих пор не может прийти в себя. Иногда я просто боюсь к ней подступиться, честно тебе скажу. А почему ты вдруг спросила?

– Не знаю. Наверное, из-за того, что увидела тебя с малышом на руках. – В голосе Виржинии по-прежнему чувствовалась какая-то скованность, неуверенность, и Атилиу вдруг заволновался.

Даже наедине с самим собой он старался не погружаться в мысли о произошедшем. Поддайся он горю, к горю Элены прибавилось бы еще и чувство вины: у нее ведь и так комплексы из-за возраста, и они только бы усугубились. Он так жалел, так сопереживал Элене, что хотел оградить ее от всего, даже от собственного горя… Но в тоне Виржинии что-то его насторожило. Сестры всегда были так близки.